Планета, которой нет - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 24

Ждали моих слов.

Пройдет еще полминуты – и в лихорадке космического боя, когда даже компьютеры не успевают принимать решения, уже не останется места для приказов. Экипажи превратятся в горстки одиночек, действующих абсолютно самостоятельно, спаянных лишь предыдущими тренировками и тем неуловимым общим настроем, что возникает в минуты опасности у давно знающих друг друга людей.

Но вначале я должен отдать приказ.

А еще раньше – если, конечно, хочу играть честно – я должен объяснить Эрнадо и Лансу, против кого они пойдут в бой.

Вот только нет у меня ни времени, ни сил на честную игру.

– Экипаж, мы начинаем, – прошептал я в услужливый микрофон. – Это корабль моих врагов – но я прошу представить, что на месте Земли оказалась ваша родная планета. Те, кто научились искать врагов, никогда не остановятся на единственном. Это слишком сладко – игра в богов, чтобы можно было остановиться… Мы начинаем.

Тишина. Приближающийся корабль на экране, расчерченном сетками прицелов.

– Начало выполнения на счет «один». Деструкторный удар по элементам защитных генераторов. Ракетная атака, протонные и термоядерные боеголовки максимальной мощности… Лазерный удар по антенным и детекторным системам. Далее действовать по обстановке.

Я перевел дыхание. И произнес, невольно повышая голос:

– Три… два… один…

Корабль вздрогнул.

6. Поражение

Когда боевые системы корабля работают на полную мощность, они дают суммарную тягу, превышающую тягу взлетающей земной ракеты. Деструкторные и лазерные излучатели, включившись, заставляют корабль дернуться, как при грубой аварийной посадке.

Когда десяток боевых ракет – трехтонных металлических чудовищ, наполненных атомной взрывчаткой, – стартует через распахнувшиеся люки, корабль легко сдвигается с орбиты силой отдачи.

Мы приближались к Белому Рейдеру дергающимся, скачущим курсом, меняющимся от включения очередной батареи излучателей и старта каждой новой ракеты. Наверняка Клэн с Редраком могли выправить курс, компенсировать отдачу излучателей работой двигателей. Но это было абсолютно ни к чему – ломаный, хаотично меняющийся курс спасал нас от прицельного огня врага.

Клэн не ошибся – любой корабль, оказавшийся на месте Белого Рейдера, был бы обречен. В лучшем случае он включил бы нейтрализующее поле и упал на планету под его прикрытием, чтобы в последние секунды спасти экипаж катерами.

Белый Рейдер принял бой.

Мы засыпали друг друга ракетами – любая из них могла превратить корабль в плазменное облако. Вот только лазерные противоракетные системы с компьютерным наведением стояли на обоих кораблях.

Деструкторные поля пронизывали корабли, разрушая материал, на который были настроены. Но на таком расстоянии излучатели должны работать часами.

На дистанции в полтысячи километров лишь широкодиапазонные лазеры оставались действенным оружием. Но именно они были беспомощны против снежно-белой обшивки Рейдера.

…Я видел – на одном из десятков экранов, в каком-то специальном диапазоне, названия которого не знал и не собирался запоминать, – как корпус Рейдера окутало разноцветное сияние. Это отражалась в пространстве инвертированная, смещенная в безопасные части спектра энергия наших лазеров. Лишь малая часть их мощности затрачивалась сейчас на разрушение белой брони, большая бесследно исчезала в космосе.

Совершенно машинально, повинуясь инстинкту, я начал сводить прицельные точки лазеров воедино. Сможет ли слаженный огонь прожечь броню? Но прицелы вновь разбежались по всему корпусу, едва я отпустил управление. Кто-то, Клэн или Эрнадо, не согласился с моим решением. Я потянулся к блокировке наводки – и остановил руку. Мой оппонент был прав. Шансов пробить белую противолазерную броню немного. А вот ослепить внешние датчики, разрушить стволы излучателей или открывшиеся ракетные шахты мы могли.

Но и мы были точно такой же целью. Каждый поворот становился неизбежным компромиссом, жертвой какого-то количества детекторов и лазерных батарей, очередным расплавленным слоем обшивки. Мы тоже могли противостоять лазерному огню – пусть и более расточительным способом. Между пластинами многослойной брони был заложен газообразующий пластик, мгновенно испаряющийся под лазерным огнем. Со стороны это походило на клубы дыма, возникающие там, где обшивка прогорала под лучом, – сероватый густой туман, рассеивающий лазерное излучение.

Рейдер продолжал подниматься. С каждой секундой он приближался к точке, где его орбита обретет стабильность – а значит, мы лишимся своего единственного преимущества. Когда сектанты получат возможность включать нейтрализующее поле без риска рухнуть на планету – они смогут отразить любую нашу атаку.

Изображение Белого Рейдера на экранах вдруг начало вращаться. Я услышал возглас Эрнадо, сдавленный и удивленный:

– У него перегрелась броня!

Даже совершеннейшая обшивка Рейдера не могла противостоять лазерам бесконечно. Теперь у сектантов возникла необходимость в маневрировании – а это неизбежно снизит точность их огня.

– Надежность противоракетной системы падает, – сообщил Ланс. – У нас вышло из строя шестьдесят процентов детекторов и около половины излучателей ближнего боя.

– Много. – На долю секунды Клэн включился в общую связь. – Я маневрировал.

– Их деструкторы настроены на электронику. Старый прием. «Верный прием», – с тревогой подумал я, глядя на нервно перемигивающиеся экраны. То и дело вышедшие из строя схемы отключались, вместо них начинали работать резервные. Но даже самая важная система корабля может быть продублирована лишь конечное число раз. Еще несколько минут – и приборы начнут выходить из строя окончательно.

– Попал! – закричал вдруг Данька. – Попал!

На экранах бушевало прозрачное голубое пламя. Попаданием Данька назвал взрыв мезонной ракеты в километре от Белого Рейдера. Одной из сотни прорвавшейся сквозь лазерную сеть врага и взорвавшейся достаточно близко, чтобы повредить корабль.

– Я заметил, на какой дистанции они жгли ракеты, и дал команду на подрыв чуть раньше, – возбужденно произнес Данька. – Они не ожидали!

– Молодец, – коротко похвалил Редрак. – Сейчас дождемся результатов.

Пламя медленно исчезало. Клэн пробежал пальцами по клавиатуре, и в сторону Рейдера стартовали наши последние ракеты. Те, что были в пространстве в момент взрыва мезонной боеголовки, превратились в пыль или неслись теперь вслепую, с перегоревшими блоками управления.

– Жив, сволочь, – прошептал Ланс. – Жив…

Обшивка Рейдера частично потемнела, огонь по нам прекратился, но никаких серьезных повреждений не было. Ему потребуется несколько минут, чтобы сменить выведенные из строя внешние детекторы, еще немного на исправление излучателей… Но самое главное – он уже вышел на стабильную орбиту.

– Три секунды до взрыва ракет, – тихо сказал Эрнадо. – Две. Одна. Ноль.

Ничего не произошло. На экране с максимальным оптическим увеличением я увидел, как потерявшие ориентацию, с отключившимися двигателями ракеты несутся к конусу Белого Рейдера. Потом одна из ракет врезалась в ставшую серовато-сизой броню и медленно, словно под водой, развалилась на части.

Поблескивающий электронный хлам, туманное облачко замерзшей жидкости из гидроусилителей, куски темно-серого металла – все это брызгами отлетело от брони Рейдера.

– Они включили нейтрализующее поле, – ровным голосом объяснил Клэн и без того понятную истину.

– Ты сталкивался с Рейдером раньше, Клэн, – быстро сказал я. – Какую тактику он применит?

– Добьет нас.

Громада Рейдера медленно приближалась. Ни единого выстрела, ни малейших признаков жизни… Только включенное нейтрализующее поле выдавало, что корабль функционирует.

– Пятьдесят процентов лазерных и деструкторных излучателей разрушено; повреждено четыре из шести слоев брони, ракеты израсходованы полностью. – Эрнадо старался говорить спокойно, но голос его дрогнул. – Серж, я солдат и готов драться за тебя, но предпочел бы делать это на планете.