Осенние визиты - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 40

– У меня рак, – спокойно сказал старик. – К весне я умру. А ты победишь. Я помогу тебе.

5

Анна ушла из больницы первой. Сразу за этим сумасшедшим воякой, который так и не захотел поверить в Свет. Она не боялась, ничего больше не боялась. Мария с ней. Мария принесла покой и добро.

серые от копоти кирпичные стены, зев печи, тело на носилках, реберный нож в руках Марии…

Нет! Не надо вспоминать. Они очистили мир от существа, желавшего только одного – крови и страдания. От убийцы, преступника, психопата… и даже нечеловека.

Анна заскочила в полупустой автобус, ехавший с завода. Уселась у окна, ничего не видящая вокруг, погруженная в себя. Домой, быстрее домой. Приготовить завтрак – Мария наверняка хочет есть.

– Здравствуйте. – Кто-то сел рядом. Она недоуменно поглядела на молодого симпатичного парня.

– Здравствуйте…

– Мы все время по утрам вместе едем.

– Неужели?

– Да, только вы раньше выходите. Вот… Я подумал, может быть, уже стоит познакомиться?

Парень улыбался. Наглец какой.

– А зачем?

– Хотя бы для того, чтобы здороваться по утрам. Меня зовут Петр.

Анна хмыкнула, отворачиваясь к окну. Парень помедлил секунду, потом сказал:

– Вы извините, я не хотел вас обижать. В общем-то я никогда не знакомлюсь в транспорте.

– Соблюдайте это правило и дальше, Петр, – не оборачиваясь, сказала Анна.

Казалось, он растерялся.

– Простите.

Она слышала, как парень встал и пересел на другое сиденье. Через минуту Анна уже забыла о нем. Мало ли таких мужиков, пытающихся прицепиться к красивой женщине.

Минут через двадцать она вышла на своей остановке, так и не посмотрев больше на юношу, проводившего ее взглядом…

Вначале магазин. Она покупала продукты быстро, не глядя на цены, хорошо, зарплата была совсем недавно и деньги еще были. Хорошая колбаса, сливки, коробка конфет… Господи, будет ли Мария пить шампанское? Анна все же взяла бутылку, чувствуя себя порочной, но не в силах отказаться от этой маленькой приметы праздника. У них ведь сегодня праздник, праздник, затмевающий все на свете!

В квартире она с легким ужасом посмотрела на кавардак, оставшийся после вчерашнего вечера. Скинула плащ, туфли и, не переодеваясь, бросилась убираться. Недопитый коньяк – в холодильник… Может быть, вылить? Ладно, потом. Подмести, стереть пыль, убрать разбросанную впопыхах одежду, чайник поставить на плиту…

Минут через двадцать она остановилась, придирчиво осматриваясь. Ничего. Лучше, гораздо лучше. Все равно стыдно – и за выгоревшие, вздувшиеся по углам обои, и за подтекающий на кухне кран, и за пустоватый холодильник. Но уже лучше. Анна взмокла и тяжело дышала, но усталости не было. Так… еще подровнять книжки на полках, протереть стекла.

В последний момент она спохватилась и устроила быструю ревизию полок. Чувствуя, что краснеет, выхватила несколько дурацких любовных романчиков, купленных и прочитанных непонятно зачем. Что еще может быть неприятно Марии? На всякий случай она сняла «Мастера и Маргариту», побежала на кухню и высыпала книги в мусоропровод. Глянула на часы. Полдесятого. Почему, почему она задерживается? Адрес она знает, она все в мире знает. Второй ключ Анна ей отдала…

Она снова обежала квартирку, но все, что можно было сделать быстро, уже было сделано. Ладно. Теперь привести себя в порядок…

Дверь в ванную она закрывать не стала, чтобы сразу услышать, как откроется дверь. Стянула платье, сбросила в таз белье, забралась в ванну, пустила воду. Секунду постояла под горячим душем.

волосы пахли гарью…

Анна торопливо достала шикарный «лореалевский» шампунь, подаренный мамой на день рождения. Щедро взбила пену на волосах, еще и еще раз. Запах исчез. А может, его и не было? Просто она глупая, нервная девушка, которую незаслуженно коснулось чудо.

Анна всхлипнула. Покосилась на зеркало. Нет, не такая уж она плохая. У нее ведь тоже добрые глаза, ей всегда это говорили.

– У тебя так уютно, Аня.

Она вскрикнула от неожиданности, повернулась к двери, испуганно прижимая руки к груди. Мария стояла в проеме, улыбалась, глядя на нее, и от этой улыбки страх исчез.

– Я тихо зашла, да? Прости, сестра.

Анна замотала головой. Не надо просить у нее прощения, не надо…

– Тоже очень устала, – сказала Мария. – Я договорилась об отпуске без содержания на неделю. Сказала, что мама тяжело заболела. Придется поехать в Москву, сестра. Мы успеем за неделю.

– Конечно.

– Можно я тоже приму душ?

– Да, да… – Анна схватилась за полотенце, порываясь выскочить из ванны.

– Не надо, мы можем вместе.

Мария стянула свитер, стала расстегивать юбку. Анна как зачарованная смотрела на нее. Она не брезгует мыться с ней вместе. Она так добра…

– Ты прекраснее всех в мире, – прошептала девушка.

– И ты прекрасна. – Мария встала рядом, взяла из ее рук душ, вставила в косо прибитый к стене держатель. Пол покрылся брызгами, но Анна не шевельнулась, чтобы задернуть занавеску.

– Позволь мне омыть тебя, – прошептала она.

– Нет, сестра. Позволь это мне.

Ее руки коснулись мокрых волос… словно ток… дрожь прошла по всему телу… скользнули по плечам, ласковые, горячие, родные.

– Мария…

– Не бойся.

Она смотрела в глаза девушки не отрываясь, и страх гас, лишь сомнение билось на дне души.

– Мария, это же плохо… наверное?

– Что может быть плохо для нас, сестра?

Анна почувствовала, как слабеет. Ее руки… они были так ласковы… они знали, как надо касаться ее тела.

– М-мария…

– Доверься мне, сестра моя возлюбленная…

– М-мария…

Ноги подкашивались, не держали, она повисла в ее руках, обмякла, держась уже из последних сил…

– Доверься…

Она закричала, обнимая Марию судорожно и сильно, но в той было куда больше силы, и она удержала ее до конца, до этого сладостного безумия, долгого и ослепительного, сжигающего стыд и сомнения…

– Сестра моя возлюбленная и жена моя… – сказала Мария. Анна, задыхаясь, подняла глаза. Спросила робко и неуверенно:

– А ты…

Мария лишь улыбнулась, не прекращая ласкать ее, и сияние вновь стало набирать силу. Анна качнулась к ее лицу, целуя в губы, отбрасывая страх. Как хорошо.

только волосы ее – пахнут гарью…

6

Кирилл вытянулся на полке, закрыл глаза. Здорово.

Старик хорошо придумал с поездом. Попробуй найди их на глухом перегоне.

Визитер устроился внизу, рядом с Аркадием Львовичем. Сидел на корточках, скинув кроссовки, и говорил, говорил. Кирилл почти не вслушивался, но, видимо, это было не обязательно. Визитер уводил старика, и Кирилла подхватило той же волной.

…На скорости, близкой к скорости света, межзвездный водород взрывается на силовых экранах заблудившимся фейерверком. Они плыли сквозь вечную ночь, черные иглы Осознавших Цель, порой исчезая бесследно, порой сгорая в коротких схватках с теми, чьей сутью была смерть, – коротких, ибо Осознавшие Цель не умели убивать. Они лишь несли осознание – и миры вздрагивали, когда над ними зависала черная игла, покачивались в равновесии возможностей, чтобы рвануться вперед, в бесконечность развития, заполнить собой одну из ниш или сгинуть в кровавом тупике самоубийства.

Осознавшие Цель ничего не навязывали. Они были только зеркалом, безучастным и равнодушным. Порой их пытались уничтожить, но всегда находились те, чьей Целью стала защита, кто шел в бой вместо них, чьи корабли молчаливо сопровождали черные иглы в их странствиях по Вселенной.

И Земля была лишь короткой остановкой, маленькой точкой, дрожащей в равновесии выбора…

– Осознавшие Цель, – сказал старик. – Красиво.

Кирилл свесился с полки, глядя на Визитеров.

– Что ты хочешь этим сказать? – резко спросил его двойник.

– Понимаешь, мальчик, для меня всего этого нет.

– А что есть для тебя?