Рождение Руси - Рыбаков Борис Александрович - Страница 35

Сергей Михайлович Соловьев (1820-1879)

Вот какова была его наружность: умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой [усами]. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос – признак знатности рода.

Крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные. Выглядел он угрюмым и диким. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами.

Одеяние его было белым и отличалось от одежды других только чистотой.

Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал".

Цимисхий, как пишет тот же автор, "с радостью принял условия россов". Условия мира были изложены в договоре, помещенном в летописи: Святослав обязывался не вести более войны с Византией. Князь уходил "възьм имение мъного у Грьк и полон бещисльн". Мир был почетным.

Однако византийцы приняли свои меры: они известили печенегов о движении Святослава, и те напали на него в днепровских порогах весною 972 года. Из черепа убитого князя печенежский хан "съделаша чашю, оковавъше лоб его и пияху в немь…".

С уходом Святослава из Болгарии пала самостоятельность Восточно-Болгарского царства, завоеванного и оккупированного Византией. Когда Цимисхий взял в плен в Великом Пре-славе законного болгарского царя Бориса, союзника Святослава, то он лицемерно "воздал ему почести, назвал владыкой булгар". Но как только Святослав со своим войском, защищавшим болгар, покинул берега Дуная, тот же Цимисхий показал свое истинное лицо.

Борис Дмитриевич Греков (1882-1953)

"Он [Иоанн Цимисхий] вступил в великий храм Премудрости Божье [Софии Цареградской] и, воздав благодарственные молитвы, посвятил богу первую долю добычи – роскошную болгарскую корону. Затем он последовал в императорский дворец, ввел туда царя болгар Бориса и приказал ему сложить с себя знаки царского достоинства… Затем он возвел Бориса в сан магистра".

Столица Болгарии была переименована в честь цесаря в Иоаннополь, древний Доростол – в Феодоро-поль, а вся придунайская Болгария превратилась в византийскую провинцию Паристрион.

Подводя итоги короткому, но блистательному княжению Святослава, мы видим, что он вовсе не был "безрассудным авантюристом", бродившим где попало по степям. Его волжско-хазарский поход был жизненно важен для молодого государства Руси, а его действия на Дунае и за Балканами были проявлением дружбы и солидарности с народом Болгарии, которому Святослав помогал отстаивать и свою столицу, и своего царя, и политическую самостоятельность от посягательств Византии.

Поражение Святослава было концом суверенной Болгарии, возродившейся только два столетия спустя.

По отношению к Руси вся стремительная деятельность Святослава не только не была невниманием к ее интересам или неосознанным стремлением "охабить", пренебречь ею, но, наоборот, все было рассчитано на решение больших государственных задач, требовавших напряжения всех сил. Важнейшая задача, состоявшая в обеспечении безопасности со стороны Хазарского каганата, была решена вполне успешно.

Вторая задача – создание мирного торгового плацдарма на западном побережье Русского моря (в содружестве с Болгарией) – выполнена не была, так как здесь Руси противостояли две значительные силы: Византия и Печенегия, раскинувшаяся по степям на "месяц конного пути".

Расцвет киевской Руси

ВЛАДИМИР КРАСНОЕ СОЛНЫШКО

Борьба с печенегами стала в X веке насущной потребностью Руси. Вся плодородная лесостепь, густо покрытая русскими деревнями и городами, была обращена к степям и открыта внезапным набегам кочевников, раскинувшихся по русской равнине на "месяц конного пути" от Дуная до Жигулей.

Каждый набег приводил к сожжению сел, уничтожению полей, угону населения в рабство. Поэтому оборона от печенегов была не только государственным, но и общенародным делом, понятным и близким всем слоям общества. И естественно, что князь, сумевший возглавить эту оборону, должен был стать народным героем, действия которого воспевались в народных эпических сказаниях – былинах.

Таким князем оказался побочный сын Святослава – Владимир.

В живописном Любече, охранявшем подступы к Киевской земле с севера, жил в середине X века некий Малко Любечанин. Его дочь Малуша была ключницей княгини Ольги, а сын Добрыня, очевидно, служил князю. В былинах о Добрыне сохранилась память о том, что он был при княжеском дворе "конюхом да приворотничком", но потом стал уже не слугой, а придворным – "он стольничал-чашничал девять лет".

Малуша Любечанка стала одной из наложниц Святослава, и у нее родился сын Владимир, которого долго потом корили его происхождением, называя "роби-чичем", "холопищем". Если бы не особая удача, то сын ключницы мог бы затеряться в толпе "отроков" и слуг на княжеском дворе. Но его дядя Добрыня однажды воспользовался тем, что законные сыновья князя Яро-полк и Олег отказались ехать в далекую северную факторию Руси – Новгород, и предложил послать туда своего племянника. Так юный робичич Владимир стал князем-наместником в маленьком городке на озере Ильмень.

Когда между его братьями после трагической гибели Святослава вспыхнула усобица, разжигаемая варягом Свенельдом, и Олег Древлянский был убит, Добрыня и Владимир двинулись походом из Новгорода в Киев, покорив по дороге Полоцк, важный торговый пункт на Западной Двине. Здесь Владимир силой взял себе в жены Рогнеду, дочь полоцкого князя. В русских былинах отражены и борьба Олега со Свенельдом, и женитьба Владимира при посредничестве Добрыни.

Ярополк был убит во дворце двумя варягами из войска Владимира, и сын рабыни стал великим князем киевским, а Добрыня – воеводой, вершившим дела Руси.

Первым государственным делом Владимира было изгнание из Киева варягов-наемников; затем он установил языческий культ шести богов во главе с богом грозы и войны Перуном.

Ряд удачных походов на Польшу, на вятичей, Литву, радимичей, болгар и хорватов (в Закарпатье) значительно расширил и упрочил Русь как государство всех восточных славян.

Довольно аморфное раннефеодальное государство Киевскую Русь правительство Владимира стремилось охватить новой административной системой, построенной, впрочем, на типичном для той эпохи слиянии государственного начала с личным: на место прежних "светлых князей", стоявших во главе союзов племен, Владимир сажает своих сыновей:

Новгород – Ярослав;

Полоцк – Изяслав;

Туров – Святополк;

Ростов – Борис;

Муром – Глеб;

Древлянская земля – Святослав;

Волынь – Всеволод;

Тмутаракань – Мстислав.

От Киева к этим отдаленным городам прокладываются "дороги прямоезжие", нашедшие отражение в былинах, связывающих их с именем Ильи Муромца.

Но по-прежнему оставалась нерешенной главная задача внешней политики Руси – оборона от печенежских племен, наступавших на русские земли по всему лесостепному пограничью.

Летопись вкладывает в уста князя Владимира следующие слова:

"И рече Володимер: "Се не добро, еже мало город около Кыева". И нача ставити городы по Десне и по Въстри (реке Остру) и по Трубешеви и по Суле и по Стуг-не. И нача нарубати ("набирать") муже лучьшее от Сло-вен и от Кривичь и от Чюди и от Вятичь и от сих насели грады. Бе бо рать от печенег и бе воюяся с ними и одалая им".