Зона справедливости - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 20

Седобровый насупился и отвернул нос. Слова Алексея явно пришлись ему не по нраву, ибо сквозила в них попытка расколоть его, седобрового, мировоззрение: работает в фонде – и вдруг не жулик!..

Тем временем, как бы сама по себе, к воротам подошла оккультистка и теософка. Алексей, ничем не рискуя, вежливо пропустил ее вперед. Даже если на втором этаже (на первом – стекла волнистые) и заметили этот его поступок, то, зная воспитанность Колодникова, наверняка не удивились и уж во всяком случае ничего не заподозрили. Ну, уступил женщине дорогу – в чем криминал?..

А вот перетаптывающихся с той стороны калитки бедолаг провести было труднее. Появление за воротами Колодникова и его спутницы вызвало взрыв негодования. Ишь, проныры!.. Да сами оттуда, не видно, что ли?.. Вон какую корму наела на наших денежках!..

Не отвечая на ядовитые реплики и сердито склонив головы, оба поспешили выбраться на открытое пространство, после чего снова заулыбались. Теософка достала из сумочки косметическое молочко и с гримаской отвращения затерла платком фиолетовый номер на правой руке.

– А наручники где?.. – с преувеличенной серьезностью шепнул Алексей, пытаясь запустить глаз в сумку.

– Да это я так, напугать… – отмахнулась она. Потом взглянула на Колодникова с интересом: откуда узнал?

– Ну, как же… – не дожидаясь вопроса, с удовольствием ответил он. – Шуму было – на весь фонд! Влетает в совет директоров… бухгалтерша, что ли? Ну да не важно… «Там, – кричит, – вкладчица сейчас к стойке прикуется!..» Гляжу: челюсти у всех так и отпали. А тут еще я паники добавил. «Да рассчитайтесь вы с ней, – говорю, – побыстрее! Может, у нее не только наручники, может, у нее еще и канистра бензина с собой!..» Ну тут всех вообще чуть кондратий не хватил…

Они шли по влажным весенним тротуарам, хохоча в голос. Прохожие оборачивались.

– Леш… – сказала она, отсмеявшись и переведя дух. – А этот высокий, румяный – он кто?..

– Андрей? Директор…

– И ты с ним так запросто?

Колодников приосанился.

– Да у нас там куда ни плюнь – сплошь директора… – небрежно обронил он. – Директор на директоре и директором погоняет… Тебе далеко отсюда ехать?

– Да я вон за тем домом живу…

– Да-а?.. – приятно удивился Алексей. – А ты… м-м… э-э…

Она остановилась и повернула к нему широковатое скуластое лицо. Карие глаза смотрели весело, с ехидцей.

– Короче, Склифасовский! Забыл, как зовут?.. Ну, колись, колись…

– Н-ну… – Колодников неловко засмеялся и с виноватой ужимкой развел руками.

– Мила, – представилась она. – Есть на чем записать?.. А то опять забудешь…

Честно говоря, Алексей был малость покороблен таким обращением, хотя виду не подал. Ну, забыл!.. Ну, так что ж теперь?.. Он вон из-за нее, черт побери, своей красивой должностью рисковал…

– О! – сказала она изумленно. – Обиделся, что ли?.. Да ладно тебе! Нашел, на что обижаться… Зайдешь, или тебя там сейчас хватятся?..

При этих слишком уж небрежно произнесенных словах что-то невольно шевельнулось в груди Алексея. И в брюках – тоже. «Да какого лешего!.. – с замиранием подумал он, вспомнив извечные вопли Александры. – Вешает на меня зазря всех знакомых баб… Возьму вот сейчас и в самом деле зайду, раз приглашает… А то прямо зло берет!..»

Ходок налево Колодников был, признаться, никудышний. Точнее сказать, никакой. Вроде и ростом вышел, и физиономия вполне мужественная, а вот успехом у женщин никогда не пользовался. В упор они его не видели. Ну да и понятно: одет невызывающе, скуповат по причине безденежья, неговорлив… Вернее говорлив, но на философские темы, так что лучше бы уж вообще молчал…

Пока поднимались на пятый этаж, он успел выстроить довольно сложную систему причин, почему он сейчас изменит жене. Помимо стервозности Александры и одиночества Милы туда входило, например, и такое тонкое соображение, что отказ прозвучал бы в данном случае невежливо и глупо.

Однако стоило Колодникову попасть в тесную однокомнатку, как все его умственные построения пошли прахом. Еще в коротеньком коридорчике, равномерно увешанном резными работами Кирюши Чернолептова и Иришкиными акварельками, Алексей услышал высокий девичий голос. Болтали по телефону.

– Гамлет?.. Записывай, – лихо и небрежно рубя хвостики словам, выговаривала юная незнакомка. – Ефсиманская пять… Ага, за частным сектором… Две… Четверо… Час… Да, сказала… Все равно… А вот так, все равно! Говорят: без разницы… Не-ет, какие хачики?.. Ну, все!.. Выезжаете?..

Послышалось клацанье пластмассы о пластмассу, и в коридор высунула улыбчивую обезьянью мордашку девчоночка лет пятнадцати со светлой короткой стрижкой и высоко подбритыми висками. Видимо, дочь.

– А чего это ты так рано?.. – подивилась она и окинула гостя неприязненным, как тому показалось, взглядом. – Здравствуйте!..

Колодников с тайным вздохом ответил на приветствие. И ради чего, спрашивается, врал? Вдохновенно причем, с огоньком… Утилиты, системщик…

– Все в порядке? – осведомилась Мила у дочери, ногой пододвигая Алексею шлепанцы. Мужские.

– А то?.. – задорно отвечала та, дернув плечиком под просторной джинсовой рубахой навыпуск.

– "А то!.." – укоризненно передразнила мать. – Соображать надо, что кому говоришь!.. Гамлет, между прочим, тоже армянин…

– Так а это я, что ли, начала?.. – возмутилась дочь. – Он их сам хачиками зовет!..

Ну вот, еще и Гамлет какой-то… «Сомкни тяжелые, как мрамор, челюсти и в монастырь ступай…» Колодников приуныл окончательно.

– Так, – сказала Мила. – Это дядя Леша Колодников, я тебе про него говорила. Если бы не он – плакали наши денежки… А это Ксюша… Прошу любить и жаловать!..

Они прошли в комнату, и Алексей содрогнулся. Оказывается, он уже напрочь успел отвыкнуть от тесноты «хрущовок». Как же они здесь живут?.. Того и гляди в люстру головой впишешься!

Стены и потолок были оклеены светлыми обоями в цветочках, отчего комната имела вид шкатулки, только изнутри. Вдобавок в воздухе стоял странный кружащий голову запах – словно бы от дорогих сигар. Аромат показался Алексею знакомым. Такой же в точности дурман был развеян в ночь спиритического сеанса по квартире Колодниковых. Да уж не ладан ли?..

– Так вот и живем… – усмехнулась Мила. – Ладно. Пошли на кухню чай пить!..

Обстановку Алексей, по обыкновению, не разглядел. Зато успел пробежать глазами по книжным полкам. На двух нижних шершаво темнела Бог знает когда изданная классика, на верхней весело сияли новенькие корешки. Судя по названиям, оккультизм и прочая чертовщина. Как и следовало ожидать.

Телефон был на длинном шнуре, и Мила прихватила его с собой на кухню. Гляди-ка, с определителем номеров! Только что факса нет… Серьезная машина… Раньше такие телефоны Колодников видел лишь в учреждениях.

– Чего в гости-то не заходишь? – с прискорбием поставив крест на амурных делах, полюбопытствовал он, пока хозяйка заваривала чай. – И Ириша с Кирюшей тоже куда-то запропали…

Мила обернулась и одарила Алексея загадочным оккультным взглядом.

– Пересядь… Вообще никогда не садись на углу стола.

Произнесено это было мягко, но властно. Колодников озадаченно поправил очки.

– Семь лет замуж не выйду?.. – со скептической усмешкой осведомился он.

– Нет… – с сожалением, как ему послышалось, молвила хозяйка. – Приметы тут вообще не при чем. Приметы – глупость… Просто из каждого выступающего угла исходит поток отрицательной энергии…

Та-ак… Пошла мистика в три листика… Алексей скроил пресерьезную физиономию, покивал.

– А-а… То-то меня в детстве чуть что в угол ставили…

Ответом была улыбка, но не та, на которую он рассчитывал. Скорее снисходительная, нежели веселая…

– И правильно делали, между прочим. Угол комнаты смотрит не на тебя, а от тебя… – С сосредоточенным видом Мила сложила пальцы домиком и предъявила получившуюся фигуру Алексею. – Он как раз забирает отрицательную энергию… Ставить ребенка лицом к ровной стенке бесполезно. Нужен именно угол… Наши предки это давным-давно заметили, просто не могли объяснить…