Год 1942 — «учебный» - Бешанов Владимир Васильевич - Страница 78

Войскам армии были поставлены следующие задачи: 3-му танковому корпусу и 342-й дивизии овладеть населенным пунктом Волосово и наступать на Тростянку; 264-й стрелковой и 1-й гвардейской мотострелковой дивизиям форсировать Вытебеть, овладеть поселками Ожигово, Жуково, Слободка и наступать на Перестряж и Белый Верх; 15-му танковому корпусу войти в прорыв и овладеть Перестряжем; 154-й стрелковой дивизии удерживать занимаемый рубеж, прикрывая левый фланг армии. Наступление назначалось утром 2 сентября. К этому времени в армии в строю находился 181 танк.

День 2 сентября выдался солнечным. Обнаружив перегруппировку главных сил танковой армии, немецкая авиация стала наносить непрерывные массированные удары. Поэтому советские войска перешли в наступление только в 13 часов. Сломив сопротивление противника, 3-й танковый корпус совместно с 342-й стрелковой дивизией к исходу 3 сентября овладел Волосово, а 1-я гвардейская мотострелковая дивизия форсировала Вытебеть и освободила Жуково.

Наиболее ожесточенные бои развернулись на направлении главного удара в районе Ожигово. В связи с тем что 264-я стрелковая дивизия не была своевременно сменена стрелковыми частями 61-й армии, в наступлении 2 сентября участвовал только один ее полк, который не смог сломить сопротивление врага, форсировать реку, овладеть Ожигово и создать 15-му танковому корпусу условия для ввода в прорыв. Поэтому в середине дня комкор ввел в бой 17-ю мотострелковую бригаду и 2 моторизованных батальона автоматчиков. После короткой артподготовки они форсировали реку и к исходу дня овладели Ожигово.

3 сентября через Вытебеть переправилась 195-я танковая бригада и устремилась на Перестряж. [354] Однако овладеть им не смогла, так как наткнулась на большой овраг, который прикрывался огнем немецкой противотанковой артиллерии, а вскоре противник атаковал танками с левого фланга. Хотя контратаку удалось отбить, наступление 195-й танковой бригады приостановилось. Не смогли развить успех на запад и остальные войска 3-й танковой армии, а также и ударная группа 16-й армии, наступавшая с севера.

Вечером 3 сентября из-за отсутствия танков в резерв Ставки был выведен 3-й танковый корпус. Поэтому с подходом в район Ожигово главных сил 254-й стрелковой дивизии 113-я танковая бригада полковника А.С. Свиридова и 17-я мотострелковая бригада 15-го танкового корпуса 4 сентября были перегруппированы в район Волосово, получив задачу совместно с 342-й стрелковой дивизией наступать на Тростянку.

В течение последующих пяти суток советские войска несколько раз пытались возобновить наступление, но из-за упорного сопротивления противника, недостатка сил и средств, а также нехватки боеприпасов успеха не имели. В принципе наши войска в эти дни не столько наступали, сколько отражали контратаки подошедших 9-й и 17-й танковых дивизий противника.

10 сентября советские войска перешли к обороне, а 3-я танковая армия, передав 1-ю мотострелковую дивизию и части усиления Белову и Баграмяну, была выведена в резерв.

В результате, потеряв практически все танки и около 60 тыс. человек убитыми и ранеными, советские войска продвинулись на 8-10 км. Окружить и разгромить им никого не удалось. Немецкие потери были оценены в 5 тыс. убитыми и 12 тыс. ранеными, более 80 танков и САУ, 150 орудий.

Наступление велось в условиях господства в воздухе германской авиации и в исключительно тяжелых условиях местности. Советские военачальники не имели не только данных разведки, но, судя по всему, и топографических карт. А может, не умели или не считали нужным ими пользоваться. [355] Во всяком случае танковые бригады вновь вынуждены были вести бои в невыгодных условиях лесисто-болотистой местности. Сосредоточение войск перед операцией сильно затянулось, зато удары наносились практически без подготовки.

Штабы армий и корпусов вместо управления войсками посредством кратких боевых распоряжений по телефону или радио увлекались разработкой письменных боевых приказов и тем самым поглощали время, так необходимое войскам для подготовки к боевым действиям. Отсутствовало взаимодействие между танковыми и стрелковыми частями. Удары по противнику наносились, как правило, в лоб, вместо того чтобы осуществлять обходы и охваты узлов сопротивления. Все это позволяло немцам свободно маневрировать своими силами и успешно отражать атаки.

В особенно трудном положении оказался 15-й танковый корпус, которому пришлось в ходе операции 4 раза перегруппировываться из одного района в другой в поисках слабого места в обороне противника. И, как правило, каждый раз от него требовалось перейти в наступление немедленно. По этим причинам бригады шли в атаку неорганизованно, без разведки противника на местности. Итоги боев показали, что войскам не хватало умения вести высокоманевренпые боевые действия.

Сказывался и общий низкий уровень подготовки экипажей. Например, советские танки могли либо двигаться, либо стрелять, а совмещать эти два процесса у наших танкистов пока не получалось. Поэтому на вопрос Сталина: «Стреляют танкисты с ходу?», — первый гвардейский танкист страны генерал Катуков простодушно ответствовал, нет, мол, не стреляют: «Меткость с ходу плохая, и снаряды жалеем». То есть стреляют с места, а затем прут на оборону противника без ведения огня.

Многочисленные эпизоды сталинских «уроков» со своими генералами просто умиляют:

«Сталин остановился, помотрел на меня в упор и заговорил четко, разделяя паузами каждое слово: [356]

— Скажите, товарищ Катуков, пожалуйста, во время атаки бить по немецким батареям надо? Надо. И кому в первую очередь? Конечно, танкистам, котрым вражеские пушки мешают двигаться вперед. Пусть даже ваши снаряды не попадают прямо в пушки противника, а рвутся неподалеку. Как в такой обстановке будут стрелять немцы?

— Конечно, меткость огня у противника снизится.

— Вот это и нужно,-подхватил Сталин. — Стреляйте с ходу, снаряды дадим, теперь у вас будут снаряды».

Маршал Баграмян высоко оценил результаты операции:

«Активные боевые действия советских войск на Западном фронте, в которых приняло участие большое ко личество танков, оказали значительное влияние на ход оборонительных сражений наших войск под Сталинградом и на Северном Кавказе. Несмотря на огромную потребность в резервах для наступления на юге, германское командование вынуждено было держать на центральном участке фронта значительные силы».

Но ведь для ведения наступательных операций требуется гораздо больше сил и средств, чем для организации обороны. Советский контрудар под Козельском отражали две танковые, три пехотные и одна моторизованная дивизии. Западный фронт задействовал для его нанесения войска трех армий — восемнадцать танковых бригад, одну мотострелковую и десять стрелковых дивизий, пять мотострелковых и одну стрелковую бригаду, части РГК и реактивную артиллерию.

Недаром генерал Гальдер о ходе операции по спрямлению линии фронта 2-й танковой армии сделал 22 августа следующую запись:

«…наступление по плану „Смерч“ из разряда решающих переводится в категорию сковывающих. Уже понимают (командование группы „Центр“. — Авт.), что достигнуть ничего не удастся, но думают, что нельзя отказываться от сковы-вания здесь крупных сил противника».

Так кто же кого сковывал? [357]

Лишь в сентябре 1942 года, что характерно, новый командующий Западным фронтом — генерал-полковник Конев — разрешил своим войскам рыть траншеи, «одобрил и рекомендовал для практического руководства». Но просто рекомендовать было недостаточно. На втором году войны выяснилось, что многие командиры пехотных частей, воспитанные на самой передовой военной науке, могли с криком «За Родину, за Сталина» идти впереди наступавших цепей, но

«не умели как следует привязывать траншеи к местности, так что бы они обеспечивали хорошее наблюдение и обстрел впереди лежащих участков, не могли правильно использовать естественные препятствия для усиления противотанковой обороны. Не все гладко было с расположением и привязкой к местности основных огневых точек, не ладилось с маскировкой».