Кащей - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 4

Попытки заменить яблочко первым попавшимся с рынка, сворованным при недремлющем торговце (легче было бы сорвать его с дерева в чьем-то саду, но вид Кащея, втихаря ворующего яблоки, словно он мальчишка какой, отрицательно сказался бы на его славе Великого Злодея), не принесли желаемого результата. Яблоки быстро съеживались и превращались в сухофрукты. Нужно было особое яблоко, молодильное. Именно оно идеально подходило для таинственной «фильтрации телесигнала» (так было написано в паспорте для тарелки, и Кащей иногда начинал проклинать себя за то, что умеет читать) и сохраняло свой вид буквально тысячелетиями. Он подозревал, что с этими яблоками не все так просто, он знал, что они до сих пор растут на единственном дереве где-то у черта на куличках. Ему также было известно, что дерево росло неимоверно долго, для роста ему был необходим песок в больших количествах, и жило оно по своему внутреннему графику, не считаясь с временами года. Яблокам, чтобы вырасти и созреть, необходимо было лет триста, росли они в малом количестве, и потому охранялись так, как не охранялось ничто на свете... Во время каждого показа роликов он начинал подумывать о взятии неприступной цитадели, но устраивать апокалиптическое светопреставление (иначе никак – слишком мощная защита) ради спокойного просмотра тарелочки он не считал необходимым. Пока...

И показался на тарелочке переживший его нашествие дивный город Славноград. Изображение было цветным, но без звука – к тарелке с яблоком явно не хватало кружки с вишенкой, поэтому о произносимых присутствующими лицами речах оставалось лишь догадываться. Самое интересное было даже не в самой передаче, а в способе наблюдения за интересующими объектами. Кащей никак не мог взять в толк, как происходящее попадает в тарелочку. Ведь кто-то же должен по крайней мере наблюдать за присутствующими, чтобы снимать их в разных ракурсах и с разных сторон. Как говорится, прежде чем выйти, нужно войти. И вот куда это все входило, оставалось неразгаданной загадкой. Однажды Кащей настроился на трансляцию самого себя и чуть с ума не сошел, увидев свое лицо крупным планом и пытаясь найти то, что должно его снимать. Пустой воздух перед лицом никак не подходил для этой роли, но ничего больше рядом не было. Активное размахивание руками перед собой также не принесло ожидаемых результатов, изображение не изменилось ни на йоту. Как ни горько, пришлось признать: все мы под контролем неизвестных сил и за нами наблюдают всякие длинные носы.

– Поукорачиваю на фиг! – твердо пообещал он, ради собственного успокоения задвигая мысль о непрерывном мониторинге в дальние глубины подсознания. Чтение словарей в библиотеке замка (предпринятое после прочтения всяких там паспортов с умными, но чаще заумными рекомендациями) не прошло даром, Кащей знал кучу дивных терминов. С замком стоило, конечно, разобраться основательно, но он тешил себя надеждой, что времени у бессмертного хватит на все и что день для исследований обязательно наступит. Примерно в конце следующего тысячелетия.

В пустом и оттого казавшемся необъятным зале перед подавленным последними событиями царем стоял царевич Ярослав с младшим братом Артемом. Остальные гости, не успели они проснуться и чуть-чуть отойти после дикой головной боли, неожиданно вспомнили о срочных, ну просто неотложных государственных делах и заспешили домой прямо среди ночи. Про Кащея, как и про его дела, слышали все, и все прекрасно понимали, что постараться выручить из беды царевну может любой, но удача улыбнется только сумасшедшему. Или влюбленному. А таковым среди присутствующих был царевич Ярослав. Гости дружно пожелали ему удачи на прощание, извинились перед царем и тихо скрылись во мраке ночи.

– Трусы! – прокричал Кащей. – Слабо на меня толпой налететь! А где же ваша монархическая взаимовыручка? Двое в драку – третий не мешай?

Появившееся желание запустить в монарших особ чем-нибудь тяжелым едва не привело к катастрофическим последствиям, но в последний момент он вспомнил! Что перед ним всего-навсего тарелка с односторонней связью, и медная статуэтка пролетела чуть выше цели.

– Мне за вас стыдно – вынес он суровый приговор, но вдруг опомнился. – Чего это я? А ну, поторапливайтесь, лежебоки! Время не ждет! Еще столько всего впереди, что вам какая-то спящая царевна? Скатертью дорожка! Паласами застолье!

Оставшиеся царевичи его заинтересовали. Явно сумасшедшие, раз решили идти на него локальной войной. Одного он хорошо помнил – давешний кавалер царевны честно пытался ее защитить и почти что преуспел. Второй был похож на первого, но помоложе.

– Похоже, безрассудство у них в роду, – пробормотал Кащей. – Погибнуть в расцвете лет! И ради чего?

Убитый горем царь что-то говорил царевичам, те уверенно отвечали, потом царь встал с трона и обнял их. Кащей хмыкнул. Дальнейшие события угадывались стопроцентно. Царевичи не стали тратить время даром, вскочили на коней и дружно поскакали в сторону его замка.

– Шоу начинается, – громко объявил Кащей, вставая. Ответом была ставшая такой привычной за многие годы тишина. Он бросил прощальный взгляд на тарелку – царь сидел на троне, повесив голову, и разглядывал маленький портретик своей дочери. Слуги толпились на приличном расстоянии, не рискуя лишний раз потревожить Его Величество. – В молодости ты был намного жизнерадостнее, Никодим.

В былые времена царь не раздумывая самолично бросился бы спасать свою дочь, но теперь годы брали свое, руководство царством требовало его постоянного присутствия, и он понимал, что попал в капкан покрепче медвежьего. Оставалось надеяться на помощь молодежи. В голову приходили лишь тяжелые мысли. Страшные истории о проделках Кащея царь слышал еще в детстве, и он всей душой надеялся, что царевичи преодолеют все преграды на своем тернистом пути и сумеют освободить Марию.

Дверь за Кащеем с тихим щелчком захлопнулась.

Ближний космос. Расстояние до Земли – двести тысяч километров. Капитан малолитражного межзвездного кораблика, выглядевшего соответственно своей дешевизне и неприхотливости, а потому похожего на орех фундук, отчаянно пытался затормозить и не столкнуться с планетой, чтобы не превратить ее в зараженную радиоактивным излучением безжизненную пустыню.

Прилетев на окраину Галактики, капитан очень удивился, когда с первого раза набрел на обитаемый мир о котором ничего не было известно ученым Галактического Союза Астрономов. Засмотревшись на ярко-красочные цвета атмосферы (приятно было увидеть что-то отличное от широко распространенного серого цвета безжизненных планет), капитан забыл вовремя включить тормозную систему. И теперь с отчаянием смотрел на монитор, где черным по белому были написаны оставшиеся до столкновения расстояние и время. Пытаясь резко повернуть и направить корабль в сторону от планеты, капитан добился лишь того, что сломал штурвал.

Кораблик вошел в плотные слои атмосферы и стал стремительно нагреваться. Капитан лихорадочно вспоминал события прожитых лет, начиная с самого рождения, обильно сдабривал их монотонным душераздирающим звуковым сопровождением, исходившим из самого сердца, – он истерично кричал, рассматривая оставшиеся в руках обломки штурвала, и попусту терял драгоценное время.

Корабль, перестав получать указания пилота, перешел на автоматическое управление. Капитан не имел ни малейшего понятия о том, что такое вообще существует на его посудине, поскольку приобрел кораблик на распродаже старой космической техники без руководства пользователя. Продавец скинул тридцать процентов от стоимости исключительно из-за этого, и ошалевший от радости капитан купился, как последний идиот.

«В вашем случае, – вспомнилась ему фраза из анекдота, – идиотизм – это выздоровление!».

– Не смешно-о-о-о-о-о! – ради разнообразия выкрикнул он, и тут с полки на него рухнули коробки. Он перестал кричать по предыдущему поводу, переключившись на крики от боли, и только после этого соизволил обратить внимание на монитор. Крики словно обрезало. Хотя скорость корабля не падала, расстояние до планеты перестало стремительно сокращаться, а вскоре и вовсе застыло на одной отметке. Автопилот сумел поменять курс и летел по касательной. Температура обшивки замерла на восьмистах градусах и медленно покатилась вниз.