Стечение обстоятельств - Маринина Александра Борисовна - Страница 61

– Предупреждать тебя не буду, сам все понимаешь. Запомни: вы с полковником меня не достанете. А я вас – в шесть секунд. Ты знаешь, что я не шучу. У него есть оружие?

– Кажется, есть.

– «Кажется» меня не устраивает. Выясни точно. Завтра позвоню.

Галл вышел из подъезда и неторопливо двинулся в сторону метро. В его голове уже почти сложился план. Теперь надо заняться этой рыжей.

Гордеев вторую ночь подряд проводил на работе. Душа его изболелась за Настю, особенно после разговора с Коротковым. Как же она, бедная, боится! Все-таки не женское это занятие. Но, с другой стороны, она так красиво, так лихо вписалась в комбинацию, как вряд ли сумел бы мужчина. Гордеев мысленно похвалил Володю Ларцева, который, составляя психологический портрет Павлова, советовал не давить на него и не торопить. Когда пытаешься взять кого-нибудь нахрапом и даешь на размышление считанные часы, всегда есть опасность, что тебя не воспримут всерьез. Давишь, угрожаешь, спешишь – значит, позиции твои слабоваты и ты боишься, что жертва спокойно пораскинет мозгами и сообразит, что у тебя против нее ничего нет и ты на самом деле не так уж страшен. Типичный способ начальственной «давиловки»: крик, натиск, оскорбления – и вот уже ты чувствуешь себя виноватым и начинаешь оправдываться, хотя грехов на тебе вовсе не так много. У профессионального руководителя Павлова такая логика должна была сработать. И она сработала. Если человек держится спокойно и уверенно, дает тебе время подумать, значит, «компра» у него на руках серьезная.

Гордеев вел свою партию, тонкую, сложную, вел практически на ощупь, наугад. Когда ему сообщили, что объект «встретил» Павлова у министерства, дошел за ним до дома, где живет Ариф Муртазов, побывал у Арифа и двинулся в сторону проспекта Мира, где обитает Лебедева, он вздохнул с облегчением. Наконец-то, после двухдневного сбоя, схема снова заработала. Знать бы еще, кто он – этот объект. По всем признакам – убийца. А если нет? Или убийца, но не тот?

Половина первого. Настя, наверное, опять не спит. Бедная девочка! Сколько же ей еще ждать, пока Галл соберется к ней в гости. Нервы у нее на пределе.

Гордеев связался с теми, кто наблюдал за объектом.

– Сидит на подоконнике в подъезде напротив нашего.

– Он там ночевать, что ли, собрался?

– Не могу знать, ваше благородие. Пойти спросить?

– Пойди помоги ему. Пусть поспит немного. Ребятам тоже надо отдых дать.

Галл сидел на подоконнике в подъезде, напротив того, в который два дня назад вошла Лебедева. Он прикидывал, как лучше узнать номер ее квартиры. Раньше ему не приходилось этим заниматься, информация всегда бывала достаточно полной. Это и понятно: никто и ничто не должно связывать его с жертвой несчастного случая. Их не должны видеть вместе, и уж тем более он не имеет права «светиться», наводя справки. Таков был непреложный принцип.

Но в этот раз его заставили работать по-другому. Правда, и ситуация в этот раз для самого Галла другая. Если все пойдет, как он задумал, то пусть его видят, все равно потом не найдут.

Он услышал шум мотора. Из-под арки во двор въехала машина, притормозив у подъезда, где жила рыжая. Из машины вышел мужчина, сделал несколько неуверенных шагов в сторону подъезда, схватился за стену и остановился. Видно было, что он сильно выпил. Машина уехала, а пассажир, видно, раздумав идти домой, дополз, качаясь, до скамейки и сел, обхватив голову руками.

Галл легко соскочил с подоконника и быстро сбежал вниз.

– Что, дружище, худо тебе?

Он постарался вложить в голос как можно больше теплоты и участия. Пьяный кивнул.

– Может, проводить?

– Не надо. Не пойду туда. Опять орать будет, сука драная, весь дом перебудит.

– Так и будешь до утра сидеть?

– Зачем до утра? Протрезвею чуток, чтобы не качало, и пойду. Она на запах не реагирует, а как видит, что шатаюсь, – прямо звереет.

– Жена, что ли?

– Ну. Гадина рыжая. Ненавижу!

– Погоди-ка, у тебя жена – красивая такая, рыжая, ноги длинные? Это она на тебя орет?

– Не, с ногами – это Лариска из сорок восьмой квартиры. А моя – мочалка рваная. Ты чего, мужик, – пьяный подозрительно посмотрел на Галла, – ты Лариску не знаешь? Не местный, что ли?

– Почему, местный. Из вон того подъезда. Недавно переехал.

– Как же ты Лариску не знаешь? – продолжал сокрушаться пьяный. – Ее все мужики знают, кто в этих домах живет. У нее машина шикарная была, иномарка. Она ее раз в неделю здесь, во дворе, сама, своими наманикюренными руками мыла. Представляешь? Баба – и машину моет. Мечта, а не баба.

– А муж что же? Не помогал? – как можно безразличнее спросил Галл.

– У-у, она с ним давно развелась. Машину уже после развода купила. А весной – тюк! – и нет машины. Теперь не моет.

– Угнали, что ли?

– Разбила. Баба есть баба, что ты хочешь. Теперь ни мужа, ни машины. Ну-ка погляди, я пройдусь.

Мужчина встал и неуверенно пошел к подъезду.

– Ну как?

– Не очень.

– Ладно, еще посижу. А ты чего тут околачиваешься?

– Знакомую провожал до метро, возвращался – тебя вот увидел. Пойду я, пожалуй, спокойной ночи.

– Бывай. – Пьяный покачнулся, изображая приветственный жест.

Галл вернулся к своему подоконнику. Свет на лестнице не горел, и мужчина на скамейке был ему хорошо виден. Минут через двадцать тот поднялся, немного походил вдоль дома и, убедившись в своей устойчивости, скрылся в подъезде. Еще через десять минут Галл вышел и отправился пешком в сторону Рижского вокзала, оттуда, поймав частника, поехал туда, где остановился. Это была пустая квартира, ключи от которой он забрал в автоматической камере хранения на Ленинградском вокзале.

Оперативникам, блокирующим квартиру, где находилась Настя, разрешили смениться и отдохнуть.

Гордеев, расслабив мышцы спины, обмяк в кресле. Хорошо ночью, не жарко. Если бы можно было днем спать, а ночью работать! Он позвонил Насте.

– Поспи, деточка. Твой ухажер тоже спать пошел.

– Не могу. Меня всю трясет.

– Ну что ты, Стасенька, не надо так. Ребята сидят в соседней квартире, они его не упустят.

– А вдруг упустят?