Летним вечером в подворотне - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 1

Размерами, да и формой, предмет напоминал двадцатилитровую канистру. Без ручки. Без единого отверстия. С двумя металлическими наростами на внутренних стенках. Любой слесарь сумел бы изготовить точную его копию, хотя трудно представить, кому и зачем могла понадобиться еще и вторая такая штуковина.

Короче: законная добыча сборщиков металлолома. Если бы не одно обстоятельство.

Предмет находился на высокой эллиптической орбите, хотя ни Байконур, ни мыс Кеннеди, видит бог, отношения к этому не имели.

Внутри «канистры», неподалеку от одного из металлических наростов (очевидно, исполняющего роль трибуны), энергично подрагивая, висел водянистый шар размером с крупное яблоко.

– Тогда попробуем от противного, – втолковывал он четырем таким же водянистым комкам, прилепившимся кто где к внутренним стенкам «канистры». – Представим, что каждый из нас парализован. Мыслить может, а двигаться – нет. Что тогда?

– Тогда я беззащитен, – сообразил комок поменьше других.

– А мы вас защитим! Поместим в прочную костяную скорлупу и назовем ее условно «череп».

– Позвольте! – возмутился комок. – А как же тогда воспринимать окружающую действительность?

– А органы чувств мы вам выведем наружу!..

– Ну и умру с голоду! Двигаться-то я все равно не смогу.

От удовольствия висящий в центре «канистры» шар стал почти прозрачным. Все, что говорил юный оппонент, было ему, так сказать, на псевдоподию.

– Не умрете. Добавляем вам органы для переработки пищи в энергию. Условно назовем их «пищеварительный тракт»…

– Остроумно, – подал кто-то реплику с места.

– …пару постоянных конечностей для передвижения. Назовем их «ноги». И пару постоянных конечностей для добывания пищи. Назовем их… ну, скажем, «руки».

Комки безмолвствовали.

– И в итоге у нас получится нечто весьма напоминающее жителей этой планеты. – Шар выбросил корненожку и как бы перетек по ней на стенку «канистры». Будь на месте комков люди, мы бы выразились проще: докладчик сел.

Крупный комок, расположившийся на втором металлическом наросте (надо полагать, капитан «канистры» и командир экспедиции) с сомнением шевельнулся.

– Значит, вы настаиваете, что мы столкнулись с мыслящей материей не в чистом виде, а, так сказать, отягощенной всякими там «трактами», «черепами»… С тем, короче, что вы окрестили словечком «мозг»?

– Мало того, – с места добавил докладчик. – Уверен, что любого из нас они бы восприняли именно как «мозг», только существующий сам по себе.

– Хм… – пробормотал шеф, деформируясь от нахлынувших сомнений. – По-моему, ваш «мозг» будет занят только одним: как прокормить всю эту прорву трактов и конечностей, которой вы его снабдили… Знаете, я бы не рискнул без оговорок назвать такое существо мыслящим.

– Но в космос-то они вышли, – напомнил докладчик.

– Это еще ничего не значит! – с горячностью вмешался юный оппонент. – Может быть, их поместили в космический корабль в качестве подопытных животных!

Комки заволновались.

– Во избежание разногласий, – торопливо сказал капитан, – предлагаю прибегнуть к взаимопроникновению.

Возражений не последовало. Комки отлепились от стенок и, подплыв к центру, неуловимо слились друг с другом. Теперь посреди «канистры» висел большой молочно-белый шар. Он гудел и пульсировал. Через несколько секунд он распался, и члены экипажа поплыли в разные стороны.

– Что ж, не возражаю. – Эти слова капитана были адресованы докладчику и его юному оппоненту. Он уже, естественно, знал об их намерении телепортировать на поверхность планеты и провести разведку.

Оба добровольца на миг замерли и исчезли затем в неяркой вспышке.

Она меня не любит! – с надрывом говорил Корень.

– А ты с ней по-хорошему, – советовал Циркин, держа его за руку и проникновенно глядя в глаза. – Ты, главное, на нее не дыши. Дыши в сторону.

– Не любит и не отпустит! – Корень в отчаянии замотал головой и попытался выдернуть руку.

Циркин руку не отдал.

– А кому отпустит? – нехорошо прищуриваясь, спросил он. – Васе отпустит?

– …с-сушь… б-блескх… – неожиданно сказал Вася и покачнулся, как подрубленный эвкалипт. Друзья вовремя его подхватили.

– Видишь, какой он! – укоризненно сказал Циркин и опять попытался вложить в ладонь Корня рубль с мелочью. Корень руку отдернул, и Циркин вышел из себя.

– …? – сказал он. – …!

И добавил еще несколько слов, совсем уж обидных.

Дело происходило летним вечером в каменном туннеле, ведущем с улицы во двор многоэтажного дома. В просторечии это место именовалось подворотней.

Зашуршали покрышки, забормотал автомобильный двигатель. Циркин осторожно выглянул на улицу и тут же отпрянул, увидев знакомый микроавтобус. Дело в том, что три друга возглавляли список лиц, не явившихся в обязательном порядке на лекцию о вреде алкоголя. А за углом возле гастронома маячили, между прочим, дружинники с консервного комбината. Циркина они знали в лицо.

Ситуация в подворотне, как видим, складывалась самая драматичная. До закрытия оставалось менее получаса, а Корень вел себя безобразно: отказывался идти в гастроном, выдвигая смехотворную причину, что продавщица Галя якобы плохо к нему относится.

– Чот… блесс… – опять сообщил Вася. – Уомп…

Ему-то было все равно – он только что пропил квартальную премию.

– Корень! – приказал Циркин. – Ты идешь в гастроном и берешь пузырь!

Было в нем что-то от гипнотизера.

– Она… – начал Корень.

– Корень! – властно повторил Циркин, глядя ему в глаза. – Ты идешь в гастроном и берешь…

Его перебил Вася.

– Чо там блестит? – удивительно ясно сказал он. – Вон там…

Блестели разведчики. Почувствовав, что они обнаружены, докладчик метнулся за угол, а оппонент с перепугу телепортировал.

Три друга тупо уставились в точку, где только что полыхнула синеватая неяркая вспышка.

Циркин пришел в себя первым.

– Корень, – сказал он потрясенно. – Если ты, гад, сию минуту не пойдешь в гастроном…

Корень уперся. Зачем тогда нужно было сшибать недостающие четырнадцать копеек? Этого Циркин никак не мог понять.