Звёздная тень - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 46

— А я-то ожидал, что гость о себе расскажет… — Он попытался улыбнуться. — Боюсь, ничего тебе не скажут имена, должности, планеты…

Он глянул на берег — то ли демонстративно уходя от им же начатого разговора, то ли выискивая что-то. Мир в звёздном сиянии казался сказочным, и красота его не была мёртвой, как на блуждающей планете. Серебрились листья деревьев, склонившихся к самой воде, дрожали причудливые тени.

— Не хочу пропустить тропинку, — пояснил он. — По ней к дому дойдём за десять минут. Мы ведь уже возвращались, Пётр. Праздник важно закончить в нужный момент, это самое главное искусство. Тогда он помнится навсегда.

— Всегда путешествуете на плоту? — спросил я.

— Нет. В прошлом году — пешком. Кстати, тоже повстречали гостя. Но он… он тут не задержался.

— У вас случайно нет небольшой войны? — спросил я.

Кэлос покачал головой.

— Нет. И не будет. Никогда. Это очень мирная планета.

— Здорово. Завидую.

— Чему? Ты теперь здесь, Пётр. И тебя никто не прогонит прочь, сам понимаешь…

Понимаю? Вряд ли. Они тут все гостеприимны, особенно поначалу. И все любят свои планеты. Только я уже боюсь, после прежнего мира, что у реальности есть изнанка…

— Хрустальный Альянс был чисто силовым объединением, — неожиданно сказал Кэлос. — Тиранией в чистом виде. Причём изначально создававшейся в противовес Тени.

Он заглянул мне в глаза, явно ожидая реакции. Угу. Ещё бы знать, как реагировать.

— Поразительно, что я ничего о нём не слышал…

— Ты, видимо, очень молод. Альянс практически развалился полсотни лет назад. Тогда я и ушёл. Не по своей воле, кстати. Не Вратами.

Господи, сколько же ему лет? Как минимум — ровесник деда. У меня больно кольнуло в груди — в то время, когда дед кряхтя прогуливался в саду, этот крепкий мужчина отправлялся с сыном в пешие походы!

— А в лучшие годы Альянс объединял полторы сотни планет… объединял — это не лучшее слово, скорее сковывал…

Голова пошла кругом. Сколько миров, как я полагал, объединяет Тень? Пятьсот? Да уж! Если империя, собравшая полтораста планет, не оставила следа в истории… А ведь существует, кстати, так называемый «предел Хлыстова» — по имени социопсихолога, установившего, что звёздная империя, объединившая более семисот миров с разной культурой, обречена на распад. И, говорят, данные о Конклаве подтверждают, что и чужие следуют этому числу…

— Мы даже Врата на подвластных мирах изолировали, — сказал Кэлос. — Веришь, нет? Вначале пробовали уничтожать… наивно так. Потом просто огораживали, сооружали вокруг саркофаги, капсулировали в пространстве… Врата прорастали, конечно, но медленно. Лишь в конце догадались, какие миры отдаёт нам Тень…

Я смотрел на Кэлоса и понимал, как мне повезло. Неслыханно повезло. Он — расскажет. Он объяснит, что такое Тень и стоит ли ждать от неё помощи.

Всё-таки мне улыбнулась удача.

И как всегда, встаёт вопрос — случайно ли?

— Папа, что такое саркофаг? — тихо и сонно спросил мальчик. Кэлос вздрогнул. Но ответил спокойно:

— Усыпальница для древних царей. Ну, или для ненужных вещей.

— Разве Врата — ненужные? — Дари поднял голову, требовательно посмотрел на отца.

— Когда-то мне казалось, что да.

Я даже залюбовался, как он общается с ребёнком. Ему явно не хотелось развивать эту тему. И всё же он отвечал чётко и понятно, ничем не демонстрируя своего отношения к предмету разговора.

И эта картина не вызывала у меня раздражения. Может быть, потому, что это был не разговор Наставника с подопечным, а разговор отца с сыном.

Страшен, наверное, мир, где родителям предпочитают учителей…

— Пап, мы ведь уже приплыли! — вскинулся Дари. — Пап!

Кэлос глянул на берег, мотнул головой:

— А, плазма и пепел… Пётр, хватай шест! Дари, на руль!

Через минуту мы уже отчаянно толкали плот поперёк течения. От мальчишки на руле пользы, конечно, не было никакой. Только я стал бы последним, кто скажет об этом. Пусть скользит по мокрым брёвнам босыми ногами, упирается в непослушное весло, зная, что правит домой.

Кэлос собрал рюкзак, закинул на плечи. Он так и оставался в одних шортах, ночная прохлада ему была нипочём. Дари надел свитер. Я стоял в сторонке, наблюдая, как они собираются.

Вроде бы подразумевается, что я пойду с ними? Или короткое гостеприимство на плоту вовсе не предполагает приглашения в дом?

— Тебе формальное приглашение нужно? — деловито спросил Кэлос.

Неловкость сразу рассеялась.

— Не обязательно. Вы теперь от меня долго не отделаетесь, — нагло заявил я.

Тропинка через лес была узкой, но вполне заметной. Видимо, пользовались ею часто. Метрах в десяти от реки я заметил, что стволы деревьев поблёскивают в звёздном свете тонким, искрящимся мерцанием, будто мелко истолчённое стекло в луче фонарика…

— Мама дорогу пометила? — спросил Кэлос сына. — Как полагаешь?

— Нет, это я сам, перед тем как уезжали.

— Молодец.

Мне снова стало чуть-чуть горько и завидно. А кому я завидовал больше, Кэлосу или Дари, — не знаю.

Может быть, их дурацкая Тень и впрямь позволяет добиться счастья? Ну, пусть не везде… так идеального общества не бывает. Может быть, хоть этот мир предназначен для жизни.

— У вас много городов? — спросил я по неведомой ассоциации.

— У нас их совсем нет.

Дари взялся за руку отца:

— Папа, а в городе интересно?

— На мой взгляд — не очень.

— А почему люди на других планетах строят города?

— Они боятся одиночества.

Минуту мальчик молчал. Потом спросил:

— В городе одиночества нет?

— Там только оно и есть. Но этого не замечаешь.

Я не удержался и вступил в беседу с таким же детским энтузиазмом, как Дари:

— У вас все так считают, Кэлос?

— Да. Конечно.

Дари оторвался от отца и схватил за руку меня. Похоже, обращаться по имени он стеснялся и считал прикосновение лучшим началом беседы:

— А ты привык жить в городах?

— В общем-то да. Только твой отец прав, это не лучшее место для жизни.

— Ты военный? Как папа?

Мне показалось, что Кэлос искоса глянул на меня.

— Я совсем недолго воевал, — осторожно сказал я. — Это скверная штука, война.

Чёрт, да что за прописные истины я изрекаю! Воскресная проповедь для инопланетных малышей…

— Ага. И папа так говорит, — согласился Дари. — Все, кто воевал, так говорят. Только почему-то все они сами воевали.

То ли он размышлял вслух, то ли совсем не по-детски иронизировал.

— Пётр, а тебе в детстве не говорили, что война — это плохо? Вот папу учили быть солдатом, он и воевал.

— Дари, не приставай к человеку…

— Вам неинтересно со мной разговаривать? — спросил мальчик.

Я вздохнул.

— Интересно. Дари, мне в детстве говорили, что война — мерзкая, но неизбежная штука. Что если хочешь мира, то надо готовиться к войне. И что порой надо воевать за свою правду.

— Чтобы всех осчастливить, — насмешливо сказал Кэлос.

— Нет. Чтобы защитить себя. От тех, кто хочет тебя осчастливить.

— Ты уверен, что по твоей планете не прошёлся Хрустальный Альянс? — поинтересовался Кэлос. — Я такие слова слышал от…

Он осёкся.

— Что такое Хрустальный Альянс? — немедленно спросил Дари.

— А мы уже почти пришли. — На этот раз Кэлос проигнорировал вопрос. — Беги буди маму.

Мы вышли из леса. Точнее, и не совсем вышли — лес просто поредел, превращаясь во что-то вроде окультуренного парка. Впереди, окружённый деревьями, виднелся дом — в два или три этажа, но огромный по площади. Что-то в нём было от старых английских особняков — мрачноватая строгость линий и потуги казаться крепостью.

— Хрустальный Альянс… — требовательно начал мальчик.

— Дари, я объясню позже. Давай вперёд.

Мальчишка перешёл на бег и растворился в тенях деревьев.

— Я что-то сказал не так, — прервал я молчание.

— Нет. Это я… размяк. Давно не общался с военными… тем более — только что с фронта. Я не хочу говорить об этом при Дари. Понимаешь?