Сталь разящая - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 23

Вот ведь как все любопытно складывается!.. Ну а допустим, что какой-нибудь комплекс по соседству, не будь дурак, дожидается себе спокойно конца битвы и тоже посылает на разрыхленное и удобренное обломками накопителей поле брани снарядец с паучками… Его, конечно, пытаются сбить. Но ведь он же его пошлет под прикрытием роя, а ресурсов-то у него больше, с монстром-то Бальбуса он не воевал… Мало того, он еще и постарается сбить снарядец дурака победителя…

Вот-вот-вот… И пошла свистопляска, и схлестнулся металл с металлом, затрещали рощи, брызнули в стороны кочевники, а кто не успел, ложись!.. Ах, какая красивая картинка-то получается! И не противоречивая, что главное. Пока…

Хорошо! Допустим, отсвистал металл, ни один снарядец сбить не удалось, боевая ничья, оба шлепнулись в одном районе, вылупились паучки, расползлись, отъелись – встречаются… По логике, должна начаться уже наземная война. Будут шарашить друг друга разрядами – на предмет, у кого раньше внутренности сплавятся…

Впрочем, это потом! А сейчас гораздо интереснее проследить цепочку до конца. Накопление идет полным ходом, самый прожорливый становится чудовищем Бальбуса, остальные с ликованием сползаются к нему на съедение, все удары с воздуха отражены, все микроголовки заморочены помехами… И, достигнув критической массы (назовем ее так), накопитель зарывается в землю. Из земли вышел, в землю ушел…

Дальше что?..

А дальше, надо полагать, отключается одна программа (накопление) и включается другая… Зарывшись, накопитель скорее всего прекращает движение (закукливается) и начинает потихоньку перерабатывать неправедно нажитый металл в обоймы боевых единиц, излучателей, в снарядики, начиненные микропаучками… Только не спрашивайте, ради Бога, откуда он берет начинку для боеголовок, равно как и ракетное горючее (если это, конечно, и в самом деле ракеты)! Синтезирует, сталь его порази!..

А ведь не так уж и наивна, выходит, местная терминология. Судя по всему, цикл развития микрокомплексов был беззастенчиво содран изобретателями именно у насекомых…

И все равно многое непонятно! По какому принципу, например, они воюют? Каждый за себя?.. Бальбус, помнится, различал в этой металлической кутерьме «союзников» и «противников»… Ладно, время покажет…

Голос Чаги вывел его из посверкивающих металлом грез, и Влад снова оказался в седле посреди недавно разоренной степи с выкошенной местами травой и россыпью осколков под мерно ступающими копытами зверей.

– Что, Чага?

– Человек, – сказала она, щурясь от жесткого полуденного солнца. – Один. Без зверя.

31

Человек сидел на бруствере, сбросив ноги в окоп и уронив на грудь пегую от седины голову. Костяная лопатка валялась рядом. То ли по контрасту с сединой, то ли потому, что сидел он спиной к солнцу, но лицо его было необычно темным даже для кочевника. Почти черным.

Влад покосился на Чагу. Та уже была во всеоружии: камни в руках, ремни намотаны на ладони.

– Не пойму, – тихо призналась она, всматриваясь в сидящего. – На калеку не похож. И не такой уж и старый. Почему его оставили?

– Изгнали, наверное, – так же, вполголоса, предположил Влад.

Чага в сомнении качнула выгоревшими, ступенчато подрезанными волосами.

– В таком возрасте изгоняют редко…

Они подъехали почти вплотную, и лишь тогда человек поднял голову. Одутловатое, черное от прилившей крови лицо мерцало каплями испарины. Человек дышал часто, с трудом прогоняя воздух сквозь страдальческий щербатый оскал. Левая щека была измята серым глубоким шрамом.

– Армай? – не веря, спросила Чага. – Что случилось?

Тяжелые веки вздернулись, открыв невидящие, налитые кровью глаза. Сидящий всмотрелся, и его потрескавшиеся губы внезапно раздвинулись в счастливой усталой улыбке.

– Имка… – хрипло проговорил он. – Пришла…

Чага и Влад испуганно переглянулись.

– Чага, он бредит! Он путает тебя с Матерью…

Армай медленно перевел взгляд на Влада.

– Кто ты?.. Я тебя не знаю…

– Это Влад, – сказала Чага. – Его оглушило металлом, помнишь? Когда прилетала стальная птица…

– Стальная птица… – забормотал Армай. – Стальная птица… Конец приходит степи… Последний год живем… Три стальных птицы упало… Четвертая будет последней…

– Стреножь зверей! – Чага спрыгнула на землю, подошла к окопчику. Наклонилась, всматриваясь, и тут же выпрямилась в смятении.

– Что с ним? – спросил Влад.

– Его уязвил металл, – медленно проговорила Чага.

– Имка… – щербато улыбаясь, повторил Армай. – Я отберу у тебя камни, Имка… Не уходи… Не веди их к отрогам… Пропадете…

– А что, Мать водила семейство в предгорья? – спросил Влад.

– Не знаю, – сказала Чага. – Может быть, давно… Что с ним делать?

– То есть как что? – Спутав ноги третьему зверю, Влад поднялся. – Переложим его на кошму, а там придумаем что-нибудь…

– В нем металл, – с содроганием предупредила Чага.

– Да расплавься он весь, ваш металл! – рявкнул Влад. – Вы уже людьми быть перестали с этим металлом!.. Куда его ранило?

– В ногу, – сказала Чага.

Они раскатали кошму и перенесли на нее Армая. Уложить его не удалось, старик был чудовищно силен – сел, кажется, даже и не заметив, что его пытаются удержать за плечи два человека.

– Металл… – бормотал он. – Металл поднимается по всей степи… Забыли закон…

Влад разорвал широкую шерстяную штанину и осмотрел ногу. Рана была ужасна.

– Заражение крови, – глухо сказал Влад. – Промывай не промывай… И осколок, наверное, внутри…

– Армай! – присев на корточки, допытывалась Чага. – У тебя был зверь! Где он? Тебе должны были оставить зверя!..

– Чага, прекрати! – резко приказал Влад. – О чем ты?!

– Армай! – Не слушая, Чага трясла старика за плечо. – Какой у тебя был зверь? Какой масти?

– Чага!!

Она повернула к Владу бледное от бешенства лицо.

– Кто-то увел у него зверя!

– Зверь… был… – как бы засыпая, проговорил Армай. – Потом… не знаю…

– Что ты его мучаешь! – процедил Влад. – Зачем тебе это знать?

– Действительно, забыли закон! – сказала Чага, ненавидяще оглядывая горизонт. – Трус, сталь его порази! Даже убивать не стал, просто подкрался и увел…

– Металл свидетель! – отчаянно закричал Влад. Потрясая кулаками, он стоял на коленях перед Армаем. – О чем ты говоришь?! Всего-то навсего нужно было вскрыть рану, вынуть осколок, промыть!.. А человека бросают в степи! Стальная птица упади на ваши кочевья, что же вы делаете?!

Армай слушал, недоуменно сдвинув брови и по-стариковски отвесив нижнюю губу. Потом медленно поднял голову, и глаза его прояснились.

– Я тебя вспомнил… – хрипло, с удивлением проговорил он. – Ты вон кто…

Чага вскочила. Армай протянул нетвердую руку и, промахнувшись, взял Влада не за горло, а за плечо. Железные пальцы стиснули сустав, от боли потемнело в глазах, но тут быстро отступившая на пару шагов Чага взмахнула рукой. Фыркнул, слетая с ладони, сыромятный ремень, и гладкий дырчатый камень с хрустом ударил Армая в висок.

Железные пальцы разжались, словно с сожалением, и Влад, взявшись за плечо, со стоном ткнулся головой в кошму. Перетерпев боль, сел, придерживая поврежденную руку. Армай с проломленным виском лежал рядом. Чага сматывала ремень кистеня.

– Мертв? – с ужасом спросил Влад.

– Он бы тебя убил, – сказала Чага. – Не надо было призывать на кочевья стальную птицу… – Закусив губу, она поглядела на усмехнувшееся мертвое лицо Армая. – Все равно ему уже оставалось недолго жить…

– Ты безжалостна, – тихо сказал Влад.

– А ты всех жалеешь, – хмуро ответила она. – Но только почему-то все умирают от твоей жалости…

Они положили Армая в им же самим выкопанную яму и в две костяные лопатки засыпали ее, сняв брустверы и сровняв могилу со степью. Потом Чага расседлала зверей и провела их одного за другим по темному пятну свежего утоптанного грунта.

Видимо, так того требовал обычай…