Звёздная тень - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 73

— Тогда моя очередь задать вопрос. Как умер Наставник Пер?

Знает. Он — знает. А вот у ребят лица сразу изменились.

— Кровоизлияние в мозг. Я не хотел этого. Его убил страх… напряжение…

— Я верю.

Биг словно задался целью создать о себе хорошее впечатление.

— Его здоровье, к сожалению, оставляло желать лучшего. Уже многие годы. Надо было подумать об отдыхе, о лечении, но…

Он замолчал. Я никак не мог понять, чего же он, собственно, хочет?

Может быть, просто тянет время?

— Наверное, я должен кое-что рассказать…

Биг вздохнул — и присел на корточки прямо у двери. Мне невольно вспомнилось, как я сам садился, разговаривая с Тилем. И — странное дело — напряжённость куда-то ушла.

Не от нарочито подчинённой позы Бига, конечно. Он был очень крепкий, но я ему не многим уступал.

Просто до меня дошла вся ирония ситуации. Мы пытались наладить контакт одними и теми же способами. Биг, но я ведь не ребёнок…

— Прежде всего… Пётр, ты подтверждаешь, что всё сказанное тобой — правда?

— Да.

— Но как же…

Он осёкся. И вдруг улыбнулся так печально, что мне стало не по себе.

— Я чуть не назвал тебя Ником. Давно уже свыкся, что его нет, и всё равно…

Во мне что-то дрогнуло. Что-то от Ника. Но я промолчал.

— Как ты прошёл контроль? Я имею в виду не генетическую проверку, а исследование памяти. Когда тебя отправили в санаторий — я заподозрил неладное. Сам просмотрел записи. Но всё было его… ассоциативные ряды, логические цепочки, эмоциональные слепки… Как?

— Всё, что удалось сохранить от него, — во мне. Скажи, он много летал?

— Да. Ник любил одиночные патрули. Любил свободную разведку.

— Он говорил с кораблём. От скуки, от одиночества… читал ему свои стихи… спорил… подначивал…

— Спорил — с кораблём? — Биг покачал головой. — Да… в этом весь Никки.

— Не знаю, вправе ли я это говорить. Иногда мне кажется… что он ещё жив.

Биг кивнул:

— Пётр, ты чужой в нашем мире. Но в каком-то смысле мой коллега. Поэтому я буду откровенен. Я слышал весь твой разговор с ребятами… и понимаю, зачем он понадобился.

Ай да юные гении. Отключили камеры.

— Ты искал оправдание. Понимаю… Значит, ты не решил, что делать с Зерном. И это хорошо.

Подкидывая огненный шарик на ладони, я ждал.

— Трудно было связать всё воедино, Пётр. Мой подопечный Ник Ример исчез — но вернулся, пусть даже с искалеченной памятью. Поднял руку на Наставника. Попал в санаторий. Поднял бунт. Это всё возможно, но вот противостоять Гибким Друзьям… бежать…

Биг покачал головой.

— Когда исчез Наставник Пер — я заподозрил неладное. Из них пришлось тянуть информацию, словно из не-друзей. Шок, большой шок для маленькой, но гордой расы — встретить человека, превосходящего их, способного убивать голыми руками. И однако, всё стало сходиться. Под видом Ника на Родину проник чужой. Не принял нашу жизнь. Ушёл. Пилот, потерявший сознание, исчезнувший скаут — я складывал все эти крупицы… мне не поверили, Пётр. Всё-таки не поверили. Пер пережил тяжёлый кризис, он мог захотеть уединения. Пилоту Матушка напекла голову. Скаут угнали детишки из ближайшего интерната… как раз был побег. Всё случается. Мировому Совету проще списать всё на случайные совпадения. А я чувствовал — они связаны воедино…

— Разве Катти не рассказала обо мне? Она же видела… — Я осёкся. Нет, не могла, никак не могла подруга Ника Римера смолчать и не доложить о чужаке, принимавшем обличья Ника и Пера… И всё равно — словно я выдал её.

— Я полагал, что ты знаешь. — На миг глаза Бига стали холодными.

— О чём?

— Катти Тамер, врач и экзобиолог… ушла.

Я вздрогнул.

Чёрная чаша в ночи. Тёмное пламя на дне её. Вспыхивающие в воздухе песчинки… падающие звёзды… прощание…

Да нет же!

Это просто чудовищно большой крематорий. Смерть, превращённая в спектакль. Не может быть!

Лицо Катти, прижатое к стеклу транспортной кабинки. Её крик «Никки!».

Крематорий. Да. Но не только для мёртвых. Ещё и для тех, кто хочет уйти. Вот в этом вопросе Геометры проявляют потрясающую терпимость. Никаких ограждений, никаких охранников… шагай с чёрного камня навстречу огню…

«Катти Тамер, врач и экзобиолог, прощание…»

Я шёл по бесконечному пляжу. Ожесточённый, собранный, готовящийся угнать корабль и вернуться домой.

Катти шагнула в огонь.

— Так ты не знал…

Никки Ример, регрессор Геометров, спящий на дне моей памяти, проснулся и закричал. Беззвучно — только мне было дано услышать крик.

Биг обвёл взглядом детей. Сжавшихся, напуганных. Сказал:

— Вот так, ребята. Слова о свободе — красивые слова. И всегда можно сказать, что свободы мало, что её нужно больше… вот только придётся оставлять за собой горе и смерть.

— Это ваша вина.

— Моя?

— Вашей планеты… Катти, она не перенесла… того, что Никки и жив, и мёртв…

— Как легко всё у тебя получается, Пётр! Наставник Пер не выдержал и умер. Катти не вынесла и ушла из жизни. А ты — невиновен.

Ник Ример во мне затих. Сжался, затаился… цепляясь за последние островки своей души.

— Когда я узнал, что пропавший скаут возвращается, что он проходит над территорией интерната, что он сообщает о наличии на борту регрессора Римера, — я понял, где тебя искать. Тебя… а не погибшего в бою Ника. Преступник возвращается на место своего преступления. Я знал — и я нашёл тебя.

— И что теперь, Биг? Нашёл. Подслушал разговор. Что дальше?

— Ты несёшь лишь горе, Пётр. Ты явился в наш мир, непрошеный и незваный. Ещё и с… этим.

Я посмотрел на Зерно.

— Ты не станешь его использовать, — сказал Биг. Совершенно спокойно, утверждающе. — Не сможешь. Ты не из нашего мира. Тень не приходит насильно, и это единственное, что нас спасло. Думаешь, ты первый, кто получил такой подарок? У меня тоже было Зерно, Пётр. Знаешь, где оно? Сгорело в лучах Матушки. Я знал, что нам не нужна Тень. И я смог избавиться от этого подарка. Я ведь тоже прошёл мирами Тени, Пётр. Не знаю, сколько планет увидел ты, а я был в двенадцати мирах. И все они — грязь и боль. Миры, нуждающиеся в помощи. Когда-нибудь мы сможем её оказать.

Надо же.

Ник Ример и я вместе с ним — мы лишь повторили путь Бига. И каждый увидел в Тени лишь то, что хотел. Командор Биг — плацдармы для вмешательства, место для приложения Дружбы.

— Интернат изолирован, Пётр. Накрепко. Я пришёл один, я верю, что у тебя хватит благоразумия не сопротивляться. Да, конечно, у тебя есть свои особые возможности… Но тебе всё равно не уйти.

— А как же неправильная аксиома Рида? — воскликнул Тиль.

Биг одобрительно посмотрел на мальчика:

— Здесь следует исходить из принципа Меньшего Зла.

Ага. Я же говорил это тебе, Тиль…

— Пётр, ты сражался достойно. Но ты проиграл. Не потому, что мы сильнее, а потому, что правда на нашей стороне. В тебе нет веры, согласен? Ты тоже не в восторге от Тени. Так что не стоит множить ошибки…

Он поднялся. Вздохнул, протянул руку:

— Отдай Зерно. Оно не принадлежит тебе, Пётр. Ты ведь всё равно не сможешь активировать Врата в нашем мире.

— Тогда чего ты боишься, Биг? — спросил я.

— Твоих ошибок. Новых жертв. Ты уже добавил зла, Пётр. Представил мальчикам свою сторону правды, свой взгляд на наш мир. Жёстко, цинично…

— Заронил зерно сомнения?

Биг не понял. Это была земная фраза, буквально переведённая на язык Геометров.

— Теперь с ребятами придётся работать лучшим Наставникам Родины.

— Ничего, справитесь. Я думаю, у вас и детские санатории имеются.

— Ты циник, Пётр. Подумай тогда о своём мире. Мы ведь едины, и нам всё равно жить вместе. Дружить, бороться, идти к счастью. Давай поступим так — ты отдашь мне Зерно. Оно будет уничтожено. А мы вместе отправимся в центр Дальней Разведки. Поговорим о твоей расе, о том, что мы можем дать друг другу. Не считай нас догматиками, Пётр. Вовсе не обязательно низводить ваш мир до Каменной Эры. Мы можем…