Холодные берега - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 64

– Да!

Что в лоб, что по лбу. Можно, конечно… неизвестно, где нас раньше схватят. Только все равно ведь схватят и не помилуют.

– А доживем ли мы, настоятельница, до всеобщего просветления и умиротворения? Уж сколько веков люди по заветам Божьим живут, а зло все не кончается…

– Не мы – так дети наши доживут.

Еще веселее. Значит, нам должно маленькой общиной обосноваться да и начать семейную жизнь. Мне, видно, Хелен в жены предназначена, ну а для себя сестра Луиза Марка вырастит…

– Маркус?

Я заметил, что взгляд принца быстро обежал всех – и Хелен, и Луизу, – прежде чем на мне остановился.

– Да, надо скрываться, – решил мальчик наконец. – А где… это вам виднее.

– Ильмар. – Луиза вдруг заговорила со мной удивительно любезно, даже с теплотой в голосе. – Не зря, не зря тебя Сестра с Маркусом свела! Всегда среди святых были раскаявшиеся грешники, в напоминание людям, что никогда не поздно прощение получить! А твой опыт в делах… тайных нам поможет от Стражи укрыться…

Вот она чего к нам пришла. Опыт мой ей требуется. Да за кого она меня принимает – я же простой вор, а не карбонарий, не государственный преступник. От сонной Стражи укрываться – одно, от всей Державы, включая Церковь, – совсем другое.

– Вначале нам надо уйти с острова, – решил я. – Хелен, скажи, кто знает про твое задание?

– Никто, кроме нескольких людей в Версале, – твердо сказала летунья. – Моя миссия маленькая, вряд ли кто верил, что я тебя найду, а еще меньше – что ты знаешь что-нибудь полезное. Но таких, как я, одиночек, много могло быть послано. И по той ниточке, что от епископа Ульбрихта тянулась, и по прочим.

– Могут здесь искать Маркуса?

Летунья только покачала головой:

– Не знаю. Его везде ищут… а какие места решат проверить особо тщательно… не мне судить. В общем-то, по уму, могут и взяться за Капри. Марк, где тебе еще приходилось бывать?

– В Лондоне, в Варшаве, на Ривьере… – Он задумался. – Ну, в Риме и Париже, конечно. И все. Я редко выезжал из Версаля.

– Здесь не стоит долго оставаться, – твердо сказала Хелен. – Сестра Луиза…

По ее тону я заключил, что летунья согласилась с необходимостью примирения.

– Да, Хелен?

Видимо, и бывшая баронесса пришла к тому же решению.

– Никто в вашем монастыре не знает о… личности Маркуса?

– Нет, – твердо сказала Луиза. – Мы порой принимаем девочек-сирот, это долг любого монастыря. Решение принимаю я лично, и это не первый случай.

– Сестра-настоятельница, а вы уверены, что никто не заподозрил… ну, что это не совсем сиротка?

Луиза помолчала, вопрос был явно болезненный.

– Не знаю. Мне кажется, что некоторые сестры поглядывали на мальчика… с удивлением, быть может. Ему не всегда удавалось вести себя адекватно. Но даже если подозрения и возникли, то полной уверенности ни у кого быть не может. Я выделила Маркусу отдельную келью и назначила одиночное покаяние. Пустила слух, что… что девочка согрешила с родным братом, пришла к нам замаливать грехи, и до полного раскаяния ее не стоит тревожить.

– Ну и затейницы вы, святые сестры, – вздохнула Хелен. – Луиза, можно было придумать не столь интригующую историю?

– Прятать большой скандал надо в скандале мелком! – отрезала настоятельница. – Пусть лучше сестры полночи перешептываются о всяких гадостях, чем зададутся вопросом, девочка ли пришла в монастырь!

Спорить тут было бесполезно. Я был вполне солидарен с Хелен, тут стоило придумать историю простую и незатейливую, но что уж теперь?

– Ладно. Этого не изменить, – решила летунья. – Пока нас не ищут, это уже прекрасно. Завтра утром мы сядем в планёр… и отбудем на материк.

– Вчетвером?

Хелен вздохнула.

– Да, сестра. Я не в восторге, скажу прямо, в планёре лишь два кресла. Но есть грузовой отсек, а перелет небольшой, дотянем на одних толкачах.

Луиза молча обдумывала сказанное.

– Почему не морем, паромом?

– Потому что в небе мне никто не указ, настоятельница. Там не бывает ретивых чиновников, солдат, любящих притиснуть девочку в угол, и прочих ненужных проблем. Довезу я всех, Маркус и Ильмар подтвердят.

– Она довезет, – немедленно согласился Марк.

Видимо, сестра Луиза сочла разговор законченным. Набросила платок, укрывая голову, кивнула Марку:

– Пойдем, сестренка…

Молодец, уже входит в роль. Только куда они собрались?

– Мы будем ночевать в монастыре, – не терпящим возражений голосом пояснила Луиза. – Мне надо оставить распоряжения сестре-экономке, привести в порядок бумаги и вещи. Я ведь ухожу навсегда.

– И все-таки… – начала Хелен.

– Пойдем, Маркус!

Мальчик со вздохом поднял платок, стал повязывать. Луиза молча помогла ему, спросила, не глядя на летунью:

– Нам прийти утром?

– Да. В шесть.

– Маркус не выспится.

– Зато голову сбережет. Не стоит тянуть.

– Мы придем в половине седьмого, – решила Луиза. И, взяв Марка за руку, потянула к двери.

– Семени помельче! – посоветовал я мальчику, когда тот на миг обернулся. – И глаза потупь.

Едва дверь за ними закрылась, как Хелен издала тихий, придушенный вой:

– Старая дура… сумасшедшая святоша… наивный щенок…

Мечущаяся по комнате летунья сама казалась безумной. Я не рискнул ее останавливать, пусть сбросит пары.

– Я ее в грузовой отсек посажу, чтоб он под ней, толстозадой, провалился… Вот ведь… урвала свой шанс, зараза!

– О чем ты? – спросил я, продолжая держаться на безопасном расстоянии.

Хелен села в кресло, провела по лицу ладонью. Попросила:

– Дай чего-нибудь выпить, Иль…

– Ничего уже нет. Подожди, я позову слугу…

– Коньяк! – велела летунья.

Я позвонил, через минуту пришел заспанный, но любопытный слуга. Едва заметно покосился на растрепанную, красную Хелен, выслушал заказ и удалился.

– Подумал, что мы тут с монашками оргию устроили, – предположил я.

– Да пусть хоть что подумает… в Миракулюсе затейников много.

Когда слуга принес маленькую бутылку «Реми», я разлил коньяк по бокалам и решился спросить:

– Откуда ты знаешь эту монашку?

– Мир тесен, Ильмар… – Хелен покачала головой. – Да и знаю-то я ее… чуть-чуть. Когда стала в свете появляться, она уже в религию с головой нырнула.

Одним глотком осушив бокал, летунья удивленно произнесла:

– Маркус… нет, словно знал, к кому за помощью идти…

– Почему?

– Ну, Иль, есть такая порода женщин, которым вечно кажется, что они рождены для великих дел. Положенное место их не устраивает. Или супругой Владетеля стать…

Я невольно вспомнил рассказ про мать Маркуса и кивнул.

– Или в науках прославиться, воинским делом овладеть…

– Ты ведь тоже из таких, – сказал я.

– Конечно. Только кто-то все силы свои прикладывает, как Сестра приложила. А кто-то руки заламывает, головой о пол бьется да сокрушается, почему жизнь не удалась. Так вот, баронесса Луиза Миллер – из таких. Муж у нее был дворянин добрый, но небогатый. Жену боготворил. Она, стерва, из него все соки выпила. Устраивала приемы, разъезжала по всей Державе, в Дом стала вхожа… а тот чуть ли не сам киркой на рудниках махал да плетью из крестьян последнее вытрясал, лишь бы ее аппетиты удовлетворить. Лучше б любовника себе завела богатого! Так нет, в этих делах она всегда отличалась редкостным благочестием. Себя блюла строго, всегда могла другим укор высказать, а то и ославить молоденькую девицу…

Ага. Вот оно что, летунья.

– С мамашей Маркуса, кстати, была знакома… явно хотела через красивую фаворитку сама вверх подняться. А потом, когда муж ее вконец разорился, связи все рухнули, хода в Дом не осталось – внезапно набожность Луизы в фанатизм переросла.

Имение, земли – все подарила Преемнику, на богоугодные дела. На самом-то деле все и так было в долгах, перед Версалем, перед Урбисом, у нее просто выхода иного не оставалось. Но в награду за такое дело получила Луиза Миллер сан и была отправлена настоятельницей в монастырь, в Миракулюс. Тогда это обычный курорт был, но все-таки местечко приятное.