Фугу в мундире - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 2

Арана-сан кивнул, и я начал декламировать:

Валерка, сидящий на корточках в стороне, дернулся и прошипел:

– Ночей, идиот…

Я уставился на сидящего с полузакрытыми глазами Арана-сана. Он слегка покачивался в такт словам – может быть, проговаривал их на японском? А, хрен с ним. Главное – не замолкать! Мысль мелькнула как молния, и я продолжал:

Господи! У Арана-сан хронический холецистит! Поймет ли он меня правильно? Не примет за скрытую насмешку слова… Дьявол! У него еще и грудная жаба! А мне читать дальше…

Валерка дернулся – видимо, я опять в чем-то ошибся. Мне и Пушкин в школе давался с трудом. А эти проклятые стихи, без всякой рифмы…

– Хоросо, Сергей. – Арана-сан улыбнулся. Бог ведает, что за этой улыбкой. – Спасибо, что напомнири о моей неизбывной тоске по родным островам, по рюбимой жене. Спасибо… – Он слегка поклонился. Говорит Арана-сан по-русски здорово, вот только с буквой «л» проблемы. – Рад, очень рад вам…

Согнувшись в церемониальном поклоне (корпус наклоняется на 20-30 градусов и в таком положении сохраняется около двух-трех секунд), я протянул Арана-сану белый сверток – о-сэйбо, новогодний подарок. Слава Богу, справился… Я отошел в сторону, а мое место занял Валера. Поклонился и сказал:

– Позвольте, Арана-сан, прочесть мои несовершенные строки. Им не сравниться со словами мастера, что нашел Сергей, но их родило мое сердце.

Арана-сан улыбнулся. И, кажется, куда лучше, чем мне…

Валера протянул Арана-сану свой подарок. А начальник…

– О-рэй о-мосимас! – воскликнул Арана-сан. – Рошадь узнают в езде, человека – в общении.

Он снова улыбнулся и повторил пословицу на японском. Я стоял, посрамленный и униженный. Господи! Ну что мне стоило тоже сочинить пятистишье, а не заучивать длинный и скучный текст! Кретин! Поделом! Кто слишком умен, у того друзей не бывает! Захотелось же мне показаться самым умным… Задумал муравей Фудзияму сдвинуть…