Спектр - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 108

– Как это может быть? – спросила Ирина. – Ну как?

Мартин пожал плечами:

– Откуда мне знать? Мир лишь кажется нам логичным и подчиняющимся законам причинности. Поднял ногу – шагнул на метр… это прекрасно работает, пока мы смотрим на молекулы и атомы. А дальше? За порогом квантовой определённости? Где нет никаких законов, определяющих место частицы в пространстве? Законов нет – а место есть! И ты можешь поднять ногу – чтобы шагнуть прямо на Землю. Тебе не страшны даже взрывы сверхновых и чёрные дыры. Ты никогда не умрёшь… ну, если не захочешь, конечно. Взглядом разогнать облака, плевком погасить вулкан, одним желанием превратить железо в золото, а золото – в крем-брюле… – Он искоса посмотрел на Ирину. – Хочешь?

Ирина зачарованно кивнула.

– И я хочу, – вздохнул Мартин. – Вот в том-то и дело. Кстати, ты замечала, такого не обещает ни одна религия в мире. Разве что по первости… когда предел мечтаний – есть от пуза и через дырочку в ограде рая наблюдать за мучениями грешников в аду. А в общем-то все честно признают – вечность потребует от тебя стать иным. Совсем иным, непредставимым. Так грызущая листок гусеница не способна представить радужные крылья за спиной и вкус цветочного нектара… И вдруг гусенице пришивают крылья.

Мартин встал. Вздохнул, глядя на сейф.

– А я хочу крылья, – тихо сказала Ирина. – Понимаешь? Пусть я гусеница на листе! Я не хочу этого непонятного над-разума… который будет или нет – бабушка надвое сказала. Я хочу лежать на пляже Эльдорадо, а временами протягивать руку – и брать бокал с «маргаритой» прямо из рук бармена в Акапулько. Потом полететь в космос – и посмотреть, как выглядит туманность Песочные Часы в профиль. А потом поиграть в войну с какими-нибудь воинственными геддарами, десять раз проиграть, умереть, воскреснуть, потом победить – и отправиться с ними в ресторан праздновать победу. Посмотреть, как геддары цивилизуют своих женщин до полной разумности и как они потом схватятся за голову! Научиться читать память дио-дао и прожить вместе с ними тысячу маленьких жизней! Потом открыть антикварную лавку и сто лет торговать редкостями со всей галактики, по вечерам ходить с мужем в пивной ресторан…

– Уже было, – тихо сказал Мартин.

– Что было?

– Ресторан уже был. А если ты продолжишь свои мечты, то повторишь всё миллион раз. Нет, конечно, ты ещё расскажешь, как влюбляешься, как рожаешь и растишь детей, как занимаешься наукой и делаешь открытия. Читаешь все книги, что были написаны в мире, строишь дворцы… Забудь. Ты не полубог в мире людей. Ты полубог в мире полубогов! Ты и без того помнишь наизусть все книги в мире, а дворцы строить незачем – каждый строит себе дворец. После сотого ребёнка тебе надоест этот процесс – тем более что лет в пять каждый ребёнок становится равным тебе, и ты лишаешься игрушки. Играть в войну, когда каждый – бессмертен и всемогущ, просто глупо. Любить в тысячный раз – не романтичнее, чем жарить поутру яичницу. Посмотреть на туманности в профиль и на чёрные дыры анфас – занятие на полдня. Чтобы сделать научное открытие, тебе достаточно лишь подумать, что именно ты хочешь открыть. Всё! Считай, что я вернул тебе реплику о бесчисленных бифштексах и женщинах.

Ирина молчала.

– Ты можешь всё, – повторил Мартин. – Ты обладаешь возможностями полубога…

– Почему – полубога? – тихо спросила Ирина.

– Потому, что ты – на чужой игровой площадке. Не тобой построенной. Ты – не Творец.

– Тогда я построю свою площадку, – сказала Ирина.

– О! – оживился Мартин. – Я так и думал. Беситься в нашем мире интересно, лишь пока всемогущество является твоим уникальным качеством… Хорошо, допустим. Талисман даёт тебе полное и абсолютное всемогущество! И тогда ты отрясаешь прах этой Вселенной с ног, и где-то в бесконечности вспухает квантовый пузырь, и лишь ты носишься над ещё кипящими и безлюдными водами…

– Мартин, не кощунствуй! Я всё-таки православная! – раздражённо сказала Ирина.

Мартин захохотал. Он смеялся долго, с удовольствием. Покатывался, похрюкивал, хихикал, заливался, покашливал, заходился в новых приступах смеха.

Вначале Ирина смотрела на него с негодованием.

Потом опустила глаза. Сказала:

– Да, это смешно… И всё-таки – что мешает создать свой мир?

Мартин резко успокоился, пожал плечами:

– Наверное, ничего. Почему бы и нет? Только что ты там будешь делать? Насылать громы и молнии? Организовать маленький Олимп и приводить туда прекрасных юношей, а для разнообразия – прекрасных девушек? Вдохновлять пророков и устрашать грешников? У тебя в запасе – вечность. Не забыла? Ты будешь создавать одну религию за другой, наблюдать, как из-за маленького теологического разногласия твои создания режут друг другу глотки. Потом они немножко цивилизуются, решат, что ты – добра и милосердна… совершенно не представляю, уместен ли здесь женский род… потом они выйдут в космос. Одни живые игрушки встретятся с другими, почешут затылки… или куда ты им мозги впихнёшь? И создадут свой Талисман. Нет, конечно, ты можешь их придавить загодя. Или как следует выпороть, едва потянутся к всемогуществу. Только зачем? Ведь поплачут, вытрут слёзы и снова примутся за старое. Ты же не станешь творить убогих и скучных роботов, во всём покорных твоей воле и ограниченных в развитии… Перед тобой всегда будет стена, а на ней надпись пылающими буквами: «ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ? ЗАЧЕМ?» И тогда ты закроешь глаза, спрячешься в маленький уютный кокон и сделаешь тот шаг, которого от тебя ждали миллиарды лет назад. Положишь свой разум в кладовку вместе с инстинктами.

– Ты, конечно, прав, – тихо сказала Ирина. – Только я бы всё равно попробовала.

Она посмотрела на Мартина. Тот грустно улыбнулся и сказал:

– И я бы попробовал. В этом вся беда. А знаешь, что хорошо?

Ирина вопросительно посмотрела на него.

– Мы не знаем, как заставить Талисман работать на нас, – сказал Мартин. – И аранки не скоро разберутся. А сами мы ещё долго не дотянемся до всемогущества.

Они молчали, глядя друг на друга. Часы Мартина снова пискнули – он наклонился было к сейфу, но засмеялся и махнул рукой.

– Мне холодно, – тихо сказала Ирина. – Пойдём в посёлок?

Мартин снял куртку, набросил на плечи Ирины.

– Пошли. Я бы сейчас выпил. И съел целого дохлого пони.

Совсем поздно вечером, можно даже сказать – ранней ночью, Мартин с Ириной лежали в кровати и тихо разговаривали. Это был номер Ирины, отчасти из тактических соображений – ведь потенциальные похитители ключа должны были прийти к Мартину, отчасти – потому что её кровать оказалась шире.

– Ключ не может быть материальным, – уже в десятый раз повторила Ирина. – Ну никак не может.

Мартин не спорил. Золотыми ключиками открывают двери лишь удачливые Буратино. Но Ирина продолжала, будто уговаривая саму себя:

– Планета тысячи лет была необитаема, так? Ни металл не выдержит, ни пластик. Значит – пароль. Код. Какая-нибудь фраза на туристическом языке…

– Доггар сказал, что планету создали не ключники, – пробормотал Мартин, уткнувшись в плечо Ирины. Плечо было мягким, тёплым и нужным. В отличие от полуночных догадок.

– Так, может, ключники и туристический язык позаимствовали у предыдущих хозяев Вселенной! – с ходу отмела его довод Ирина. – Ладно, пускай не туристический. Обычная мысль. Правильная мысль. Такой… заказ…

– Эй, двое из ларца, одинаковых с лица, дайте-ка мне всемогущество… – сказал Мартин.

Ирина вздохнула:

– Да, ты прав. Если требование должно быть как-то жёстко сформулировано, то мы можем гадать вечно. Нет, должно быть что-то ещё! Планету ведь не бросили, её перевели на холостой ход. Значит, ожидали появления новых потребителей.

– Какое гадкое слово – «потребитель», – сказал Мартин, уселся на кровати. – Ирка, ты не против, если я закурю?

– К окну иди, – распорядилась Ирина. – А, ладно, если трубку, то можешь и в комнате. Только не в постели!

– Хорошо, шпоры я тоже в следующий раз сниму, – пообещал Мартин. – И с лошади слезу… Я никогда в кровати не курю.