Сегодня, мама! - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 38

Стас долго грустил по Кубатаю. Последнюю память — фотографию — и ту египтяне отобрали. Порой проснусь ночью, а Стас во сне ворочается и бормочет: «Кубатай, можно мне с тобой в разведку?» И семечки полюбил щелкать. Я над ним не смеюсь — это еще не самая опасная привычка, которую он мог у генерал-сержанта перенять.

А я вот стал языки разные изучать. Помимо русского, древнеегипетского и всеземного-венерианского, которыми владею свободно, могу со словарем читать по-английски и торговаться на базаре по-узбекски. Это меня мама научила. Я специально на базары хожу, тренируюсь. Думаю начать изучать голландский — вдруг и в самом деле в Антверпен поедем? Тяжело, конечно. Как Смолянин говорил: труд, труд и труд.

Правда, он еще уши себе расширил, а наша медицина до этого пока не дошла. Я знаю, я узнавал.

С мамой нам теперь куда легче общаться. Вот заставляет она нас со Стасом вечером ноги мыть, а я на нее посмотрю и говорю:

— Лина, ты пользуешься тем, что взрослая, и тиранишь нас!

Мама сразу теряется, гладит нас по голове и отпускает спать с немытыми ногами. Класс!

Вот вроде и все. А! Котенка безымянного мы назвали Шидлой! Он уже подрос, стал умным и носить имя Валька отказывается наотрез. А когда совсем взрослым станет, мы его перекисью обесцветим. Чтобы совсем на сфинкса стал похож.

Вот. Теперь все.