Чистовик - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 63

– Я бы сказал иначе. Грязь свинью найдет.

Почтальон фыркнул. Посмотрел на часы.

– Ну что, убивать меня будешь? Нет? Тогда читай письмо, я должен доставить ответ.

Я достал листок, вырванный из обычной школьной тетрадки. И хмыкнул.

– Да, вы с Константином похожи, – сказал почтальон. – Если дали линованную, пиши поперек…

Я не слушал его. Я читал.

Я бережно сложил листок и спрятал в карман.

– Каков ответ? – нервно спросил почтальон. – Я бы очень попросил ответить оперативно. Меня ждут уже три человека в двух мирах. Кстати, обрати внимание, твой друг предлагает тебе выбор оружия. Очень благородно! Я бы посоветовал даже не рассматривать варианты с мечами, шпагами и прочими колюще-режущими предметами, они ему гораздо более знакомы.

– Он когда-то был известным человеком? – задумчиво сказал я.

– Весьма. И пользовался услугами существовавшей в ту пору функциональной сети. Но сложилось так, что он предпочел не переселиться в другой мир, а сам стал функционалом. Довольно редкий расклад. Как правило, успешный человек быстро выполняет все то, что хотел изменить в мире, и дальше уже в функционалы не годится… Так что ему ответить?

– Я ему позвоню, – сказал я.

Почтальон вздохнул.

– Хорошо. Я так и предполагал. Тогда, с вашего разрешения, я откланяюсь. Конечно, если вы все-таки не собираетесь меня убивать.

– Нет, – сказал я. Приподнялся и что было сил вмазал почтальону по лицу. Он с грохотом повалился, а несчастный стул, испытав второе падение за день, развалился. Утирая кровь с лица, почтальон болезненно вскрикнул, коснувшись челюсти. Поднялся.

– За что?

– За кардинала Рудольфа, за Элису. За собачек с Тверди. Думаешь, я не узнал голос из-за маскировки?

– Это операция арканцев, я лишь вызвался сопровождать. Я даже не был вооружен!

– Верю. Потому и не убил.

Официанты спешили к нам втроем, а в глубине кафе девушка из персонала звонила по мобильнику – несложно было догадаться куда.

– И все равно, – придерживая челюсть и слегка шепелявя, сказал почтальон. – Лично я желаю вам победы.

Он повернулся и твердым шагом удалился к машине. Я повернулся к официантам. Очень хотелось кому-нибудь навешать оплеух. Ребята были крепкие, но что-то во мне их смутило, и они остановились.

– Пан, это возмутительно! – выкрикнул один.

– Совершенно с вами согласен. – Я взял графинчик и прямо из горла допил остатки зубровки. Идиотская травинка не преминула завязнуть в зубах.

Одной рукой держа у рта графин, я начал другой писать в воздухе. Огненные письмена срывались с пальцев легко и охотно. Один из официантов перекрестился, а два других остолбенели. Из-за дальнего столика, где тихонько миловалась влюбленная парочка, донесся истерический визг.

– Пока, ребята, – сказал я и шагнул в портал.

Ну вот, еще и графинчик стырил…

Так и рождаются нездоровые сенсации.

Голова слегка кружилась. То ли прыжки сквозь пространство тому виной, то ли выпитая водка… Я стоял в подъезде. Обычном, чуть грязноватом подъезде не элитного, но и не совсем уж запущенного многоэтажного дома.

Я поставил графинчик на батарею и выплюнул травинку. Постоял, глядя на двери лифтов. На одной висела приклеенная скотчем бумажка: «Не функционирует, мастер будет завтра». Судя по виду, бумажка висела уже дня три.

Интересно, сколько сейчас времени?

За окнами ночь. Но слышны голоса, собачий лай. Часов одиннадцать, наверное. Время выгула собак в московских дворах…

Я знал, где нахожусь. В конце концов, в этом доме прошло мое детство. На площадке третьего этажа мы с одноклассником Вовкой первый раз закурили и сошлись на том, что сигареты – дрянь, но надо же быть взрослыми. А после восьмого класса мы с ним же и двумя девчонками выпили там бутылку паршивого сладкого шампанского, после чего я первый раз целовался… вначале с Машей, а потом с Ленкой. Было смешно и почему-то совсем не сексуально.

Подойдя к почтовому ящику, я поддел дверцу и открыл ее без ключа. Достал свежий номер «Комсомолки» – отец упрямо выписывал газету домой, а не покупал в киосках, как все нормальные люди, рекламный проспект супермаркета «Грошик» и листок с предложением подключить интернет от «Корбины-телеком» по льготным условиям. Я поискал глазами картонный ящик, который обычно стоял тут для всякого мусора, но его не нашлось. Пришлось рекламу засунуть в карман. Вызвав тот лифт, что работал, я поднялся на восьмой этаж. Постоял у дверей, прислушиваясь. Потом позвонил.

Заливисто залаял Кешью, отрабатывая свою функцию.

Щелкнули замки. У замков простая работа. Всунули ключ, проверили, тот ли, повернулся… Так бы и людям – по-простому.

– Кирилл? – Отец стоял в дверях в одних семейных трусах и майке. – Что ж ты без звонка? Заходи, сына…

Кешью клубком выкатился на лестницу, запрыгал у ног. Я подхватил его и вошел.

– Принарядился, я вижу. – Отец внимательно осмотрел меня. – В Хохляндии, что ли, джинсы купил?

– Ага, там дешевле оказались, – согласился я, стаскивая с ног ботинки. Язык Кешью ходил по моему лицу, время от времени пес недовольно фыркал.

Отец картинно принюхался:

– Ты пил, что ли?

– Чуть-чуть. В поезде.

Вышла мать в халате. Тут же высказала:

– Да на тебе лица нет. Похудел. Есть будешь?

– Я поел. – Я так и стоял, задумчиво глядя на родителей. – Я пойду, наверное. Я за Кешью зашел. Денег немного одолжите на такси. А то я поменять не успел, а обменники закрыты.

– Ты что, Кир, и чая не выпьешь? – возмутилась мать. – Может, у нас ляжешь? От тебя водкой несет.

– Да я нормально, мам, – запротестовал я. – Ну чай выпью, да. Только быстро.

Мать пошла на кухню, недовольно ворча вполголоса. Отец внимательно разглядывал меня.

– Как-то изменился, Кирилл.

– Что-то не так?

– Будто повзрослел.

– Папа, куда уж больше, мне не десять лет! Может, постарел?

– У тебя глаза стали серьезными. – Отец вздохнул, забрал из моих рук газету. – Пошли пить чай. Заходишь раз в три дня…

– В три дня? – тупо спросил я.

– Ну ты когда в свой Харьков-то поехал? Три… нет, четыре дня. Тем более. Мать знаешь как скучает…

– Четыре дня, – задумчиво сказал я. – В поездках… время по-другому идет. Мне казалось, я очень давно вас не видел…

Чай был вкусный, свежий. Мать никогда не заваривает пакетики, только в чайнике. Говорит, что от пакетиков пахнет бумагой… Я послушно пил чай, ел какой-то приторный тортик. Кешью улегся у ног, сунул нос в мои носки, недовольно чихнул, но все-таки свой пост не покинул.

– У тебя подруга, что ли, в Харькове завелась? – мимоходом полюбопытствовал отец. Этот вопрос они явно обсуждали, когда я ни с того ни с сего (в их понимании) сорвался из Москвы, сбросив на них собаку.

– Да нет, не подруга, скорее боевой товарищ. – Я усмехнулся.

Мать, до тех пор бдительно следившая за мной – не слишком ли сильно я подшофе, не уложить ли меня в гостиной на диване, – встрепенулась:

– Что еще за «боевой товарищ»? Ты что, связался с какими-то неформальными организациями?