Белая скво - Рид Томас Майн - Страница 24

Глава XXXII. ПОЩАДИ ЕЕ! ПОЩАДИ!

Возможность для мести представилась немедленно.

На площадке, окруженной индейскими вигвамами, под охраной нескольких воинов стояла группа бледнолицых пленников.

Она состояла из нескольких мужчин и девушки.

Вакора остановился, разглядывая эту группу. Лицо его озарилось свирепой радостью.

Один из вождей сообщил, что пленники были захвачены, когда пытались скрыться в соседнем лесу.

– Что нам с ними делать? – спросил он.

– Они будут подвергнуты пытке!

– А девушка?

– Она тоже умрет! Кто она?

– Не знаю.

Обратившись к Марокоте, Вакора повторил вопрос.

Марокота тоже не знал пленницу.

Вождь приказал подвести ее к себе.

Хотя девушка явно страдала от усталости и горя, она приблизилась гордой и грациозной походкой. Подойдя к Вакоре, она со скромной храбростью посмотрела ему в лицо.

– Кто ты? – спросил он.

– Твоя пленница!

– Когда тебя схватили?

– Часа два назад!

– Ты пыталась бежать?

– Да!

– А кто твои спутники?

– Я знаю о них только, что это жители поселка. Они были добры ко мне и пытались помочь спастись.

– Ты знаешь свою судьбу?

Она печально ответила:

– Я не жду милости.

Вакора, пораженный таким ответом, почувствовал к отважной пленнице интерес, который не смог бы объяснить.

– Тебя научили относиться к краснокожим как к безжалостным дикарям?

– Не безжалостным, только мстительным.

– Значит, ты признаешь, что у нас есть основания для справедливой мести?

– Я так не говорила.

– Но намекнула.

– У всех есть враги. Истинно велики только те, кто умеет прощать.

– Но дикари должны действовать в соответствии со своими инстинктами.

– Дикари – да! Но люди, умеющие отличать добро от зла, должны действовать по велению разума.

– Если я пощажу тебя, ты по-прежнему будешь считать меня дикарем?

– Моя жизнь ничего для меня не значит. Те, кого я любила, мертвы.

– Твоя мать?

– Она умерла, когда я была ребенком.

– Отец?

– Был убит прошлой ночью.

Вакора, казалось, задумался, потом как будто про себя сказал:

– Такая юная, однако не боится смерти.

Девушка услышала это и ответила:

– Несчастные приветствуют смерть!

– Несчастные?

– Я тебе сказала, что все, кого я любила, погибли.

– Да, смерть ужасна.

С грустной улыбкой девушка спросила:

– Правда?

Вакора был задет. Бесстрашный вождь почувствовал симпатию к девушке. У него возник еще один вопрос, и он его немедленно задал:

– Как тебя зовут?

– Элис Роди.

С криком дьявольской радости он схватил девушку за руку.

– Ты! Дочь проклятого человека, сестра демона в человеческом облике? Клянусь Великим Духом над нами, клянусь пеплом своих предков, ты умрешь! Я собственной рукой нанесу смертельный удар!

Произнеся эти слова, он извлек нож и готов был пронзить сердце Элис, когда кто-то перехватил его руку и вождь услышал голос, полный боли:

– Пощади ее! О, пощади! Возьми за нее мою жизнь!

– Нелати?

– Да, Нелати, твой брат, твой раб, если хочешь, только оставь ей жизнь.

– Ты забыл, как ее зовут!

– Нет, нет, я слишком хорошо знаю ее имя.

– Ты забыл, что ее отец послужил причиной всех несчастий!

– Нет, не забыл. Я и это помню.

– Что ее брат – похититель Сансуты…

– Нет, Вакора, я все помню!

– Тогда ты лишился разума, если просишь пощадить ее. Она должна умереть!

– Я не безумец. О, Вакора, на коленях умоляю пощадить ее!

– Встань, Нелати. Сын Олуски ни перед кем не должен преклонять колени. Благодаря твоему заступничеству, она останется жить.

Нелати встал.

– Ты поистине наш вождь, Вакора, сердце твое открыто и щедро.

– Подожди, ты неправильно меня понял. Я сохраню ей жизнь, но «око за око»: она испытает то же, что испытала Сансута. Я сохраню ей жизнь, но не честь!

– Вакора!

– Я сказал. – Он повернулся к собравшимся воинам, которые изумленно наблюдали за этой сценой. – Это дочь нашего врага Элайаса Роди. По просьбе Нелати я сохраняю ей жизнь. И отдаю ее племени: поступайте с ней, как хотите!

Нелати встал перед подходившими воинами.

– Назад! – воскликнул он. – Первый, кто коснется ее, умрет!

Вакора взглянул на брата. Изумление боролось в его груди с гневом.

– Не обращайте на него внимания, он безумен!

– Нет, не безумен!

– Тогда говори: в чем дело?

– Я люблю ее! Я люблю ее!

Девушка, которая все это время стояла неподвижно, как статуя, опустилась на землю и закрыла лицо руками.

Для Вакоры слова Нелати были не менее удивительными. Повернувшись к дрожащей девушке, он сказал:

– Ты слышала слова Нелати. Он тебя любит.

Девушка негромко ответила:

– Слышала.

– Он любит тебя. Вакора тоже любил. Его любовь растоптал твой негодяй-брат! Но я прислушаюсь к словам Нелати. Я выполню его просьбу. Тебе сохранят и жизнь и честь, но ты останешься пленницей. Уведите ее!

– А эти люди? – спросил воин, указывая на остальных пленников.

Сердце Вакоры, тронутое на мгновение мольбой брата и героическим поведением Элис Роди, снова ожесточилось.

– Они умрут – без пыток, но немедленно. Расстреляйте их!

Храбрых поселенцев, которые не просили о пощаде, увели.

Нелати подошел к девушке и протянул руку, собираясь увести ее. Она с дрожью отпрянула и с выражением горя пошла одна. Вакора, оставшись в одиночестве, опять задумался. Он расхаживал взад и вперед перед своим вигвамом.

Вскоре в лесу раздалось несколько гулких выстрелов. Пленники были навсегда избавлены от всех земных забот.

Глава XXXIII. РАЗВАЛИНЫ СРЕДИ РАЗВАЛИН

Индейский лагерь вблизи залива Тампа был свернут. Женщины и дети, в сопровождении нескольких воинов, ушли в поселок.

Вместе с ними пленницей ушла и Элис Роди.

Вакора, Нелати и остальные воины присоединились к союзу племен, и вскоре война разгорелась по всему полуострову.

Какое-то время племена семинолов вели бродячую жизнь. Попеременные успехи и поражения требовали от них неусыпной бдительности и постоянной смены мест.

Поэтому двоюродные братья лишь изредка посещали поселок, в котором жили женщины и дети.

У Сансуты приступы безумной ярости случались редко. Обычно она была молчалива и печальна, бродила в окрестностях, погруженная в свои спутанные мысли.

Элис, хотя и оставалась пленницей, могла ходить куда вздумается. У бедной девушки после потери отца и брата не было стремления вырваться на свободу. Ее охватило равнодушие ко всему на свете.

Она ни с кем, кроме Сансуты, не разговаривала, и лишившаяся рассудка жертва бессердечного эгоизма ее брата, казалось, одна была способна вызвать в ней интерес.

Нелати в своей любви к бледнолицей девушке ничего не добился. Она лишь печальной улыбкой отвечала на терпеливое поклонение юноши.

В те редкие перерывы, какие допускала война, Нелати приходил в поселок и становился буквально рабом Элис; тысячью способов пытался он заслужить ее внимание.

Но до сих пор все было безуспешно.

Напрасно вставал он на рассвете и уходил в леса, чтобы раздобыть для нее самые яркие птичьи перья или нарвать редких цветов.

Когда он приносил ей подарки, она равнодушно благодарила его и разглядывала их без всякой радости.

Одинаково равнодушной она оставалась к его непрестанным заботам о ее удобствах, и, казалось, не обращала никакого внимания на его присутствие и на его страсть.

И он ни о чем не говорил с нею.

Признание в любви было вырвано у него стремлением спасти ее жизнь – и с тех пор больше никогда не повторялось.

Он чувствовал, что его страсть безнадежна, но не отказывался от нее.

Но для Сансуты Элис оказалась поистине ангелом-хранителем.

Вначале индианка уходила от осторожной нежности, которую проявляла бледнолицая, и, казалось, пугалась ее голоса. Однако со временем, покоренная волшебством доброты, она стала искать общества пленницы и в ее присутствии казалась счастливой.