Ослепительный оскал - Макдональд Росс - Страница 19

– Когда это было?

– В июле, через несколько дней после моего приезда. В середине июля.

– А где произошла драка?

– На ранчо, неподалеку от Бейкерфильда. Точно я не знаю.

– И после этого он оставался здесь до сентября?

– Уезжал и приезжал. Он часто уезжал на два-три дня.

– Вы не думаете, что и сейчас он в такой поездке?

– Может быть. Но я не надеюсь, что на этот раз он вернется по собственной воле.

– Вы думаете, он умер?

Вопрос был задан чересчур в лоб, но Сильвия смогла его принять. Внешне мягкая и неуверенная, она имела достаточный запас сил.

– Если бы он умер, я бы знала. Я не могу в это поверить. Я надеюсь, что он сделал последний рывок от своей матери и от денег, которые принесла его деду земля.

– Вы действительно хотите, чтобы он вернулся?

Она помедлила, потом ответила:

– По крайней мере, я должна знать, что он в безопасности и ведет сносную жизнь. Во время войны он сбивал вражеские самолеты, и все же остался ребячливым и слишком большим мечтателем. Неподходящая женщина может разбить ему жизнь.

Сильвия глубоко вздохнула.

– Надеюсь, я не очень мелодраматично говорю?

– По-моему, вы говорите очень хорошо. Может быть, вы только даете слишком большую волю своему воображению.

Я заметил, что она не слушает меня, и замолчал.

Ее мысли блуждали по каким-то далеким извивам, и она попыталась воплотить это путешествие в слова.

– Он чувствовал угрызения совести из-за денег, которые никогда не зарабатывал. Это еще усугублялось тем, что он разочаровался в своей матери. Чарльз хотел страданиями искупить свою вину. Он хотел, чтобы вся его жизнь была искуплением. Он мог выбрать женщину, которая заставила бы его страдать.

В свете луны ее лицо казалось девственно белым. Мягкость очертания ее губ и подбородка нарушалась угловатыми тенями.

– Так вы знаете, какого сорта была эта женщина? – спросил я.

– Не совсем. Вся моя информация получена из третьих рук. Детектив передал миссис Синглентон те сведения об этой женщине, которые получил от буфетчика отеля. А миссис Синглентон рассказала мне.

– Поедемте туда со мной, – предложил я. – Я угощу вас выпивкой. Надеюсь, спиртное вы употребляете?

– О нет, я никогда не была в баре.

– Вам же двадцать один год.

– Дело не в этом. Мне уже пора идти. Я всегда читаю ей перед сном. Спокойной ночи.

Я наклонился чтобы открыть ей дверцу и увидел, что по лицу ее, как весенний дождь, текут слезы.

Глава 13

Когда я вошел, двое филлипинцев бросили на меня любопытные взгляды и тотчас потеряли ко мне интерес. Напротив входа под мавританской аркой стоял за конторкой помощник управляющего с видом святого в смокинге. Над аркой горела красная неоновая надпись «Контина». Завершив в холле необходимые формальности, я вышел в патио. В тени сидели парочки. Я быстро прошел в бар.

Это была большая Г-образная комната, украшенная картинами, изображавшими бой быков, синяя от дыма и шумная как обезьянник. Вдоль стойки бара пестрели белые женские плечи, синие и клетчатые вечерние пиджаки. У мужчин были неестественное здоровые самоуверенные лица спортсменов, никогда не имевших шанса на успех, если не считать их успеха у женщин. Тела женщин, казалось, были больше наполнены смыслом, чем их головы. Где-то за стеной оркестр заиграл самбу. Некоторые плечи и вечерние пиджаки ринулись прочь от стойки.

Работали два бармена: проворный юнец, южноамериканского вида и редковолосый мужчина, державший в поле зрения всех остальных. Я подождал затишья в их деятельности и спросил редковолосого, постоянный ли он работник. Он бросил на меня непроницаемый взгляд.

– Конечно. Что будете пить?

– Пшеничное. Я бы хотел задать вам вопрос.

– Давайте, если придумали что-нибудь новенькое.

Его руки работали независимо от языка, наполняли мой бокал и ставили его на стойку.

Я заплатил.

– Я о Чарльзе Синглентоне младшем. Вы видели его в тот вечер, когда он исчез?

– Опять.

Он посмотрел на потолок в насмешливом отчаянии.

– Я говорил об этом шерифу. Говорил частным сыщикам.

Его глаза, серые и непроницаемы, опустились до уровня моего лица.

– Вы репортер?

Я показал ему свое удостоверение.

– Еще один частный, – невозмутимо заметил он. – Вам бы следовало вернуться к старой леди и сказать, что она зря тратит время и деньги. Младший удрал с такой шикарной блондиночкой, что лучше не найти. Так зачем же ему возвращаться?

– А зачем ему было удирать?

– Вы ее не видели. У этой дамочки есть все.

Он руками проиллюстрировал свое высказывание.

– Кошечка с младшим удрали в Мексику или в Гавану и наслаждаются там жизнью. Попомните мои слова. Так зачем ему возвращаться?

– Вы хорошо разглядели эту женщину?

– Конечно. Она купила у меня порцию спиртного, пока ждала младшего. Кроме того, она и раньше была здесь с ним пару раз.

– А что она пила?

– "Том Коллинз".

– Как она была одета?

– Темный костюм, ничего яркого. Со вкусом. Не высший класс, но ближайшая ступень. Она натуральная блондинка. Я и во сне мог бы ее описать.

Он закрыл глаза.

– Может быть, так я и делаю.

– Какого цвета у нее глаза?

– Зеленые или голубые, или что-то вроде этого.

– Бирюзовые?

Он открыл свои собственные глаза.

– Один вопрос означает на твоем языке слишком многое, дружок. Может быть нам бы следовало обратиться к стихам, но это уж как-нибудь в другой раз. Если вам нравятся бирюзовые – ладно, пусть бирюзовые. Она была похожа на одну из тех польских малышек, которых я видывал в Чикаго, но от Вест-Мэдисон она держалась далеко, в этом я уверен.

– Случается ли что-нибудь, чего вы не замечаете?

– Конечно. И не думайте, что она чем-нибудь угрожала ему. Они просто приклеились друг к другу. Он от нее глаз не мог отвести.

– Как они уехали? В машине?

– Насколько я понимаю, в машине. Спросите у Дьюи на стоянке. Только сначала суньте ему немного мелочи. Он не станет задаром, как я, упиваться звуками своего голоса.

Заметив приближающийся костюм, он отошел от меня.

Я выпил и вышел на улицу. Отель смотрел на море сквозь усаженный пальмами бульвар. Стоянка находилась за рядом маленьких магазинчиков со стороны берега. Направляясь туда, я прошел мимо витрины с серебряными и кожаными украшениями, мимо двух восковых манекенов в приятных юбочках, затем мимо витрины, забитой янтарем и остановился как вкопанный под вывеской «Дениза». Это имя было написано золотой вязью на стекле витрины шляпного магазина. За стеклом красовалась всего одна шляпа, точно шедевр скульптуры в музее. Магазин был погружен в темноту, и после секундного замешательства я прошел мимо.

Под аркой света на углу стоянки находилась будка сторожа – маленькое зеленое строение. К стене его было прикреплено объявление: «Единственный доход служителя – чаевые». Я встал возле него, держа на свету доллар. Откуда-то из рядов машин, похожих на партию консервных банок, появился маленький человечек. Фигура его была тощая и серая. Под старым флотским свитером, как куски источенного водой плавника, выступали кости плеч. Он бесшумно двигался в своих теннисных туфлях, подавшись вперед, словно невидимая рука тащила его за длинный нос.

– Почистить и протереть? Где ваш лимузин, мистер?

– Моя машина стоит за углом. Я хотел спросить вас о другой машине.

Наверно, вы Дьюи? – Наверно, так. Он моргнул выцветшими глазами, наивно обдумывая сей факт. Макушка его нечесанной седой головы торчала вровень с моим плечом.

– Держу пари, вы хорошо разбираетесь в машинах!

– Держу пари, и в людях – тоже. Вы фараон, или я не угадал? Держу пари, вы хотите спросить меня о молодом Чарли Синглентоне.

– Я частный, – сказал я. – На сколько держите пари?

– На доллар.

– Вы выиграли, Дьюи.

Я передал ему доллар.

Он сложил его в маленький квадратик и спрятал в карман грязнейших на свете штанов. – Так будет по честному, – доверительно сказал он. – Я трачу на вас свое ценное время. Я протираю ветровые стекла. По субботам я зарабатываю кучу денег. – Тогда приступим к делу. Вы видели женщину, с которой он уехал?