Год 1942 — «учебный» - Бешанов Владимир Васильевич - Страница 37

15 января немцы внезапно перешли в наступление, нанося главный удар по стыку 51-й и 44-й армий в районе Владиславовки. Несмотря на количественное превосходство советских войск и наличие у них бронетехники, противник прорвал… ну, «обороной» это назвать нельзя, скажем, позиции генерала Первушина — штаб 44-й армии был уничтожен первым же авианалетом, командующий получил тяжелые ранения, член Военного совета Комиссаров убит, управление дезорганизовано — и 18 января отбил Феодосию. [167]

По данным Манштейна, русские потеряли 6700 человек убитыми, 10 тыс. пленными, 177 орудий и 85 танков. В боях особенно отличилась штурмовая батарея 190-го дивизиона из трехStugIII, подбившая с близких дистанций 16 советских Т-26. Немецкая авиация потопила в порту несколько транспортов. Войска Кавказского фронта вынуждены были оставить занимаемые позиции и отойти за Ак-Монайский перешеек.

В результате потери управления и связи со своими дивизиями комфронта не сумел организовать контрудар и вновь овладеть Феодосией, как этого требовала Ставка. Потеря наиболее крупного из имевшихся портов не могла не сказаться на и без того бестолковой организации тыла. Правда, продолжить наступление Манштейн не рискнул, ввиду малочисленности своих сил и полного отсутствия танков.

Выведенный из себя Сталин прислал телеграмму командующему Кавказским фронтом:

«…Немедленно арестовать исполняющего обязанности командующего 44-й армией генерал-майора Дашичева и направить его в Москву. Сейчас же принять меры к тому, чтобы немедленно привести войска 44-й армии в полный порядок, остановить дальнейшее наступление противника и удержать город Феодосию за собой…»

Армию возглавил полковник С.Е. Рождественский, но лучше воевать от этого она не стала. (Полковника вскоре сменил «выглядевший очень браво» генерал С.И. Черняк. Это именно он спорил с. Галицким по поводу совершенствования обороны, и самое грустное состоит в том, что происходило это 27 января, т. е. буквально через 10 дней после сдачи немцам Феодоссии.)

Советская Ставка осудила также действия генерала Козлова и его штаба и потребовала немедленного принятия мер к созданию на ак-монайских позициях непреодолимой обороны. Но при этом Сталин подчеркнул, что задача освобождения Крыма с Кавказского фронта не снимается и дал указание о подготовке наступательной операции. Одновременно был осуществлен ряд мер к тому, чтобы облегчить выполнение этих задач. [168]

28 января Ставка приняла решение о выделении войск, действовавших на Керченском направлении, в самостоятельный Крымский фронт под командованием генерала Козлова, с подчинением ему Севастопольского оборонительного района, Черноморского флота и Азовской флотилии, а также Северо-Кавказского военного округа. Фронт усилил и новыми стрелковыми дивизиями, танковыми частями и артиллерией. В начале февраля через пролив переправилась и вошла в состав фронта 47-я армия генерал-майора К.С. Калганова.

Заодно Москва решила «укрепить» штаб Козлова и самого командующего. В Керчь в сопровождении группы офицеров прибыл в качестве представителя Ставки армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис — член ЦК ВКП(б), начальник Главного политуправления РККА, заместитель наркома обороны, нарком Госконтроля и прочая, прочая, один из главных блюстителей идеологической чистоты армейских рядов и просто близкий к Сталину человек.

«Мехлис, по своему обычаю, вместо чтого чтобы помогать, стал перетасовывать руководящие кадры. И прежде всего он заменил начальника штаба фронта Толбухина генерал-майором Вечным», — сообщает генерал армии С.М. Штеменко. Конечно, генерал Ф.И. Толбухин для Мехлиса фигура явно подозрительная: бывший штабс-капитан, к тому же женат на графине. Впрочем, отъезд подальше от Льва Захаровича скажется на карьере Толбухина самым благоприятным образом — через 2 года он станет маршалом, а вот генерал-лейтенант Козлов закончит войну и уйдет в запас в 1954 году все в том же звании.

Первоочередной задачей фронта стало подготовить и провести операцию по деблокированию Севастополя. Специально для своих «полководцев» Верховный разослал «Указания по организации наступательной операции и боя». Сталин требовал

«заменить в практике армий и фронтов действия отдельными дивизиями действиями ударных групп, сосредоточенных на одном направлении; коренным образом улучшить использование артиллерии при поддержке наступления пехоты и танков; тщательно и всесторонне организовать взаимодействие войск и обеспечить надежное управление ими в ходе боя и операции». [169]

Верховное Главнокомандование утвердило срок начала операции 26-27 февраля 1942 года. Генерал Козлов заверил Ставку, что к этому времени будет разрешена большая часть вопросов, связанных с организацией тыла и обеспечением войск всем необходимым. К началу наступления Крымский фронт располагал двенадцатью стрелковыми, одной кавалерийской дивизиями, несколькими отдельными танковыми батальонами с тяжелыми КВ и средними Т-34 и артиллерийскими частями РГК. Из общего количества войск 9 дивизий входили в состав первого эшелона фронта.

Манштейн смог им противопоставить 3 немецкие пехотные дивизии и 18-ю румынскую, которую ему подбросил маршал Антонеску. Ее поставили на северном фланге с расчетом, что, упираясь в Азовское море, румынские солдаты смогут удержать позицию, «тем более что болотистая местность перед ее фронтом делала маловероятным использование противником крупных сил». Еще одна румынская дивизия прикрывала Евпаторию. У генерала Петрова, в Севастопольском оборонительном районе, было семь стрелковых дивизий и три бригады против четырех немецких пехотных дивизий и одной румынской горной бригады. Таким образом, советские войска имели в Крыму достаточное превосходство в силах для успешного решения поставленной задачи.

Наступление Крымского фронта началось 27 февраля и развивалось очень медленно: зарядили непрерывные дожди, грунт размок настолько, что в грязи застревали даже танки. Одновременно Приморская армия из Севастополя нанесла удары в Северном и Восточном направлениях, пытаясь пробить кольцо окружения. [170] Немцам удалось отбить все атаки противника. Не устояла лишь 18-я румынская дивизия, на северном участке перешейка русские смогли прорваться до Киета, левый фланг обороны угрожающе выгнулся на запад. Манштейну пришлось бросить в бой свой единственный резерв — 213-й пехотный полк и штабные подразделения. Упорные бои продолжались до 3 марта, а затем советские дивизии исчерпали свои ударные силы. Войска Крымского фронта достигли лишь незначительных успехов, в основном на своем правом фланге. На юге продвижение составило 400-800 м. Прорвать неприятельскую оборону на всю глубину, разгромить противника и открыть ворота в Крым не удалось.

Причины неудачи советских войск лежат на поверхности. Меньше всего была виновата погода. Возьмем для примера тот же 344-й полк. Вся подготовка к наступательной операции в нем свелась к подвозу боеприпасов и проведению партийного собрания.

И вот:

«27 февраля в 9.00 началась артподготовка. Откровенно говоря, мы ожидали много большей. Но артиллерия била всего полчаса, да и то как-то вяло…

Взвились вверх две красные ракеты — сигнал атаки… Бежать было очень трудно: грязь, туман, изморозь. В нашем полку установили: командир роты, политрук, командиры взводов поднимают личный состав и идут в атаку первыми. Мы так и сделали (конечно — мужественный поступок, но следствием этого решения стало то, что в первом же бою из строя выбыло четыре пятых командного состава. — Авт.)…

На нашем участке немцы пристреляли каждый метр, хотя вроде бы вели себя довольно-таки смирно. Вся рота попала под сильный заградительный вражеский огонь. Пришлось залечь. Замешательство длилось считанные минуты. Рота снова рванулась вперед и снова безуспешно…

Враг отступил. Впереди — рукой подать — Каясан-Русский. Бойцы рванулись туда. Но окраина ощетинилась минометным огнем. [171] А артиллерия в нашем тылу почему-то молчала. И 5-я рота залегла. Тут бы связь, чтобы попросить открыть огонь из наших пушек. Но телефонную линию не провели. Мы даже не знали, где штаб полка, где штаб дивизии, где артиллеристы…