Осенние визиты - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 67

Карамазов среагировал мгновенно. Сместился в сторону, за дерево, скорчился там, оценивая обстановку. Шедченко упал на землю. Рядом залег Семен, выставив руку с пистолетом, пытаясь прицелиться в киллера. Не с его пшикалкой ближнего боя вести эту партизанскую перестрелку… но пусть, пусть хоть пошумит, создаст видимость огня.

Мария продолжала стоять, глядя на Визарда. Кажется, она что-то говорила. Ей что же, наплевать на свинец? Медленно, как в томительном кошмарном сне, Шедченко прицелился в нее и, уже понимая, что занизил прицел, спустил курок.

Визард смотрел, как целится в него Карамазов. Вот и все. Рана на руке слабо полыхнула болью, словно решила познакомить все тело с тем, что ему предстоит.

Откуда-то сбоку ударили выстрелы. Короткая очередь… И Карамазов прыгнул, прижался к стволу дерева, мгновенно утрачивая всякий интерес к Визарду. Лицо Марии вздрогнуло – так морщится человек от досадной, но мелкой помехи.

– Ладно, – негромко сказала она. – Ты все равно умираешь, старик. Твой врач говорил о весне… Он добрый человек. Легочная артерия изъедена метастазами. Сейчас она лопнет – и ты захлебнешься собственной кровью. Прощай, старик. Твое знание не способно даже лечить.

– Я не верю, – сказал Визард. Все стало пусто и безразлично. Карамазов, Мария, Визитер, Шедченко – все они были уже далеко-далеко. По эту сторону жизни.

– Тебе не надо верить. Тебе достаточно знать, что это реально. Про…

Снова щелкнул выстрел, и глаза Марии расширились. Она крутанулась, хватаясь за бедро, где на порванных голубых джинсах расплывалось темное пятно.

– Вместе, – сказал Визард. – Не ожидала?

Грудь пробила боль. Он выронил бесполезный пистолет с бесполезной отравой в патронах. Упал на колени – почти синхронно с Марией. И все же страха не было. Шедченко все же устранил одну из двух бед. Устранил…

– Все-таки он решился, – сказала Мария, глядя на него. – Вояка…

– Доигралась? – Визард пошатывался, пытаясь не упасть. Боль в груди почему-то стихла, но стала накатывать слабость. И тяжесть, тяжесть под сердцем.

К ним подбежала Анна. Окинула Визарда безумным взглядом, словно решая, не он ли виновен. Склонилась над Марией, бормоча что-то, целуя ее лицо. Ой-ой-ой, девочка… как же тебя сломала доброта…

Визард повалился ничком. Сколько минут у него есть? Пять, десять? Он так надеялся увидеть весну…

– Ты любишь меня? – Даже не вопрос, напористый крик, приказ в голосе Марии.

– Да, да, да!

– Положи мне руку…

Визард повернул голову, посмотрел на лежащих рядом девушек. Кровь из раны Марии, прижатой ладонью девушки-прототипа, уже не шла.

Да, наверное, исцелить сама себя она была не в силах. А вот так… отразив свою Силу в ином человеке… Рано он обрадовался. Старый оптимист. Мария поймала его взгляд, подмигнула, тихо спросила:

– Не передумал?

Визард посмотрел в небо. Неяркое, серо-голубое, затянутое облачной паутиной. Какой короткой была хорошая погода…

Он лишь ранил ее. Лишь ранил, и это было страшно, потому что теперь придется добивать, делать самую страшную солдатскую работу. Шедченко видел, что упал и старик, вроде бы без всякой причины, но, наверное, слова Посланницы Добра были пострашнее пуль. Анна бросилась к упавшей, и он проводил ее стволом, но так и не выстрелил, ощутив мгновенный и обжигающий стыд.

Девчонка не виновата. Когда Мария умрет, у нее будет шанс прийти в себя. Наверняка будет…

Над ним взвизгнули пули, и он вжался в прелую, пахучую листву, пытаясь втянуть голову под защиту бронежилета. Секундная пауза – и снова очередь. Не в него, а в попытавшегося приподняться Семена. Они обменялись короткими взглядами – ничего, оба целы…

Карамазов стрелял с интервалами в несколько секунд. Короткими, по три пули, очередями. «Стечкин» все же не автомат, патронов в магазине поменьше…

Да он же отступает… или прикрывает отход!

Шедченко вскинулся, страх исчез куда-то, и он успел увидеть, как исчезают среди деревьев девушки, убегают – легко, свободно, и в движениях Марии нет даже намека на хромоту, а Карамазов пятится, чуть отстав от них, водя стволом. Их взгляды встретились – и киллер выстрелил. Это опять было похоже на сон – воздух вокруг взвизгнул сразу со всех сторон, пули пели, словно Шедченко стоял посреди растревоженного пчелиного роя…

Но ни одна не коснулась Николая.

Карамазов опустил захлебнувшийся автомат и исчез вслед за женщинами. Шедченко медленно опустил глаза, оглядывая себя. Не может быть. В горячке боя порой не чувствуешь ран.

Но он и впрямь был цел.

Семен встал, его лицо было перепачкано, похоже, паренек обнимался с землей покрепче, чем он. Тупо посмотрел на Шедченко.

– Вы же ее подстрелили…

Николай кивнул.

– И парня я ранил, – задумчиво, с невнятным сомнением сказал Семен. – Как же это, а?

Шедченко молчал. Смотрел на старика, распростертого на траве, на белую щепу под ногами… Будет работа следакам – пули из берез выковыривать.

– Я не буду их преследовать, – тихо произнес Семен. – Что хотите… у меня жена.

– И я не буду. – Шедченко медленно пошел к Визарду.

8

Небо кружилось над ним, небо ждало его.

Снова…

Какой короткий путь выпал в этот раз.

Визард слышал осторожные шаги. Потом он увидел Шедченко.

– Что она с вами сделала? – Кажется, полковник пытался говорить сочувственно. Это плохо у него получалось, но Визард был благодарен за попытку.

– Помогла умереть… – В груди что-то заклокотало.

– Врачи могут вас спасти? – Шедченко склонился над ним, заслоняя небо. Ничего, это ненадолго.

– Нет, спасибо.

– Почему вы не пришли к нам с Хайретдиновым? Почему? – В голосе Шедченко были и тень жалости, и досада… легкая такая, характерная досада военных людей на непонятливых штатских. За Шедченко маячил какой-то бледный грязный парень с пистолетом. Охранник, похоже…

– У меня… свой альянс.

– Пацан? Да вы дурак, профессор.

– Наверное… – Он закашлялся, но кашель уже стал другим, не привычно сухими рывками боли в распадающихся легких, а мучительной попыткой вытолкнуть забившую бронхи кровь. – Николай… я попрошу вас… уйдите.

– Почему? Мальчишка где-то рядом?

Визард промолчал. Почему Николай говорил о детях в единственном числе?

– Не думаю, что это станет правильным решением. – Шедченко словно подвел черту секундным раздумьям. – Не думаю.

– Полковник, Тьма и Свет вошли в союз. Все изменилось… теперь. Поговорите с Визирем… Он должен понять. Вам всем надо объединиться. Всем… Убейте их и разбирайтесь между собой.

– Как ее убить, Визард? Из гранатомета? Или серебряной пулей? – горько спросил Шедченко. – Вы же видели…

– Я скажу как… мальчишкам, если вы уйдете.

– Мальчику, а не мальчишкам, – непонятно и зло поправил Шедченко.

Да, вот в чем дело. Он считает, что Кирилла уже нет… Визард не стал его разубеждать – времени не было. Николай огляделся, потом спросил:

– Почему?

– Скажем… в компенсацию за то, что я мог бы сделать. Они верили мне больше… чем я заслуживаю.

Секунду Николай смотрел ему в глаза, потом кивнул.

– Мы уходим, старик. Не держи зла.

Визард не стал отвечать – сил было уже слишком мало. Он даже закрыл глаза, но небо все равно осталось над ним, просвечивая сквозь веки, кружась, призывая. Еще чуть-чуть… чуть-чуть подожди…

Он знал, что прошло меньше пяти минут, прежде чем его лица коснулась детская рука. Но минуты казались вечностью… И в этой вечности была лишь боль, но все равно – она стала последним подарком уходящей жизни. Только мертвым не больно.

– Аркадий Львович…

Визард заставил себя поднять веки. Кирилл и Визитер… они словно двоились перед глазами.

– Аркадий Львович! – уже с другой интонацией, успокаиваясь, повторил Кирилл. – Что вы?

– Ухожу… – Он почувствовал, что задыхается, повернулся набок, выхаркивая алую кровь. Кирилл вскрикнул, отстраняясь, Визитер придержал его за плечи, помогая выпрямиться. – Спасибо, – прошептал Визард.