Дорога на Веллесберг - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 2

– Прошу выделить нам капсулу для посадки в пролетаемом районе, – вежливо сказал Игорь диспетчеру. Тот оглядел нас и… Я почувствовал, как темнеет его запах – в кровь выплеснулись стрессовые гормоны, на коже проступил незаметный для глаз пот.

– На каком основании?

Будь на нашем месте взрослые, диспетчер и спрашивать бы не стал. Что ему, капсулы жалко, что ли?.. Но к роддерам у многих отношение малодоброжелательное. Игорь вздохнул и вытащил из кармана свой знак самостоятельности. Я – свой. Пассажиры, сидевшие поблизости, уже посматривали на нас с любопытством. Еще бы. Два мерзких, грязных, скандальных роддера требуют, чтобы им, как порядочным гражданам, дали капсулу для индивидуальной посадки.

– Как мне кажется, серьезных оснований для высадки у вас нет?

Я понимал диспетчера. Перед ним стояли два пацана. Один – в диком костюме, с разноцветными волосами, загорелый и исцарапанный. Другой поаккуратнее (не люблю выкрутасы в одежде), со светлыми волосами (меня тошнит от запаха краски), светлокожий (ко мне загар плохо липнет)… но все равно – роддер. И эти роддеры из пустой прихоти передумали лететь в Токио и решили высадиться у подножия Скалистых гор…

– Увы. Капсула дается лишь при наличии веских причин. Или если ее просят не менее трех пассажиров…

Поединок кончался не в нашу пользу. Роддеров оскорбили и публично продемонстрировали остальным пассажирам их беспомощность. Теперь речь шла уже о том, чтобы спасти лицо. Игорь с надеждой осмотрел салон. Но никого похожего на роддера не увидел. Лишь рядах в пяти от нас сидел мальчишка. Но уж слишком ухоженный, домашний был у него вид… На всякий случай я кивнул ему. Мальчишка кивнул в ответ и встал. Пошел по проходу, касаясь рукой знака на груди, словно боялся, что тот может исчезнуть. Я успел лишь заметить, что мальчишка рыжий и совсем маленький, не больше одиннадцати лет.

– Я тоже желаю сойти с самолета здесь.

Проголодались мы лишь к вечеру – как раз перед тем, как Игорю пришла в голову идея о капсуле, в самолете разносили обед. Весь день мы бодро шагали по степи, временами устраивая привалы, болтая, рассказывая разные смешные истории. Говорили в основном мы с Игорем. Рыжик слушал и нерешительно улыбался. Наконец он осмелел и рассказал историю про девчонку, решившую обмануть тест-компьютер и пораньше получить знак самостоятельности. История была с бородой, но мы сделали вид, что не слышали ее раньше. Рыжику сейчас тоскливо, это мы понимали.

Солнце уже коснулось горизонта, когда Рыжик взмолился:

– Ребята, давайте зайдем куда-нибудь, перекусим…

Игорь засмеялся:

– Куда?

Вокруг нас простиралось бесконечное степное море. Трава, мелкие синие цветочки, чахлые кустики. Воздух тихо звенел – какие-то насекомые устроили вечерний концерт. Из-под ног иногда вспархивали птицы. Настоящий рай для энтомологов и орнитологов, желающих изучить степь в ее первозданном виде. Вот только кафе или бутербродной никто поблизости не предусмотрел.

– А куда же мы тогда идем? Здесь что, нет ни одного дома?

Игорь взглянул на меня. Я – на нежно-розовые облака, дрейфующие в потемневшем закатном небе. Откуда-то справа тянуло домом – теплым, недавно испеченным хлебом, жарящимися котлетами, горючим для флаера. Но идти туда мне не хотелось. Какое-то шестое чувство предостерегало.

– Не знаю, – самым беззаботным тоном ответил я.

С сомнением хмыкнув, Игорь достал из кармана две маленькие плитки шоколада. С одной хитро смотрел утенок Дональд с шоколадкой в клюве. На другой был изображен Микки Маус. У него шоколад выглядывал из плотно сжатого кулачка. Вид у мышонка был воинственный, отдавать сладости он явно не собирался.

– Питайтесь, – тоном заботливого воспитателя в детском саду сказал Игорь.

Мы с Рыжиком одновременно разорвали обертки шоколадок. Микки на моей зашевелился, разжал ладошку. Глаза у него засверкали, тоненький, знакомый по тысячам мультфильмов голосок произнес:

– И я, и все мои друзья любим шоколад с орехами фирмы «Байлейс»!

Запись кончилась, Микки Маус на картинке опять замер. Шоколадку мышонок протягивал вперед. Даже на рисунке она выглядела аппетитно.

– А у меня молчит… – обиженно начал Рыжик. Но его прервал пронзительный возглас Дональда:

– Микки прав, но шоколад «Медовый» фирма «Байлейс» поставляет даже астронавтам Десантного Корпуса!

Игорь задумчиво произнес:

– А ведь они упрятали в эти обертки не только динамик и синтезатор речи, но еще и блок сопряжения! Будь у нас побольше шоколадок, рисунки переругались бы, выясняя, какой шоколад вкуснее!

Рыжик рассмеялся: наверное, представил себе ругающиеся обертки. Игорь же продолжал:

– Чтобы придумать и производить эту ерунду, десятки людей годами возились с микросхемами, изобретали рисунки, движущиеся на обычной бумаге…

– Это жидкокристаллический рисунок, – вставил Рыжик. – Я читал…

– Я тоже. Ты бы хотел лет пять просидеть в лаборатории, уча Дональда раскрывать нарисованный клюв и ронять нарисованный шоколад?

– Нет.

– И я не хочу. И Мишка. Потому мы здесь, в степи. Потому мы роддеры, люди дороги, бродяги и путешественники! Мы не занимаемся бесцельной работой, не делаем вид, что нужны этому миру. Мы просто живем!

Игорь завелся, я это почувствовал. Сумрак, легкий ветерок, треплющий его семицветные волосы, новый ошеломленно внимающий слушатель…

– Потому снова и снова люди бросают дома и выходят на дорогу. А все дороги сливаются в одну, имя которой – жизнь. Потому…

– Потому мы будем ночевать под открытым небом, – вставил я. Игорь обиженно замолчал.

– И кажется, под дождем, – уточнил Рыжик.

Обычно мы берем с собой палатку и еще что-нибудь из туристского снаряжения. Но на этот раз оказались в дороге слишком неожиданно. Я глядел, как Игорь пытается соорудить шалаш из ни в чем не повинных кустиков. Потом взглянул на Рыжика. Разрекламированный Дональдом шоколад его не утешил. А с севера и впрямь наступали тучи. Где-то далеко, километров за пятьдесят, дождь уже шел…

Я вздохнул:

– Игорь, в получасе ходьбы от нас чей-то дом.