Танцы на снегу - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 67

Но про парк бабочек и впрямь оказалось интересно послушать. Когда люди стали колонизировать Новый Кувейт, млекопитающих тут не было, только насекомые, рептилии и какие-то примитивные рыбы. Вскоре выяснилось, что с земными животными местные насекомые не уживаются, да и рыба стала дохнуть, когда в моря запустили земной планктон. Поэтому сделали два заповедника – сухопутный и морской. Но они далеко, на другом материке. А рядом с Аграбадом построили большой купол, вроде того, под которым я жил на Карьере. Там сохранили первобытную природу «четвертой Беты Лиры», то есть Нового Кувейта. Местные травы, кусты, деревья. Местные бабочки, жуки и ящерицы-василиски. Говорят, это все очень красиво. Бабочки большие, некоторые – с размахом крыльев в двадцать сантиметров и очень яркие. И почти все они в темноте светятся, потому что брачные игры у них ночью.

– Когда ребятенком был, – рассказывал водитель, – тоже любил в парк ходить. Особенно ночью, если родители отпустят. Раньше ведь как делали, если бабочки слишком уж размножатся? Покупаешь лицензию, и можно на них охотиться с сачком. Трудно, конечно, но иногда получалось поймать… у меня до сих пор четыре штуки остались. Красивые…

– А сейчас нельзя? – спросил Лион.

– Нет, решили, что это негуманно.

– Жаль, – вздохнул Лион. – Очень хочется поохотиться.

И покосился на меня – оценил я шутку или нет.

Но меня предстоящая охота совсем не веселила.

На самом-то деле нам надо было не в парк. Но не станешь же говорить водителю: «Езжай в правительственную резиденцию „Бирюзовый храм“. Прогуляемся».

Купол показался, едва мы выехали за городскую черту. Издали он выглядит маленьким, но я его сразу узнал – стандартный колониальный купол, спецификация L-2. Девятьсот метров в диаметре, семьдесят метров в высоту. Такой же, как наш космодромный, только без серебристого противорадиационного экрана… Я даже вздохнул, представив наши купола, разбросанные вокруг шахты и разрезы, снующие повсюду герметичные автобусы. Вот уж не знал, что можно скучать по такой суровой планете, как наш Карьер.

И все-таки я загрустил.

– Вас к главному входу? – спросил водитель.

– Да, пожалуйста, – вежливо ответила Наташа. Она словно взяла на себя роль старшей. Странно, конечно, чтобы девчонка командовала мальчишками, но водитель не удивился. Может быть, потому, что все они любят президента Инну Сноу?

Такси остановилось на стоянке, мы вылезли из машины. Маршрут был оплачен заранее, водитель помахал нам рукой и уехал.

– Ну что, начали? – спросил Лион.

Ничего мы, конечно, пока не начали. Обошли стоянку, заполненную частными машинами и туристическими автобусами. Купили в магазинчике по мороженому, потому что это сразу успокаивает взрослых. Если подросток идет просто так, то от него ожидают какой-нибудь шалости, а если ест мороженое – то на него смотрят как на маленького ребенка. Так что есть мороженное мы не торопились, только развернули – обертки холодили исправно, и мы могли так гулять целый час.

Вокруг купола лежала стометровая полоса песка, часто прорезанная бетонными дорожками. Видимо, карантинная зона, чтобы земные растения не попадали в купол. Дальше, за песком, начиналась такая же полоса ровненького зеленого газона, а уж потом – деревья, рощицы, сады. Мы пошли по одной из дорожек.

– Обходим купол справа, – негромко рассказывала Наташа. – Вон, до того парка. Там будет тропинка, идем по ней, когда видим указатель «Частные владения» – сворачиваем налево. Идем до ручья, потом по ручью до забора. В семнадцать ноль-семь отключается сигнализация на выходящем к ручью участке забора. В семнадцать часов двенадцать минут мы должны преодолеть забор и в течение двух минут удалиться от забора на сто метров.

– Там местность открытая? – спросил Лион.

– Парк, – коротко ответила Наташа. – Потом десять минут передышки, заляжем у фонтана и пропустим патруль.

– Что за фонтан? – заинтересовался я.

– Откуда я знаю? Элли сказала, что фонтан мы увидим. Когда патруль проходит, мы подбегаем к особняку, к служебному входу. Проникаем внутрь и прячемся на втором или третьем этаже. Внутренняя система охраны отключена по требованию Бермана, он боится всяких следящих устройств, даже возит с собой генератор помех… сам виноват. Берман с дочерью приедут часов в семь-восемь вечера. Мы устраняем их, – голос Наташи остался ровным, – а потом дожидаемся двадцати одного часа тринадцати минут и уходим тем же путем. Если график выдержим, то все в порядке… ночевать будем в приюте.

– Может быть, стоит взять билеты в парк? – спросил я. – Будет алиби…

– Какое еще алиби? Если купим билет, то компьютер отметит время входа и время выхода из купола. Наоборот, наследим.

– Если шум поднимется, то водитель нас заложит, – сказал Лион. – На всякий случай, но заложит. Это же отморозок…

– Элли сказала, что о водителе позаботятся другие, – отрезала Наташа.

Я вздрогнул:

– Ты что?

– Что слышал!

– Мы так не договаривались! – выкрикнул я.

– Мы никак не договаривались. – Глаза у Наташи стали гневные, яростные. – Это война, Тиккирей! Настоящая война, понимаешь?

Я понимал. Мы и сами шли не для того, чтобы пить чай с Берманом и его дочкой. Вот только… олигарх хотел предать Империю, а водитель был отмороженным, больным, ни в чем не виноватым.

– Все-таки это неправильно, – сказал я. – Мы не должны так делать.

– А больше никак нельзя, – сказала Наташа. – Это война. Верно, Лион?

Лион отвел взгляд и ничего не сказал. Ни мне, ни Наташе.

Больше я не спорил.

Мы шли мимо купола, невольно поглядывая на мирок за прозрачной стеной. Там росли деревья – не такие, как везде, с очень темной листвой и мохнатыми кольчатыми стволами. Иногда среди листвы мелькало что-то яркое – наверное, те самые бабочки, но толком разглядеть их не удавалось. Я подумал, что надо будет по-настоящему сходить в парк. Если все кончится хорошо.

А как это – хорошо?

Если мы убьем Бермана и его дочь?

Мне хотелось захныкать. Не заплакать, а именно захныкать, словно маленькому ребенку. Плачут от горя, а хнычут – от беспомощности.

– Пристрелит нас охрана, – сказала вдруг Наташа. – Не верю я, что у Элли все получится. Не верю!

И тогда я разом перестал трястись. В самом деле, почему это я решил, что мы пройдем мимо охраны? Мало ли, что там наобещала самонадеянная девчонка Элли… Застрелить нас, конечно, не застрелят, мы же не станем воевать с охраной. А вот арестуют наверняка. Может быть, это и будет самым лучшим выходом. Приказ мы исполним, а что выполнить задание не удастся – так это не наша вина. Сами виноваты, не будут поручать таких заданий подросткам.

– Тише ты, – сказал я. – Расшумелась.

Наташа удивленно посмотрела на меня, но возмущаться не стала. Мы молча двинулись по тропинке в глубь парка. Здесь никого не было, и сама тропинка была запущенная, сквозь серый щебень пробивалась трава, уже пожухлая и желтеющая. Где-то над головой стрекотала невидимая птица.

– Хорошо как… – тихонько пробормотал Лион. Его я одергивать не стал.

Указатель «Частные владения» тоже был старенький, с облупившейся краской. Он стоял прямо посреди тропинки на низеньком бетонном столбике, там даже был оранжевый плафон для ночной подсветки надписи, но колпак плафона давным-давно был разбит, а лампочку кто-то выкрутил. Дойдя до столбика, мы честно свернули в сторону и вышли к ручью.

– К забору можно подходить? – спросил я.

– Не ближе десяти метров, – сразу ответила Наташа.

Вдоль ручья мы прошли совсем недолго – впереди оказался забор резиденции. Не очень-то и высокий, метра полтора, из серых бетонных плит, заросших понизу мхом. Плиты оказались ребристыми, будто нарочно приглашали вскарабкаться по ним, но поверх забора шел тонкий сверкающий шнур – датчик периметра. Деревья подступали к забору почти вплотную, но все-таки не совсем – чтобы нельзя было перепрыгнуть его с веток.

– Ждем, – велела Наташа.

Мы уселись за кустами и стали ждать, доедая мороженое. Наташа все время поглядывала на часы, потом сняла их и положила перед собой. Лион вроде как был самым спокойным – причмокивал, облизывая кремовый столбик мороженого, ел его дольше всех и на часы не глядел.