Остров Русь - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 13

Бабища с грохотом рухнула на пол и захрапела, сотрясая звуком избу.

– Ничего, ничего, Аленушка, – приговаривал Гапон, корабельным канатом скручивая ей руки и ноги, – баба ты норовистая, что кобылка необъезженная… Вот стану наместником, свадьбу справим, тогда и полюбишь, тогда и послушной станешь. – Сказав это, он прощальным поцелуем осенил пухлые девичьи уста, а затем вогнал в них толстенный кляп из скомканной скатерти. – Ты тут полежи, отдохни, – сказал он на прощание безответному телу, – а я пока сбегаю с Черномором разберусь.

С этими словами поп поспешно выскочил из избы.

…А во княжецких палатах тем временем происходило вот что. Только было собрался Владимир от волнений отдохнуть, как отворилась дверь и вошла Несмеяна.

– Обидчика моего не нашли, папенька? – кокетливо спросила она, поправляя рукава шитого бисером сарафана.

– Обидчика, обидчика… Ищут, – рассеянно сказал Владимир, озираясь по сторонам. Где ж корона? Неужели Гапончик уволок? Казню… А! Вот она!

Владимир подобрал невесть как закатившуюся под трон корону, обдул с нее пыль и искоса посмотрел на дочку.

– Чего вырядилась в праздничное? Сарафан небось из китайского сукна шит, а ты его в будни носишь. Отец-то у тебя – князь, и то по-простому одевается! – Он похлопал себя по бокам, демонстрируя полосатую пижаму.

Несмеяна лишь вздохнула и промокнула глаза платочком.

– Грустно, папенька. Посмеяться хочется.

– Так ты посмейся, – оживился Владимир. – Народу объявим, что я тебя сам развеселил, полцарства сэкономим. Ну?!

Царевна покривила губы, старательно развела их пальцами вверх и застыла.

– Ну, – подбадривал Владимир. – Давай хохочи, золотко!

– Чего с Емелей будет, как сыщут? – продолжая кривить лицо, спросила Несмеяна.

– Казним. Голову с плеч скинем, как положено.

Несмеяна тихо, уютно заревела.

– Ты чего, дочка?

– Люб он мне! – не прекращая реветь, сказала Несмеяна. – Все женихи – придурки какие-то, клоуны, шуты гороховые. А он – серьезны-ы-ы-ый! Богаты-ы-рь!

– Липовый, – не терял духа Владимир.

– Какая разница, – огрызнулась Несмеяна. – Про то никто не ведал!

– Так чего ж шум подняла? – не выдержал Владимир.

– Дура, – самокритично призналась Несмеяна. – Все равно никому меня не развеселить. Соврала бы: мол, заставил он меня посмеяться маленько, стала б женой богатырской. Внука бы тебе родила, наследничка!

Владимир потер лоб. Последний довод, похоже, попал в больное место.

– Значит, так, дочурка. На Емеле свет клином не сошелся. Есть и другие на Руси богатыри. Кто нам первым на глаза попадется, того и окрутим.

Несмеяна, похоже, ждала не этого. Но возразить не успела. В дверь заглянул стражник и виновато произнес:

– Аудиенции просят, пресветлый княже!

– Занят я! – гаркнул Владимир.

– Убедительно просят, – не унимался стражник, потирая шишку на лбу. – Не кто-нибудь, а добрый молодец Иван-дурак. С булавой. Может, пустим?

– Ох и распустились вы… – начал Владимир и вдруг оживился: – Добрый молодец, говоришь? – Он заговорщицки глянул на Несмеяну. – Отлично. Даже лучше, чем богатырь, а то они больно наглые да своенравные. Пускай!

Стражник исчез, а в палаты вбежал Иван-дурак. Со сладостным для княжецкого уха криком: «Не вели казнить, вели миловать!» – он бухнулся на колени. Пол в комнате захрустел.

– А, ты, значит, и есть Иван-дурак, – приглядевшись, разочарованно сказал князь. – Казнить не буду, но и награду отложим. Верно, Несмеянушка?

Та согласно кивнула.

– Не за себя прошу, за друзей моих, – вставая, сказал Иван. – Не виноваты они, княже!

– Это кто ж не виноват? Илюшка, Алешка да Никитич Добрынька? Ну ты загнул! Несмеянушка, ты только послушай: над ним самим подозрение висит, а он за изменщиков просит!

Владимир поправил корону, прошелся взад-вперед, заложив руки за спину, и задумчиво произнес:

– Мы не французишки галантные, не британцы учтивые. У нас, у русичей, свой исторический путь. Мы пойдем другим путем!

Иван почесал затылок и виновато сказал:

– Не пойму я слов твоих мудреных, княже. Дурак. Так как насчет друзей моих?

– Чем докажешь, что не ругали они меня?

Иван задумался. Процесс протекал туго, с заминками. Наконец он произнес:

– Пресветлый князь, дело было так…

…Три богатыря да Иван-дурак сидели в трактире и пили ядреный русский квас. Илья Муромец рассказывал о своей любви к Алене.

– Как мне жить без нее, не ведаю! – воскликнул он в заключение. – А все ж верю: Владимир ей прикажет, и пойдет она за меня!

– Ох как прав ты, – воскликнул Алеша с восторгом, – справедлив наш князь! Третий месяц нам жалованье не повышает, а все равно люб нам Красно Солнышко! – Сказал и квасу выпил.

– Потому не повышает, что абы как мы ему служим, – разрыдавшись, поддержал друзей Добрыня. – А надо б получше! Как земле Русской!

…Владимир ошалело смотрел на дурака. Потом спросил:

– И ты надеешься, что я поверю в сей бред?

– Надеюсь, – признался Иван. – Черномор на ухо туг, недослышал, сам додумал и наябедничал.

– Слово дурака против слова Черномора, – усмехнулся князь. – Кому поверю, как сам разумеешь?

– Черномору, разумею, – обреченно вздохнул дурак.

– Так-то, – сказал Владимир назидательно. – А чего припозднился с оправданиями-то? После кваса отходил?

– На сходке ВБО я был.

– Не матерись при дамах! – сурово оборвал его князь. – Где был, что делал? Объясняй!

– Былины слушал, медовуху кушал, – начал перепуганный Иван. – Сидели бояны, не трезвы не пьяны, друг другу улыбались, в любви признавались. Самый главный был боян…

Со страху и под влиянием воспоминаний дурак заговорил стихами. Князь и Несмеяна, обалдев, слушали рассказ о боянских спорах, о новых былинах и о появлении зеленоголового бояна.

– Волосы – как травка, на шее – бородавка, грамотка подделана, да отлично сделана…

– Рифма слабая, – вставил князь.

– Я же там стоял на страже, думал, вдруг прорвется враже? Как услышал про наветы, прибежал едва одетый. Вот стою перед тобой и рискую головой…

– Во! – оживился Владимир. – В конце ты малость раздухарился. Стоишь и рискуешь, точно. Все остальное – чушь собачья. Бояны – интеллигенты, медовуху не пьют. Людей с зелеными волосами не бывает. У китайцев волосы синие, то всем известно, а вот зеленых в природе нет. Что с тобой делать, дурак?

И тут княжецкие палаты сотряслись от хохота. Задрожали стекла, посыпалась штукатурка, испуганно поникла ветками березка в кадке.

Смеялась Несмеяна. Заливисто, радостно, тыча пальцем в Ивана и хватаясь за грудь. Владимир неумело перекрестился и запричитал:

– Доченька, доченька, что с тобой? Поперхнулась, что ли? Успокойся! Ничего смешного нет! Это просто дурак!

– У… у него… у него на штанах… – Несмеяна зашлась в хохоте, потом зарделась и скромно закончила: – …ширинка расстегнута. Вот как торопился.

Иван-дурак, заслонясь булавой, торопливо приводил штаны в порядок. Князь Владимир чесал затылок. Потом задумчиво сказал:

– Интересно, почему тебя такая малость насмешила? Видать, и вправду замуж пора… Иван, ты понял? Несмеяна – невеста твоя отныне!

Иван поднял на князя глаза и неуверенно улыбнулся. Потом перевел взгляд на царевну, и улыбка погасла. С минуту в душе дурака продолжалась тяжелая борьба. Затем он спросил:

– А полцарства? Можно получить ту половину, где подвалы с дружками моими?

– Какие полцарства? – засуетился Владимир. – Комнатку во флигеле выделю, земли надел – пожалуйста! Мы ж ее фактически вместе рассмешили! Значит, и награду делим. Родную дочь в жены брать уже немодно, так что поделим все культурно. Тебе – царевну, мне – приданое.

– Тогда не получится, – отрезал Иван. – У меня уже есть милая.

Владимир обомлел:

– От княжьей дочки, собака, отказываешься?! Позоришь?!