Близится утро - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 38

– Поистине удивительный человек Жерар Светоносный! – широко улыбаясь, согласился купец. – Собственно говоря, я хотел снова поговорить с ним, но епископа нет в гостинице, в номере лишь его друзья, занятые своей беседой. Может быть, вы составите мне компанию за разговором и бутылочкой хорошего руссийского вина?

Я заколебался. Пить вино, пусть даже редкое и руссийское, мне не хотелось. А уж тем более в компании человека, который насторожен моим внезапным обращением из иудея в сына святой Церкви. Но отказать – значит еще более его насторожить.

– С удовольствием, – согласился я.

Есть такие люди, что могут себе уют где угодно устроить. Хоть в дешевой комнате трактира, хоть в крошечной каюте корабля, хоть в купе дилижанса. Ну а если дать им хороший гостиничный номер – в полную силу развернутся.

Вот и Комаров был из их числа.

На столике раскладном, явно с собой в багаже привезенном, дымился маленький походный кальян, из дорогого узорчатого стекла, что варят в Северной Пальмире. Рядышком – книга в кожаном переплете, очки в стальной оправе, бювар письменный из кожи зверя крокодила, чуть початая бутыль портвейна.

Над столом письменным, где стоял маленький изящный арифмометр и лежали деловые бумаги, Комаров повесил мировую карту, в много цветов прекрасно отпечатанную. И если память мне не изменяет, белых пятен на ней было не в пример меньше, чем на державных картах. В углу стояли кофры из белого войлока, чемодан из красного дерева. Через открытую дверь в спальню я увидел пяток цветастых халатов, заботливо развешанных на вешалке.

Все было изысканно и дорого, все выдавало хороший вкус хозяина и то, что в средствах он не стеснен ничуть.

– Садитесь, садитесь милейший… – Комаров указал мне на кресло, сам сел на другое и укрыл ноги шерстяным клетчатым пледом. – Глоток вина?

Кивнул я, принял из его рук тонкий стальной бокал, пригубил.

– А? – воскликнул Комаров. – Что скажете, дорогой друг?

– Великолепное вино, – сказал я. – Полагаю, в самом Порто не отреклись бы от такого.

Руссиец улыбнулся так гордо, будто сам виноград вырастил, сок выдавил и вино воспитал.

– Португальский портвейн уступает крымскому, поверьте! Понимаю, патриотизм мешает вам это признать… но оцените букет!

Он налил и себе, мы чокнулись, как велит руссийский обычай – сильно, чтобы вино плеснуло, из бокала в бокал переливаясь.

– Какой прекрасный день! – сказал Комаров. – Милейший друг, вы и представить не можете, как я рад вашему визиту!

– Вы ведь работали, – заметил я.

– Работа… – вздохнул Комаров. – Как говорят в нашем народе: «Работа – волк, всегда убежать норовит». Ничего, это все не спешно. Я планирую поставлять в Галлию и Паннонию наши вина… как полагаете, найдут ли они спрос?

– А почему бы хорошему товару спрос не найти? У Державы с Ханством мир, торговля процветает…

Комаров закивал. Опять же с такой радостью, будто я был наместником Галлии, и от слов моих вся его торговля зависела.

– Мир – это прекрасно! Вы не представляете, друг мой, как мы в Руссии ценим эту хрупкую драгоценность!

– Почему же не представляю? – в тон ему ответил я. – Бывал в Руссии.

– Нет, нет! – Комаров энергично замотал головой. – Надо жить в Ханстве, надо постичь все корни нашего народа, чтобы понять, как мы ценим мир! Да, я понимаю, вы видели нашу армию, она внушает смущение, но ведь для одного нужна – мир беречь!

– И Тайная Палата – для того же предназначена, – сказал я. – Что вам от меня нужно, Комаров?

Вздохнул руссийский купец, опустил глаза… будто и впрямь смутился вопросом.

– Нам… да ничего не нужно нам, Ильмар!

Уважаю. Что ни говори, а уважаю откровенность. В ком бы она ни была: в душегубе презренном, в шлюхе дешевой или в шпионе чужестранном.

Смотрел на меня Фарид Комаров уже без прежней добродушной веселости, но куда честнее и откровеннее. И лицо его будто говорило: «не стоит отпираться, мне все ведомо».

– Странные дела, – сказал я. – Время мирное, а шпион руссийский по Державе разгуливает.

– Потому и разгуливаю, – не дрогнув лицом, ответил Комаров, – что время мирное. Начнись война – плохо мне будет. Хотя… по Руссии тоже немало державных купцов ездит. Если будет война честной, так обменяют наших на ваших.

Мы снова сдвинули бокалы. Я отпил еще глоток и сказал:

– И много вас, руссийских негоциантов, ищет Ильмара?

– Все, сколько есть, – не моргнув глазом ответил Комаров.

– И зачем? Если ничего вам не нужно?

– Вам – нужно… – с улыбкой ответил Комаров. – Вам, Ильмар.

– Что же?

– Путь из Державы. Убежище. Защита. Ильмар, милейший… не думайте, что тайных дел мастера только тем живут, что чужие секреты воруют, обманывают и убивают! Порой куда полезнее бывает помочь хорошим людям и ко взаимной пользе дело решить.

– Нам от вас ничего не надо, – сказал я твердо. – Может быть, мы и преступники перед Домом, но Державу не предаем.

– И не надо! – Комаров руки воздел. – Ильмар, мы не просим вас Державу предать! Каждый любит свою страну, на том и жизнь стоит.

– Значит, разойдемся миром, – подытожил я. – Спасибо за чудное вино, сударь.

– Подождите, Ильмар… – В голосе Комарова укоризна появилась. – Выслушайте меня, одну только минутку выслушайте! Разве с вас убудет?

Подумал я и кивнул. Пока он говорит, мне это лишь на пользу.

– Во-первых, – начал Комаров, – не ждите от меня коварства. Согласитесь нашу помощь принять или нет, но выдавать вас Страже приказа нет.

– И на том спасибо.

– Во-вторых, – глазом не моргнув продолжал Комаров, – как нам ведомо, принц Маркус похитил и унес на Слове древний манускрипт, несущий в себе секреты вашей веры. В Русски вера другая, но вашей она не противна. Чтят Искупителя, как одного из святых пророков, близких к Господу, чтят и Сестру-Покровительницу.

– Знаю вашу веру, – ответил я. – Чужая она для нас.

– Про свою веру я вчера всю правду сказал, – нахмурился Фарид. – И для вас должно быть важно, что мне, человеку еретических убеждений, позволяют в Тайном Приказе служить! Ханство – куда терпимее к вопросам веры, чем Держава. И вера в Руссии пусть и чужая, но ведь не враждебная! Для Китая имя Искупителя – пустой звук, для нас – нет. И потому нам тоже интересно происходящее. И если требуется помощь, нужно укрыться от Стражи и Церкви, с умными людьми поговорить – Руссийское Ханство готово взять вас под свою защиту…

Вот с этого и начинать ему стоило, а не молоть вздор про доброту, бескорыстие и уважение к чужой вере. Посмотрел я на Комарова и тихонько головой покачал.

– Понимаю… – со вздохом сказал руссиец. – Все понимаю. Трудно принять от нас помощь, сразу закрадывается мысль, а не навредит ли это Державе. Так?

– Именно.

– Буду честен, наверное, навредит!

Да уж, велика откровенность. Дурачку и то понятно: что Ханству во благо, то Державе во вред.

– В-третьих, – сказал Комаров, – и это самое главное: все вы в беде сейчас. Час назад в управление Стражи по Аквиникуму явились некие высокопоставленные лица и заявили, что в купальнях «Рудаш»…

Он не закончил – да и не нужно это было. Я спросил:

– Откуда это известно?

Фарид только плечами пожал да улыбнулся. Ох не один он в Аквиникуме! Есть у него еще пособники… что ж это делается, руссийские лазутчики в Державе как дома ходят!

– И чем тут поможет Тайная Палата? От Стражи нас отобьет?

Вместо ответа раскрыл Комаров свой кожаный бювар. Вытащил какой-то листочек, посмотрел, поморщился. Достал карманные часы, глянул.

– Стража не знает, где вы скрываетесь, – небрежно заметил он. – Поэтому шум пока не поднялся, войска и Стража оцепляют город посуху. Еще час-два можно будет уйти по Дунаю… при удаче, но корабль вам не захватить. Даже если я помогу.

– Маркус морскому делу обучался, – сказал я, будто хотел уговорить шпиона на каперство.

– Это только в назидательной книжке пятнадцатилетний капитан никаких штормов не боится, – отмахнулся Комаров. – Жизнь – другое дело. Без умения и в неширокой реке ко дну пойдешь.