Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихи Любови Лукиной

Лукина Любовь Александровна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихи Любови Лукиной - Лукина Любовь Александровна - Страница 1

Изменить размер шрифта:

Любовь Лукина

Стихи

* * *

Душе – слезами,

Уму – словами,

Что было – сами

Истолковали!

Что стлалось пылью –

То стало былью,

А быль покрылась

Паучьей пылью…

И в серой тине

Два серых мозга

Сидят и тянут:

«Могла бы…»

«Мог бы…»

* * *

На цепь тебя, любовь, бродячий пес мой,

Мы вовсе не нужны ему, поверь.

И чуять хлеб в его кармане поздно,

И жаловаться на глухую дверь.

Ему и самому не посмеяться

Над тишиною нашего угла,

Очерченного кругом постоянства,

И над больными тенями у глаз.

Привыкнешь – привыкают и к железу,

Ведь это конура – не равелин…

Он нас по старой памяти жалеет,

А нас с тобой цыгане увели.

* * *

За ремесло была награда –

Свобода рук,

Миниатюрой круга ада –

Гончарный круг.

Был равен созданному чуду

Простой гончар.

«Я – лучшая твоя причуда.

Теперь – мельчай».

* * *

Студеный свет заката не помешкал:

Полнеба… кровли… черточка в ладонь…

И занесенный дом, моя ночлежка,

Поплыл в цикадном звоне проводов.

По комнате распущенная свежесть

Внесенных дров, и детский плач в трубе:

Какая-то обиженная нежить

Изводится от жалости к себе.

Грустить, когда ни друга, ни подруги,

Когда луна недобрая светла,

Нельзя – очнешься в поле, среди вьюги,

Не в доме на окраине села.

* * *

Не стоит печалиться, полноте…

Рука остывает в руке,

Колышутся шорохи в комнате,

Как сонные рыбы в садке,

И эхо спешит по реке.

С какой обреченностью вспомните

В смущенной и горькой тоске –

Теперь ли печалиться, полноте! –

Два узких следа на песке,

Чуть-чуть не дошедших к реке…

Не стоит печалиться, полноте!

* * *

Понимание – как пиромания

От аорты, как от корней

Даже манны небесной маннее

Даже кровной связи кровней

Нам осенних улиц промоины

Навязались опять в друзья

Твои губы насквозь промолены

Бредом осени, и нельзя

Жженье пламени от свечения

Отграничить, минуя боль

Сердца надвое рассечение –

Понимание, не любовь!

* * *

Когда тоска слепая душу гложет,

Глаза поднять на ближних – нету сил,

Я не рыдаю: «Господи, за что же?..»

Я чувствую, что Ты меня простил.

Бывает так, что жиэни не приемлю

И корчиться хочу в Твоем аду.

Но мой талант в Твою закопан землю,

Я помолюсь, когда его найду.

* * *

Вздрогнула вода в стакане.

Заслонив глаза от света,

я прислушалась: недаром

вздрогнула вода в стакане.

Точно так меняет запах

прядь волос, согретых солнцем,

так соединяет вечер

крылья мертвых однодневок.

Разве исповедь при третьем

не становится рассказом?

Разве исподволь готовит

пару строк самоубийца?

. . . . . .

ты, безжалостный и нежный,

первый камешек лавины.

* * *

Казалось, осень листьев не дожгла

И рыжий ветер скверов постоянен.

Но тяжело качнувшийся дуршлаг

Хлестнул асфальты толстыми струями.

Растерзанный, скрывается поэт

В ближайшее кафе от мокрых розог.

На памятниках – зависти предмет –

Блестит непромокаемая бронза.

Прохожий

На разноцветных листьях

Выцветший плащ лежал.

Нож его был двусмыслен –

Ела с того ножа.

Тонущей алой пастью

Небо хватал закат,

И, обливая пальцы,

Таял складной стакан.

Мутный глоток везенья –

Им не напиться всласть.

Нам черноствольной зеброй

Роща в глаза неслась.

Мерой презренья высшей

Было его «забудь!»

Ярость молнией выжгла

Вену на темном лбу,

И захлебнулись свистом,

Исповедь раскроя,

Несовместимых истин

Режущие края!

Кем же – такой – низложен?

И от каких щедрот

Так улыбаться может

Больно разбитый рот?

В сосны шагнул, как в двери,

Пальцами – в седине…

«Девочка, ты не веришь.

Что ж остается мне?»

Неотомщен, опален,

Может быть, вор в бегах,

Он оставил на память

Только имя врага.