Звёздная тень - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 70

— Я не боюсь, — в тон мне вполголоса ответил мальчик. — А кто вы?

— Страшный подземный дух.

Он неуверенно улыбнулся.

— Только не кричи, а то я рассыплюсь и обернусь гнилой корягой, — попросил я. Сел на корточки. С детьми — как с собаками… простите меня, духи Песталоцци и Макаренко. Нельзя доминировать. Нельзя давить ростом.

Особенно если выбрался среди ночи из-под земли, мокрый, грязный и со зверской решимостью на лице.

— Я не буду кричать. Я не боюсь.

— А почему ты плакал?

Тиль быстро вытер глаза рукавом рубашки. Но ответил спокойно, хоть и чуточку досадливо:

— Сами не знаете? Бывает… что плакать хочется.

— Знаю, Тиль, — согласился я. — Глупый вопрос. Извини… что помешал.

— Ничего. — Мальчишка тоже присел на корточки, но приблизиться не спешил. — А кто вы? По правде?

— Мокрый и голодный бродяга. Шёл по улице бродяжка, посинел и весь дрожал. Знаешь?

Нет, он, конечно же, не знал. Нет у Геометров замшелых святочных историй. Тиль смотрел на меня, словно пытался отыскать в лице знакомые черты. Только откуда ему знать сгинувшего регрессора Ника Римера…

— Вы Наставник?

— Нет. Честное слово — нет.

Он кивнул — поверил. Любопытство и опасение боролись в нём с вежливостью. Любопытство победило, как всегда.

— А кто вы?

— Инопланетный разведчик.

Секунду мальчик молчал. И всё же эта версия была для него куда ближе, чем злой подземный дух.

— Инопланетный?

— Совершенно верно.

— Регрессор или прогрессор?

— Просто разведчик. Наблюдатель.

— Так не бывает. — Тиль покачал головой. — Это же все знают. Невмешательство невозможно по этическим принципам, закон Гарады-Рица…

Он вдруг успокоился.

— Вы Наставник. Вы меня проверяете. Я знаю, это урок. Урок этического выбора, как я поступлю…

— И как же ты поступишь?

Тиль, кажется, перестал бояться. Сдвинулся ближе, елозя по земле. Его светлые брючки были уже безвозвратно испачканы, но Тиля это не смутило.

— А тут сложное решение, — азартно сказал он. — Ну… как доказал Гарада… если иная цивилизация исповедует отличную от нашей этику, то она не станет вмешиваться. Возможен примитивный силовой конфликт из-за раздела сфер влияния или добрососедские отношения. Вмешательство просто никому не нужно. А вот если этика близка, то невмешательство становится неприемлемым… никто ведь не может смотреть, как страдают его братья. Вмешательство делается оправданным. Я правильно говорю?

— Правильно, — согласился я. — Невозможно не вмешаться.

— Но потом Риц вывел следствие… что, допуская возможность помощи иным расам, мы должны быть готовы к аналогичным действиям в отношении себя… Эта… ну… Неправильная Аксиома!

— Почему неправильная?

— Потому что неправильная! — удивился Тиль.

— А почему аксиома?

— Ну, она же неопровергаемая!

Я усмехнулся. Мир неправильных аксиом и логичных ошибок. Ты почти мой мир.

— И как ты поступишь? Исходя из закона Гарады-Рица?

Тиль засопел, стирая с мордочки последние следы недавних слез.

— Не знаю. Я должен сообщить о вас взрослым. Потому что вы инопланетный разведчик и можете попытаться нас изменить. Но тогда я нарушаю следствие Рида… получается, что мы заранее отказываем будущим друзьям в свободе этики…

— Ты знаешь, — доверительно сообщил я, — тут хорошо поможет принцип Меньшего Зла. Или принцип обратимости правды. Очень легко доказать себе всё… всё что захочется.

У Тиля загорелись глаза.

— Вы — регрессор! — радостно сказал он. — Я знаю, я читал учебники. Это принципы регрессоров!

От волнения он чуть не схватил меня за руку, но в последнюю секунду всё же остановился. Я мог быть регрессором, героем детских фантазий, но всё же я — не Наставник.

— А вы к нам пришли, чтобы… нет, я молчу!

Последнее было сказано требовательным тоном — ну, спросите же меня, спросите, что я подумал.

Я спросил.

— Вы подбираете себе напарника! — выпалил Тиль. — Я знаю, я читал! Так делают, когда надо внедриться на другую планету, и не в одиночку, а вроде бы семьёй, как в древности, тогда собирают группу из мужчины и женщины и ещё детей иногда берут! Вы хотите найти мальчишку… или девчонку… — его голос на миг увял, — чтобы они изображали вашего ребёнка…

Тиль с сомнением посмотрел на меня.

— Ну, или младшего брата…

Я молчал. Зерно тлело в руке — насмешливо, снисходительно. Эй, Пётр Хрумов! Ты всё ещё уверен, что Земле Тень нужнее? Что без тебя Земля не выкрутится? А у Геометров всё в общем-то в порядке.

— Вы не думайте, что я совсем маленький, — сердито сказал Тиль. — Я историю очень хорошо знаю. Особенно Крепостную Эру. Мы с ребятами даже играем в неё…

Он как-то разом сник.

— Лаки куда лучше, чем я, историю знает, — самокритично признал он. — А Фаль — он артист. Он когда начинает изображать барона или священника, ему сразу веришь. Даже забываешь, что всё понарошку. И ещё он не болтает зря. Никогда не проговорится. А я могу.

После паузы он неуверенно добавил:

— Грик в старой технике разбирается… если там уже машины есть…

Мальчик уже был там. На планете будущих друзей, которых надо срочно регрессировать. Ну, не совсем срочно… чтобы можно было там пожить вначале… притвориться, что у него есть семья…

— А может, там большие семьи? — спросил Тиль.

Где — там, мальчик? На планете Земля? Да по-всякому. Только её скоро не станет. Нет, ерунда, я принесу Зерно, мы войдём в Тень, и всё будет хорошо. Дегенераты найдут себе мирки по вкусу, политики получат каждый по трибуне, а без дураков и без политиков — уж тут-то мы заживём… Даже могу захватить тебя на Землю. Может быть, и с друзьями. Пускай дед порадуется новому педагогическому полю боя…

— Тиль, давай я сейчас ничего не буду отвечать? — предложил я.

Он весь расцвёл. Явно решил, что все его догадки — сущая правда.

— А это у вас фонарик?

— Вроде.

— Можно посмотреть?

— Не стоит. Пока не стоит.

Тиль принял отказ равнодушно. Для него огненный шарик был лишь необычным фонариком, ничем — по сравнению с открывающейся перспективой.

— Что я сижу, — вдруг очень серьёзно сказал он. — Вы уже замёрзли. И есть, наверное, хотите?

— Угадал.

— Пойдёмте. — Тиль вскочил и схватил меня за руку нарочито небрежным движением. — Быстрее! Спрячетесь у нас в комнате.

— А как пройдём часового? — полюбопытствовал я.

Тиль заулыбался.

— Дежурный — Фаль. Он не скажет. Думаете, как я сюда ночью прошёл?

— Телекамеры. Тиль, мальчик, весь интернат проглядывается.

— Мы знаем, — гордо сказал Тиль. — Только у нас сейчас нет постоянного Наставника. У нас был, очень, очень хороший! Наставник Пер. Только он уехал, и его пока не заменили…

Точно.

Они ещё не нашли Пера!

И странно — я опять не ощутил раскаяния. Наоборот — гордость. За то, что в образе Пера ухитрился за час заслужить такую репутацию.

— А временные Наставники, они так, изредка поглядывают… у нас всё продумано, чтобы не смотрели, когда мы не хотим. Честное слово! Вас никто не увидит!

Я слишком устал, чтобы не верить его словам. Да и вцепившийся в меня Тиль явно не собирался уходить один.

— Ладно. Уговорил.

— Только быстрее, — повторил Тиль. — Скоро Фаля сменят, надо успеть проскочить…