Осенние визиты - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 94

Все-таки – снег.

– Надо пройти очень долгий путь, Мария. Чтобы не бояться – ни Добра и ни Зла. Но ты этого не поймешь. Твой путь будет быстрым.

Он заглянул в ее глаза.

– Лети, девочка.

12

Снег, снег, снег…

Еще слабый, еще тающий в липкой грязи луж, еще не способный победить.

Заров обогнул бетонные блоки, разбросанные вдоль здания. Ржавые петли арматуры уже затянул иней. Он прижался лбом к шершавому ледяному бетону, постоял, ожидая, пока уймется боль.

Но болело слишком глубоко внутри.

– Слава, – прошептал он. – Слава, ты об этом говорил? Да?

Что он увидел в свой последний вечер, что представил? Как угадал победу, если это и впрямь победа?

– Все-таки не она, – сказал Ярослав. – Уже немало, ведь верно?

Снег все падал, и тишина сгущалась, близилась к той грани, за которой он мог бы услышать. Но еще многое было не доведено до конца, и не было времени вслушиваться в шепот из-за грани. Заров обогнул бетонные надолбы, скользя по подмороженной грязи, приблизился к телу.

Мария смотрела в небо. Глаза были открыты, снежинки таяли на лице, и казалось, что Посланница Добра плачет. Пика арматурины, прошедшей сквозь живот, глянцевито поблескивала в свете заходящего солнца.

– Нам не нужна такая любовь, – сказал Заров. – Уноси ее с собой… в ад.

– Так уверен, что она пришла оттуда?

Ярослав обернулся.

Илья Карамазов держал пистолет опущенным, не целясь, но в этой хватке было слишком много легкости и спокойствия.

– Уверен. – Ярослав посмотрел ему в глаза. – Ты в этом еще убедишься.

Карамазов заулыбался.

– Наверное. Но ты – раньше, можешь не сомневаться. Где Визирь и мальчишки?

Ярослав пожал плечами.

– Ищи.

Карамазов поднял пистолет, покачал дулом, словно решая, куда стрелять. Тихо засмеялся.

– Боишься, писатель…

– Да.

– Какое это ощущение – стоять под дулом?

– Неужели самому не приходилось?

– Так – нет. Расскажи, ты ведь умеешь.

– Холодно, – просто сказал Заров.

– И все? – Карамазов казался разочарованным.

– Мышцы напрягаются. Словно надеешься отразить пулю.

На лице Ильи появился легкий интерес.

– Забавно. Не щурься, я не стреляю в голову.

– Может быть, еще и улыбнуться?

Карамазов засмеялся-закашлялся, отступая.

– Остряк… Иди вперед. И не оглядывайся.

Заров не шелохнулся.

– Иди-иди, – добродушно сказал Карамазов. – Я не собираюсь стрелять в спину. Мне нужен щит, и ты им поработаешь.

– Куда идти?

– Пока вокруг дома. Медленно, прогулочным шагом.

Заров развернулся. Между лопатками тут же возник щекочущий холодок. Но Илья действительно не стрелял, шел следом, шагах в пяти, только грязь чавкала под ногами. Проходя мимо тела Марии, он на мгновение остановился – и Заров услышал легкий хлопок. Он даже не сразу понял, что это был выстрел. Лишь через секунду, когда бояться стало поздно.

– Не наложил в штаны? – полюбопытствовал Илья. – В нашем деле необходим контроль. Особенно с такими дамочками.

– Тебе ее абсолютно не жалко? – замедляя шаг, спросил Заров.

– Жалко. Она мне очень помогла. – В голосе Ильи сквозила теплота. – Но ты понимаешь, Ярослав, тут ведь сопли неуместны. Слишком большие ставки. Побыстрее, хорошо?

Они шли по стройке, и Заров непроизвольно цеплялся взглядом за каждую мелочь. Строительный вагончик, почему-то покрашенный в бледно-розовый цвет, гора обугленных досок, старый, сломанный будильник, высунувший из лужи смятый бок. Длинная лента застывшей смолы, сползающая по стене дома и растекшаяся жирной кляксой. Делянка сверкающих осколков, торчащих из земли – их и нарочно так не воткнешь, словно кто-то засеял стеклом усталую городскую почву и та, благодарная, отозвалась диковинным урожаем.

Его мир, его исток, его последняя арена.

Города, что созданы для съемок «Сталкера», земля, что охотнее всего родит стекло, люди, готовые дарить свою правду, единственно верную и любимую, всему миру.

Он уже об этом не расскажет. Не успеет рассказать.

Может быть, смогут другие.

Они завернули за угол.

– Стой, писатель, – сказал Илья.

Он подчинился, поднимая голову, вглядываясь в вечерний сумрак. Мальчишки стояли у стены, упираясь в нее руками, сейчас абсолютно одинаковые, неотличимые друг от друга. Визирь, со своим маленьким пистолетом прохаживающийся в сторонке.

Все-таки захотел лично поставить точку…

– Хайретдинов! – негромко позвал Илья. Визирь дернулся, оборачиваясь, но, видно, понял, что соревноваться в скорости с Посланником Тьмы не стоит. Медленно опустил руку с оружием. – Вот так, – одобрил Илья. Он даже не потребовал бросить пистолет, словно его забавляла сама мысль о попытке сопротивления.

Мальчишки даже не шелохнулись.

– Иди к ребятишкам, – сказал Карамазов. Ствол ткнул Ярослава под лопатку, и он подчинился. Встал между Кириллом и Визитером, оперся о стену. Илья носком ботинка пнул его по ступням, раздвигая ноги. Поза стала неудобной, безвольной. В такой позе не слишком-то подергаешься. Ярослав скосил глаза влево, вправо. Поймал взгляды обоих мальчишек.

Черт, кто же из них – кто?

Карамазов за спиной медленно двигался – явно в поисках той точки, откуда сможет контролировать всех четверых. Остановился и сказал удовлетворенно и успокоенно:

– Ну что, Визирь? Будем прощаться?

13

Вечер сгущался, словно над городом щедро плеснули темнотой и та сочилась вниз, на ощетинившиеся светящимися окнами дома, на торопливо разбегающихся людей, на заброшенную стройку с тремя оставшимися Посланниками.

– Не ошибись, Илья. – Хайретдинов казался спокойным. – Ты можешь застрелить меня, но выживешь ли сам?

– О чем ты, Визирь?

– Через десять минут здесь будут сотни людей. Территория уже оцеплена.

– Ты лжешь.

– Нет, Илья. Я не переоценивал своих возможностей. Одно дело – прикончить мальчишек и писателя, другое – справиться с тобой и Марией.

– Писатель с ней справился.

Заров почувствовал почти физически, что оба Посланника смотрят на него. Спина взмокла.

– Неужели? – В голосе Визиря появилось любопытство. – Вот уж не ожидал!

– Визирь, пора.

– Подожди! Ты не сможешь уйти без меня!

– Может быть, но выхода нет. Альянсы с тобой невозможны. Ты – Власть. Железные законы и колючая проволока. Приказы и подчинение. Праздничные демонстрации и живые панно на стадионах. Все как один. А я… – Карамазов тихонько засмеялся. – Я – свобода. Хаос. Право каждого на все.

Ярослав пошевелился чуть-чуть, стягивая куртку к груди, обнажая пистолет, заложенный за ремень. Посмотрел на мальчишек.

Они увидели.

Кто же из них – кто?

– Илья, есть один путь к согласию…

– Ты просто тянешь время.

Мальчишки протянули руки синхронно, но один чуть замешкался, заколебался, касаясь оружия, и тогда пистолет взял второй. Вытянул, прижал на мгновение к животу, пальцы скользнули по металлу, отыскивая предохранитель. Потом медленно повернулся.

И застыл.

Карамазов хохотал.

– Шевеления в строю! Визирь, у ребенка больше отваги, чем у тебя! А, Визирь? Тебе не стыдно?

– Ты не сможешь уйти!

Заров подтянул ноги, выпрямился, повернулся. Плевать. Хватит стоять, распятым на бетоне.

Хайретдинов, бледный и взмокший, все же казался торжествующим.

– Ты сдохнешь, Посланник Тьмы! Сдохнешь, нафаршированный свинцом! Давай убивай меня и детей – и попробуй вырваться из кольца!

– Мария указала мне один путь… хороший путь. – Илья оставался спокойным. – Когда не можешь победить сам, продолжи себя. Продолжи себя в другом.

Он выстрелил – дважды, как бы и не целясь, но Визирь качнулся, недоуменно опустил голову, вглядываясь в пробитое на груди пальто. Медленно поднял руку с зажатым в ней пистолетиком, словно пытаясь заткнуть металлом раны.

– Вот как все просто, Визирь. Стоит появиться человеку, который не верит во Власть, и она кончается.