Стеклянное море - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 40

«Экстренная связь», – пискнул бесплотный голос. И в то же мгновение, отметая все сомнения и нелепости, из наушников зазвучал голос Ланса:

– Сергей, ответь… Сергей, ответь…

– Я слушаю.

Вставать не хотелось. Что бы ни говорил Ланс, что бы ни происходило – какое значение это имеет для меня, заблудившегося в «земляничных полянах» Ар-На-Тьина? Земляничные поляны и Люси в небе с алмазами… У меня отняли любовь – оставьте хотя бы мои сны!

– Сергей, над планетой крейсер фангов… Он вышел из гиперпространства три минуты назад, уничтожил патрульный катер и лег на боевой курс. Сергей! Наш крейсер и храмовый корабль с Эрнадо идут на перехват, сближение через полторы минуты… Ты слышишь?

– Да.

Подростки на краю обрыва перестали гонять мяч. Самый старший, лет семнадцати-восемнадцати, сильным ударом отправил его за край пропасти. Черно-белый шар скользнул на фоне серого неба, отправляясь в долгий путь к земле.

Черно-белый мяч. Храм – зеркально-черный шар. Падение – как символ катастрофы. Подростки – как хроноколонисты… или мои друзья? Это бред. И голос Ланса – бред… наверное.

– Сергей, данные Храма… На крейсере нет кварковых боезарядов. Ты слышишь? Сергей?

– Да. Им не нужно облако пыли, Ланс. Они будут захватывать планету.

– Где ты находишься? Корабль отказывается дать ориентиры!

– Не важно. – Я встал, наблюдая за ребятами над обрывом. Они собрались вместе – словно разговаривали о чем-то.

Вот только я знал – они молчат.

– Сергей, фанги дали залп… Ракеты по целям Риом, Хейорз, Шей… Корабли Ар-На-Тьина легли на перехват. Где ты?

– В полусотне километров от Хейорза. – Я отцепил перевязь с мечом, поднял лицо к серому небу. Из туч должен идти дождь – иначе они нелепы. Солдат должен сражаться – иначе он не нужен.

Я не буду сражаться, мои хозяева и дирижеры. Этой войны не выиграть мечом, пусть даже плоскостным.

– Сергей, ты в катере? Включи защиту! На ракетах фангов тепловые боеголовки, ты слышишь? Тепловые заряды, абсолютное поражение до ста километров! Ты в катере? Что с тобой, капитан? Даю отсчет…

Я побежал. Прочь от катера, от силовой брони, от темпоральной защиты, от гиперпространственной скорлупы. От всего, что готово было защитить меня – Сеятеля, владыку мира, центр Вселенной. Пусть Редрак иронизирует над моей властью – сейчас я разделяю судьбу с подданными его планеты.

Даже во сне надо поступать как наяву.

Я бежал сквозь низкую фиолетовую траву – и контейнер с блоком защиты мягко хлопал по бедру. Пацаны стояли вдоль обрыва – неровная, чего-то ожидающая цепочка. В наушниках, перекрывая скороговорку Ланса, шипели механические голоса:

– Восемь… нги обороняются, подходят кораб… семь… Ар-На-Тьина, слышишь?.. Шесть… ты в катере? На пере… Пять… не успевают, раке… Четыре… не остановить, вклю… Три…

Я не успевал. И не накрыть силовым полем индивидуального защитного блока два с лишним десятка человек. Может быть – одного, двух, если обхватить, прижать к себе.

– Два…

Время растянулось, секунды превратились в минуты, но все равно я не мог успеть. А мальчишки стояли, глядя на обреченный город, – словно знали, что он обречен, словно им было наплевать на тепловую «броуновскую» бомбу, использующую эффект спонтанного усиления молекулярного движения и превращающую мир вокруг себя в раскаленный пар…

– Один…

Он смотрел на меня – мальчишка, стоящий ближе всех, тот, кто махал рукой, смутно знакомый, темноволосый и темноглазый, лет двенадцати, не старше… Я прыгнул, пытаясь преодолеть оставшиеся метры.

– Нуль.

Блок защиты взвыл, улавливая то, что было еще недоступно человеческим чувствам. Меня качнуло, отбрасывая назад.

Галлюцинации. Отбросить должно было пацана, оказавшегося на пути силового поля. Прости, я не успел…

Едва заметная голубая пленка мерцала между нами – граница жизни и смерти. Мальчишка улыбался. И я наконец-то узнал его – умершего сто лет назад, исчезнувшего в потоке времени своего маленького друга… Странно, я продолжал думать о нем как о друге. Может быть, потому, что знал – нам уже никогда не встретиться.

Над Хейорзом поднималось белое сияние. Плавно вздымающаяся полусфера, зона чистого тепла. Соприкасаясь с ней, таяли тучи, обнажая лимонно-желтое небо. Белый солнечный диск тонул в сиянии теплового взрыва.

Трава склонилась, прибитая горячим ветром. Я видел, как треплются на мальчишках разноцветные одежды, как скручиваются от жара волосы. Мальчишка, бывший моим другом, смотрел на меня – и лицо его искажалось болью. Вот только страха не было в лице…

На мгновение мир словно застыл, оцепенел на неуловимой грани жизни и смерти. Я увидел все – не своими глазами и не чужим зрением, а чем-то пугающим и манящим… Сверхчувством Отрешенных.

Мир обезумевших молекул, мир выплескивающейся энергии… Я знал уравнения спонтанного тепловыделения – военную тайну Земли и Фанга, знал так же, как устройство атомарного лезвия или шестимерную структуру космоса.

Выше по информационной структуре – ниже по степени контроля. Я стоял на обжигающем ветру, чувствуя, как закипает кровь в венах, как ссыхается в черепе мозг. Наслаждение болью – знакомое, древнее, вечное наслаждение. Наслаждение красотой – такое же знакомое и прекрасное. Желтое небо над фиолетовой травой, охваченной прозрачным оранжевым пламенем. Осыпающиеся вниз камни. Запах горящей одежды. Беспомощный человек в хрупкой пленке силового поля, парализованный отблеском моих эмоций. Однажды я уже спасал его, усиливая защитное поле, – там, на Сомате. И теперь приходится делать то же самое. Он еще не прошел свой путь. Еще нужен… Но мысли бледнеют, гаснут. Разрушение биоструктуры и переход в абсолютную форму…

…Чужие ощущения схлынули как волна. Я стоял, глядя, как полыхает одежда на мальчишке, который был моим другом… точнее, на его копии… его прототипе. И единственное, что я успел подумать, прежде чем очередная оболочка Отрешенного рассыпалась в прах, прежде чем его сверхразум исчез из точки пространства Ар-На-Тьин, – «будь ты проклят».

А потом облако черного пепла скрыло небо и сияние на месте Хейорза. Жар исчез – и неминуемой расплатой за мгновения огненной бури навалился холод. Неподвижные молекулы всасывали энергию из пространства, и я еще помнил формулы этого процесса – отголосками сверхсознания Отрешенных.

– Катер… – прошептал я в холодную черную метель. Лицо и пальцы обрастали коркой льда – щит-генератор то ли истощился, то ли не приспособлен был для защиты от молекулярного холода. – Катер… Возьми меня… Курс на Арнатьи… К Лансу, в штаб…

Я бормотал это и уже очутившись в кресле, под потоками горячего воздуха. Лед таял, обращаясь в грязную воду. Но где-то в глубине сердца остался островок холода – и никакие усилия катера не могли его растопить.

4. На острие иглы

Корабль Сеятелей был превращен в штаб – он оставался самым надежным укрытием на Ар-На-Тьине. Весь его внутренний объем сейчас был реализован в просторном круглом зале, разделенном стеклянными перегородками. За одной из них сидели перед терминалами офицеры Ар-На-Тьина. Местное оборудование выглядело нелепо внутри корабля – но поставить его было проще, чем переучивать людей для работы с мысле-управлением.

– Наш крейсер поврежден, – хмуро рассказывал Ланс. – Идут ремонтные работы… Крейсер фангов уничтожен полностью.

Я отпил из чашки – горячий кофе скользнул по пищеводу и провалился в ледяную пустыню. Если бы мне сказали, что внутри меня идет снег, я бы не удивился.

– Пленные есть?

– Нет. Крейсер захватили катера Ар-На-Тьина… Здесь не так уж много городов, в Хейорзе и Риоме у всех были друзья, родные. Ракету, идущую на Шей, удалось перехватить, там жертвы минимальны.

Я кивнул и допил кофе.

– Где твой меч? – поинтересовался Ланс.

– Там же, где Хейорз. Спасибо, Ланс. Ты хорошо поработал, пока я решал ребусы.

– Ты о чем?

– Ерунда, Ланс. Я едва не познакомился с Отрешенными.