Молодильные яблоки - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 19

– Теперь видишь?

– В какой-то мере… – уклончиво ответил незнакомец. – Вот тебе монета, вот ключ – и бегом в номер ждать посыльных с оставшейся суммой. Ключ от своего номера передай господам, стоящим за моей спиной.

Проводив человека к лестнице, незнакомец неспешным шагом вернулся.

– Итак? – задал он основной из интересующих его вопросов. – Я уложился в назначенное время?

– Вы прямо гений! – воскликнул я. – Честное слово, я не справился бы!

– Присоединяюсь! – поддакнул Мартин. – За такое не жалко и пять монет выложить!

– Так что вас держит? – подмигнул незнакомец. Я протянул ему деньги.

– Простите, – сказала вдруг Анюта, – а вы никогда не встречали вот такое?

Она показала монетку с буревестником. Незнакомец задумчиво нахмурился.

– Надо подумать, – ответил он. – Вы позволите? Он протянул руку, и Анюта положила монетку ему в ладонь.

– Утром встретимся на первом этаже, и я расскажу, если что вспомню, – пообещал он, – Только не проспите, я уезжаю поздно утром!

– Мы встанем в семь.

– Отлично! – кивнул незнакомец. – Это время подойдет. Приятно было повеселиться, дама и господа!

Он зашел в номер, накинул на плечи плащ с оригинальной вышивкой – подмигивающей черепушкой, попрощался с нами и пошел досматривать сны в новом номере.

– Видел, какой у него роскошный меч? – прошептал восхищенный Мартин. – Клянусь богом, другого такого не найти!

– Я тоже так думаю, – согласился я. – И плащ у него необычный. Интересно, кто он?

– А ведь я про плащ с таким рисунком где-то читал! – задумался Мартин. – Давно и неправда, но читал.

– Прошу! – Шустрая прислуга мигом сменила постельное белье и, получив на чай с вареньем, тихо удалилась разбалтывать коллегам об увиденном представлении.

– Анюта, иди в семнадцатый! – решительно сказал Мартин. – Как бы ночью консьерж не постучался под каким предлогом…

Кукла ограничилась зловещим молчанием, и жаль, что консьерж его не услышал.

– Мой защитник! – промурлыкала Анюта, ласково улыбнувшись.

– Учтите: утром встаем и сматываем удочки! – предупредил я, представив, какой диалог произойдет между падким до дармовых денег человеком и консьержем, который придет его будить. Спор о девяти золотых монетах прогнозируемо перейдет в физически-ударную плоскость, и надо покинуть гостеприимные пенаты, пока нас не призвали в свидетели или в соучастники этого действия.

– Спокойной ночи, мальчики! – пожелала Анюта, помахала Мартину рукой и закрыла номер на замок.

– Я постерегу с полчасика, – сказал Мартин.

– Удачи!

Он закрыл дверь. Я зевнул: глаза слипались, и, едва упав на кровать, я заснул крепким сном. Не помню, успел накрыться одеялом или нет, но это не важно.

Мартин сел на стул, положил голову на спинку и прикрыл глаза, впадая в полудрему.

«Странное дело, – подумал он, – когда вокруг тебя шумят, заснуть легче, чем при полной тишине».

Привыкший к шуму организм не верит в затишье, он подозревает, что сейчас что-то ухнет, нерадивый постоялец разобьет посуду или шастающий по темным коридорам полуночник случайно наступит коту на хвост. Молчание становится тягостным, сонливость пропадает, и уши улавливают самые тихие звуки с других этажей: кто-то яростно спорил этажом выше.

– Ночной горшок не поделили, что ли? – буркнул Мартин. – Нашли время…

Он смотрел на узкую полосу между дверью и порогом, и поминал лихом вредного консьержа. Время перевалило за половину третьего, и в сон потянуло с утроенной силой: усталость брала свое. Спорщики наконец-то утихли, и наступила привычная тишина, нарушаемая подвываниями ветра за окном. Такими монотонными и усыпляющими…

Мартин дернулся, сообразив, что заснул. Открыл глаза и застыл, увидев прямоугольник бумаги у самого входа. Просунувший ее под дверь неизвестный, но легко угадываемый человек на цыпочках отходил к лестнице, и свет от тусклого огонька свечи в его руках становился слабее и слабее, пока вовсе не пропал. Мартин встал и потянулся, в спине хрустнуло.

– И чего ты нам принес? – зевнул он, поднимая и разворачивая листочек. Лунного света оказалось достаточно для того, чтобы разобрать написанный не особо корявым почерком текст.

«О свет моих очей! О прекрасное создание, сверкающим жемчугом появилась ты в моем сердце и осталась в нем навеки! Прошу тебя, не откажи в прогулке под луной следующим вечером! Я покажу тебе звезды, я исполню для тебя соловьиные песни…»

– Насвистывать будешь? – вполголоса спросил Мартин.

Вид консьержа, заливающегося соловьиными трелями, не вызывал ничего, кроме нервного смеха и обиды за музыкальных птиц. Мартин не слышал, как консьерж издает собственные трели, но они ему заранее не нравились.

Дочитав длинное послание, в основном состоящее из восторженных эпитетов, Мартин решил, что кое-какие фразы стоит взять на вооружение. Несомненно, консьерж именно так и поступил, записывая обращенные к подругам фразы постояльцев как с Востока, так и Запада. А лаконичная подпись, по идее того же консьержа, должна вызвать трепетные чувства у любой представительницы прекрасного пола.

– Что он о себе возомнил?! – пробормотал Мартин. – Тоже мне, местечковый донжуан!

Сонливость как рукой сняло, и мозг заработал на полную катушку в поисках решения проблемы. Подсунуть письмо под другую дверь легко, но примитивно и удовольствия не доставит. Важно знать, кто в каком номере отдыхает и кто из отдыхающих наиболее подходит для завтрашней прогулки под луной. Подкинуть какой-нибудь женщине – банально, вручить мужику—завтра будет крупный мордобой. Требуется нестандартный подход, такой, чтобы консьерж навсегда потерял желание приставать к постоялицам гостиницы, но при этом остался жив и более-менее здоров. Перед мысленным взором появилась ехидно смотревшая за горизонт кукла. Мартин хмыкнул – кандидат из нее необычный, но не совсем подходящий: нахала следует проучить, а не свести с ума.

Кстати, список клиентов гостиницы находился у него же.

«Надеюсь, он не только заигрывает с приезжими дамами, но и спит на своем посту, наплевав на работу!» – подумал Мартин, крадучись добираясь до лестницы и спускаясь на первый этаж.

Одиноко догорал огарок свечи, консьержа на рабочем месте не наблюдалось. Мартин прислушался: ни храпа, ни сопения.

«Не иначе, он и сегодня проводит экскурсию? Весело у него рабочие ночи проходят…»

Журнал с оригинальным названием «Прибыль и убыль посетителей» был открыт. Мартин пробежал глазами по списку. После них в гостинице остановилось еще три человека, и, судя по тому, что добрый служитель отправил их на верхний, самый дешевый этаж, заплатить сверх положенного никто не согласился.

Страшно представить, какие условия на верхнем этаже. Нарисованный на стене камин с пылающим огнем, рядом висит список физических упражнений для согрева организма, плюс две гири на полу. И хорошо, если нет сквозняка.

Первый этаж отводился баронам, графам, князьям и прочим высокородным господам. Иван мог с легкостью вышвырнуть любого из них и занять наилучший номер, но был давний уговор о том, что в дороге никакой роскоши – поход есть поход. Отдыхать на диване – это дома, а деньги в дороге и для других дел пригодятся.

Мартин раздумывал минут пять: попадались имена широко известных людей, но подбросить записку к ним – и это обернется для безродного консьержа как минимум тюрьмой. В худшем случае проткнут шпагой или мечом прямо на месте. Слишком сурово.

На первом этаже был номер, отмеченный звездочкой и не имеющий порядкового номера. Кто-то каждое утро ставил свою подпись, а также время появления и ухода, и Мартин решил уточнить, что же это за помещение.

Огонек свечи высветил бронзовую табличку с выгравированной надписью: «Кабинет управляющего гостиницей».

Мартин бросился к столу и схватил гусиное перо. Выдернул из кипы бумаги чистый лист и, поглядев на текст подброшенной записки, торопливо написал строчку, копируя почерк консьержа: угловатые буквы легко поддавались подделке.