Тарзан неукротимый - Берроуз Эдгар Райс - Страница 25

– Идите ко мне, только медленно, – позвал человек-обезьяна. – Если побежите, Шита нападет на вас.

Лейтенант с Бертой Кирчер двинулись к нему с видом крайнего недоумения.

– О чем вы? – спросил Олдуик. – Кто такая – Шита?

Вместо ответа Тарзан сбросил на землю тушу оленя и кинулся к ним, не спуская глаз с того, кто находился позади них. И когда они обернулись, то увидели Шиту – кошку с дьявольской мордой, готовую напасть на беспечных Тармангани.

Шита с недовольством обнаружила, что к ее добыче подходит человек-обезьяна; жизненный опыт, подкрепленный инстинктом, подсказал ей, что появился конкурент, а поскольку Шита была голодна, то не собиралась никому уступать добычу, которую уже считала своей.

При виде яростно оскаленных клыков девушка вскрикнула и прижалась к мужчине. Безоружный лейтенант загородил собой Берту, готовый принять удар на себя. Тарзан оценил его мужество.

Пантера бросилась к людям. Несколько прыжков, и она настигнет их, но Тарзан оказался не менее проворным. Он метнулся навстречу Шите, которая уклонилась в сторону, явно намереваясь прикончить людей прежде, чем схватится с Тарзаном.

Человек-обезьяна тоже свернул в сторону и прыгнул на пантеру, подобно тому, как регбист перехватывает форварда, рвущегося к воротам. Мощные бронзовые руки обхватили тело хищника, и противники покатились по земле, издавая рычание, причем рычание человека едва ли отличалось от рычания зверя.

Оправившись от потрясения, девушка отпустила руку лейтенанта.

– Нужно вмешаться. Неужели ничего нельзя сделать?

Англичанин огляделся в поисках какого-нибудь оружия, а Берта Кирчер бросилась к хижине.

– Я сейчас. Там – копье!

Пантера выпустила когти, от которых Тарзан ловко увертывался. Мускулы его ходили ходуном, на шее выступили вены, Тарзан изматывал громадную кошку. Наконец человек-обезьяна вцепился зубами в загривок Шиты, обхватил туловище хищника ногами, скрестив их под брюхом кошки. Пантера начала прыгать, пытаясь стряхнуть с себя непрошенного наездника; она бросилась на землю и принялась перекатываться с боку на бок, стремясь раздавить Тарзана своей тяжестью, но тот держался цепко.

Берта Кирчер вернулась с копьем и, не теряя времени даром, сама подбежала к участникам схватки. Выждав короткий миг, когда зверь и человек на секунду застыли в неподвижности, девушка вонзила копье в желтовато-коричневый бок хищника, пронзив его сердце.

Тарзан поднялся с мертвого тела и встряхнулся, словно был покрыт густой шерстью. Лейтенант и девушка были неприятно поражены его звериной повадкой. Это был словно лев Нума, поднявшийся после сражения, который встряхивается, чтобы выровнять помятую в бою гриву и шерсть.

Тарзан улыбнулся девушке. Он вторично сделался ее должником, хотя, по правде говоря, вовсе не нуждался в помощи – еще минута, и он задушил бы Шиту собственными руками.

– Вот мясо, – сказал он, поднимая с земли тушу оленя, словно и не было смертельной схватки с пантерой. – Вы захотите приготовить себе пищу на костре, но Тарзан не станет портить свою порцию огнем.

Он вырезал несколько кусков мяса для спутников, себе же оставил остальное. Лейтенант развел огонь, а девушка занялась приготовлением обеда.

– Она замечательная, верно? – произнес лейтенант.

– Немецкая шпионка! – отрезал Тарзан.

– Что вы имеете в виду?

– То, что сказал. Она немка и шпионка! – ответил человек-обезьяна.

– Не может быть! – воскликнул лейтенант.

– Это ваше дело – верить или нет. Я видел ее на совещании с генералом бошей в их штабе. Ее все знали, называли по имени. Она передала им какие-то документы. Затем встретил ее в английском лагере, переодетую офицером. А еще позже застал передающей пароль немецкому офицеру в Вильгельмстале. Да, она немка и шпионка, но она женщина, и поэтому я не могу ее убить.

– И вы действительно верите в то, что сказали? – спросил молодой человек. – Боже, это невероятно – она так мила, смела и добра.

Человек-обезьяна пожал плечами.

– Согласен, смела. Но даже Тамба-крыса, имеет свои плюсы. Я могу лишь повторить то, что сказал, и потому я ее ненавижу, и вы должны ненавидеть ее.

Лейтенант закрыл лицо руками.

– Господи, прости меня, – вырвалось у него. – Я не могу ненавидеть ее!

Человек-обезьяна окинул его презрительным взглядом.

– Тарзан снова уходит на охоту, – сказал он, вставая. – Еды вам хватит на два дня, полных опасностей.

– Я бы хотела, чтобы он остался, – сказала она лейтенанту. – С ним чувствуешь себя в безопасности. Ко мне он относится плохо, но никому не даст в обиду. Не понимаю я его.

– Я тоже не понимаю, – согласился англичанин. – Чувствую, что наше присутствие тяготит его. Он не станет переживать, если во время его отсутствия с нами что-нибудь случится. Нам нужно пробиваться к своим. Долго мы здесь не протянем. В этом краю много диких зверей и опасных туземцев. Если двинуться на восток без промедления, мы подвергнемся ничуть не большему риску, чем оставаясь здесь. Главное, добраться до моего аэроплана. Надеюсь, он на прежнем месте. Вряд ли туземцы уничтожили его. Самолет к полету готов. И тогда мы спасены.

– Но мы не можем уйти, не дождавшись его и не поблагодарив за все. Мы слишком многим ему обязаны.

Лейтенант заколебался. Может, сказать ей об истинном отношении к ней Тарзана?

– Мне кажется, он только обрадуется, не застав нас здесь, – сказал он чуть погодя. – Нет смысла рисковать, ожидая его с тем, чтобы выразить свою благодарность. Вы с лихвой отплатили свой долг, к тому же из его слов я сделал вывод, что вы особенно не должны оставаться здесь дольше.

– То есть? – удивилась Берта Кирчер.

– Мне не хотелось бы говорить об этом. Поверьте на слово.

– Скажите, что он говорил обо мне. Я имею право знать, – настаивала девушка.

– Он сказал, что ненавидит вас, – выдавил из себя лейтенант Олдуик. – А помогал вам только потому, что вы – женщина.

Девушка побледнела, затем покраснела.

– Немедленно уходим. Мясо возьмем с собой. Неизвестно еще, когда мы сумеем раздобыть пищу.

И они направились вниз к реке в сторону юга. Лейтенант нес копье, оставленное Тарзаном для девушки, а та шла с палкой в руке. Перед уходом Берта Кирчер настояла, чтобы он оставил записку. В ней лейтенант поблагодарил Тарзана за заботу. Записку оставили приколотой к внутренней стене хижины.

Впереди лежала деревня Нумабо.

– Я не так боюсь туземцев, – призналась девушка, – как Усангу с его людьми. Они были связаны с туземным немецким полком. А когда дезертировали, прихватили с собой и меня – то ли рассчитывая получить выкуп, то ли с целью продать в гарем черному султану. Усанга страшнее нежели Нумабо, он прошел военную подготовку и вооружен современным оружием.

– Значит, мне повезло, что я попал в плен к невежественному Нумабо, а не к бывалому Усанге. Тот бы не испугался аэроплана и в два счета уничтожил бы летательный аппарат.

– Остается молить Бога, чтобы черный сержант не обнаружил самолет.

Они обогнули деревню, сделав большой крюк, и свернули в глухие джунгли, следуя на восток. Иногда на четвереньках, а то и ползком пробирались они через непроходимые заросли лиан.

Немного южнее на поляне возле непонятного предмета столпились чернокожие из отряда Усанги. Предметом оживленной дискуссии был аэроплан.

Усанга отправился на поиски самолета тотчас же, как в деревню Нумабо был доставлен английский летчик. Им двигало любопытство, а также желание уничтожить машину, но когда он ее обнаружил, в его голове родилась необыкновенная идея.

Разглядывая аэроплан, Усанга решил завладеть им и даже взлететь в воздух. Он залез в кабину. Вот будет потеха, если он взмоет ввысь! Он утрет нос своим туповатым товарищам, и его зауважают, как бога, жители окрестных деревень.

Усанга потер ладони, причмокивая своими толстыми губами. Тогда он быстро разбогатеет, ибо потребует дань с деревень, и заведет как минимум дюжину жен. Но тут он вспомнил про Нарату, черную мегеру, и, болезненно поморщившись, постарался отбросить мысль о гареме, но она была столь заманчивой, что Усанга в своих фантазиях зашел еще дальше – ему, как богу, приличествовало иметь в гареме не менее двадцати четырех жен.