Сердце снарка - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 2

Кеч Мигеля тоже двигался к северу. Он ушел почти вдвое дальше от берега и опережал «Напасть» миль на семь-восемь.

Роберт не переживал. Охота на снарка – это всегда лотерея. Неважно, кто первым придет в зону охоты. По большому счету, не обязательно вообще туда идти. Снарка можно поймать прямо у пристани. А можно месяцами скитаться по северным водам, но так и не увидеть над водой тонкую белую шею, увенчанную большеглазой головой с трепещущим венчиком вибрисс.

Но все-таки на севере шансов больше.

Стукнула дверь каюты. Роберт посоветовал охотникам выспаться, и они честно проспали шесть часов. Сейчас Алина выбралась на палубу. Лицо свежее, умытое. Наверное, у нее с собой гигиенические салфетки – умывальник имелся только на камбузе.

– Добрый вечер, капитан, – сказала женщина.

Она пошла к корме, не ожидая ответа. Но не как надменная хозяйка, равнодушно поприветствовавшая слугу, а как мудрая женщина, не требующая от мужчины отвлекаться ради пустых слов.

Роберт улыбнулся. Достал драгоценную папиросу и закурил. Потом посмотрел назад.

Полускрытая мачтой и такелажем Алина, приспустив брюки, отвесилась над кормой. В некотором смятении Роберт отвернулся.

Женщинам приходилось объяснять, как это делается в море. Обычно они не верили. Зачастую терпели до полусуток. И уж в любом случае строго предупреждали: не оглядываться.

Эта женщина вела себя так, будто давно ходила в море.

Хорошие клиенты.

Кто из них болен? И чем?

Рак на Земле лечат. Почти любой. А те, у кого совсем уж запущенная и страшная форма, не ведут себя так спокойно и не выглядят такими здоровыми внешне.

У старика в коляске наверняка позвоночная гниль. Это больно, трудно, но может длиться десятилетиями.

У парня, который пошел к Даниэлю, цисты крутенника. Когда человек так часто и непрерывно моргает, до выхода личинок остается три-четыре дня. Либо Даниэль найдет снарка, либо личинки сожрут у парня мозг.

А у этих?

Роберт немного подумал. Руки работали сами по себе. Подтянуть фал. Посмотреть на небо. Глянуть на картушку компаса. Переложить штурвал на два румба к западу...

Они оба больны, решил Роберт. А значит, это синдром Мишель. Болезнь, передающаяся половым путем. Нестерпимая боль, паралич и смерть в любой момент.

Ничего. Все шансы успеть. Он подумал о тех мужчинах, женщинах и детях, которые побывали на его шлюпе. О больных, искалеченных, парализованных, безумных. Им всем нужно было одно – снарк. Сердце снарка. И почти все его получили.

Роберт подумал, что успеет. Обычно те, кто был ему симпатичен, успевали.

Алина поднялась к нему, достала из кармана бинокль. Роберт посмотрел на него с подозрением. Но это был правильный бинокль – керамика и стекло, ни одной железной детали, никаких чипов и батареек. Алина поднесла бинокль к глазам, некоторое время следила за корабликом Мигеля, потом принялась осматривать пустынный берег. Обычно Роберт гнал женщин с мостика. Но для этой сделал исключение.

– На берегу, – сказала Алина. – Звери вроде тюленей, но с длинной шеей. Это снарки?

– Детеныши снарков, – ответил Роберт.

– О! – некоторое время Алина смотрела на берег, не отрываясь. Потом призналась: – Я не думала, что они такие... грациозные. И что их так много... Почему нельзя поймать детеныша?

– Поймать легко. Они очень доброжелательны, с ними любят играть дети.

– И вы играли?

– Играл. С ними можно заплывать в море. Далеко. Они понимают, когда их просишь вернуться. Можно играть с ними в мяч.

– Они... не разумны? – спросила Алина.

– Как собаки. Или как дельфины. Комиссия признала, что они не разумны.

Роберт не уточнил, что в комиссии было два десятка старых, больных ученых. А вернулись они на Землю крепкими, с ясной памятью и без малейшей хвори. Земная медицина может вернуть человеку молодость. Но даже она не способна вылечить все. Вылечить все могут только снарки.

– Так почему мы не охотимся на детенышей? – спросила Алина.

– Вы знаете, что у снарков нет сердца?

– Конечно, – она посмотрела на Роберта с возмущением. – У них сосудистый контур кровообращения. То, что называют «сердцем», это единая гормональная железа, сквозь которую... Я поняла!

– У детенышей нет тех гормонов, что у взрослых. Они уходят в море на пятый год жизни. С семи-восьми лет их сердце начинает функционировать полноценно. Это сразу видно – на голове вырастают вибриссы.

– Ясно, – она опустила бинокль. – Вас подменить, капитан?

Роберт колебался. Он не привык доверять так быстро. И еще – она женщина.

– Справитесь?

– Я готовилась. Год ходила на яхтах.

– На каких?

– На таком же шлюпе, как ваш. Я еще на Земле выбрала «Напасть».

Роберт посмотрел ей в глаза и отошел от штурвала. Она встала на место рулевого.

– Следуйте этим курсом. Береговая линия уходит почти ровно на север. Держитесь в пяти милях от берега. Поглядывайте на небо. Здесь нередки шквалы.

– Не беспокойтесь, капитан.

Роберт спустился в кают-компанию. Он был уверен, что Александр еще спит. Но тот стоял у плиты на крошечном камбузе. Шторка была отдернута, и Роберт видел все его движения.

На маленьком очаге в ровном пламени угольного брикета кипел маленький котелок жаропрочного стекла. Александр с двумя длинными ножами в руках нарезал на столике рыбу. Серые матовые лезвия вскидывались вверх, на долю секунды зависали – и мягко рубили жирную тушку хепуса. Казалось, из-под ножей должна брызгать кровь, должны лететь слизистые комки внутренностей вперемешку с обломками костей. Но чудесным образом ножи выхватывали из тушки тонкие пласты рыбы, подбрасывали в воздух; один клинок быстрым взмахом срубал кожу вместе с чешуей, второй рассекал пласт на два тонких слоя и отбрасывал их в сторону, на тарелку, к уже нарезанной рыбе.

Роберт представил, каким острым должен быть нож, рассекающий плотное, вязкое мясо хепуса. Спросил:

– Это металл?

– Керамика, – сказал Александр, не оборачиваясь. – Хорошие ножи.

Роберт любил хорошие ножи. Дома у него был нож с Земли. «Золинген». Хороший нож, он стоил пятьдесят кредитов. Роберт не мог представить, сколько стоят эти ножи.

– Хепус не самая лучшая рыба, – сказал он, извиняясь. – Я ее прихватил, потому что хорошо хранится... У меня есть морской глог, он вкуснее.