Что наша жизнь? - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 2

– А полигон у вас где?

– Ась?

– Полигон! – повторил Иван, начиная терять терпение.

В смятении Каныга наморщил лобик, затем узкое личико его прояснилось.

– А-а… – с облегчением выдохнул он. – Поле – да! Поле – немерено…

Интересно! Не мерено… Не размечали еще, что ли?

А речь у них, скорее всего, деланная. То есть ребята уже в игре… Не иначе разработчики прикололись: усложнили сценарий, подкинули для разнообразия фантастический элемент – скажем, дали задание двум русичам проникнуть в город будущего…

Ну, это у нас запросто! Случалось кое-что и покруче. Один из Саратова рассказывал: мастерам взгрустнулось – так они взяли и ввели новый персонаж – Саблеухого Кролика. Присвоили ему чертову прорву «хитов», но передвигаться разрешили только прыжками. Кого коснется ухом – всё! Наповал. Бери меч за кончик и иди в Страну Мертвых… А Кролик этот по жизни служил в спецназе. Еле успел на игру – террористов тогда ловили, даже переодеться было некогда… И вот представьте: солнечный денек, опушка, полно кругом грибников, как вдруг – шум, лязг, топот! Проламываются сквозь кусты воины в кольчугах, в шлемах – и удирают, вылупив глаза. А за ними скачет на манер кенгуру спецназовец с поролоновыми кроличьими ушами…

Честно сказать, подобные приколы Ивану решительно не нравились. В игре его прежде всего привлекала героика.

– И когда я вам нужен?

– Ныне, Царевич! Стоном без тебя стонем…

Иван крякнул.

– Ладно… – проворчал он. – Тут пока подождите. Пойду оденусь…

Делать ему так и так было нечего. Завод остановили неделю назад, а народ разогнали в отпуска. Впрочем, заводские придурки все равно собирались что ни день у проходных – митинговали, протестовали… Но в такие игры Иван не играл.

Поднявшись на второй этаж, с омерзением оглядел убогую тесную комнатенку, доставшуюся ему по обмену после развода по-эльфийски. Ковер на полу не умещался – края загибались! Иван протиснулся к деревянному надежно сколоченному стояку, на котором заботливо укрытые дерюжкой висели дождавшиеся своего часа доспехи, – и принялся облачаться.

Собственно, облачиться стоило только в кольчугу, остальное – в рюкзак. Шлем с подшлемником, поножи, рукавицы… Кстати, а как там с кормежкой? Реальная у них еда или только «чипы»? На всякий случай Иван сходил на кухню, где извлек из холодильника полбуханки серого хлеба и банку тушенки. Спиртовку и быстрого приготовления супы решил не брать.

Привычно приторочил к рюкзаку круглый с медной шишкой щит. Сверху прикрепил меч и скатанную в рулон «пенку».

В дверь подъезда протиснулся не без труда.

Завидев Ивана, Каныга-Лыга ахнул, всплеснул длинными рукавами. Фома же Беренников кинулся навстречу и, причитая испуганным баском: «Негоже, Царевич, невместно…» – отобрал рюкзак и взвалил на себя.

Иван не возражал.

В трамвае на них, как водится, поглядывали с любопытством, но с вопросами никто не лез.

Высадившись на кольце, двинулись по обочине ведущего за город шоссе. Места пошли незнакомые – Ивану во всяком случае здесь еще играть не доводилось ни разу (полигон первобытников располагался возле заречных дач, а Белые Волки – те вообще чуть ли не на край области выезжали).

Шуршали, побрякивали кольчуги, припекало солнце. Холмы кое-где щерились выветренным камнем, напоминавшим древнюю просевшую волнообразно кладку.

– А конкретно? – допытывался Иван. – Что за сценарий? Исторический или так… фэнтези?

Коренастый Фома помалкивал – знай пер себе, сопя, по обочине с тяжеленным рюкзаком за плечами. Здоровый мужик – что говорить! Каныга-Лыга всполошился, забегал глазками.

– Да вишь какое дело, Царевич… – выдавил он, опасливо поглядывая на Ивана. – Зверь Василиска завелся – спасу от него нет!

– Какой-какой зверь?

– Василиска-зверь… Огромадна-ай!.. У нас этаких отродясь не видывали! Да еще и о трех головах! Ни с какой стороны к нему подступу нет. Я так мыслю, матерь-то его, не приведи Господь, со Змеем Горынычем согрешила…

Стало быть, все-таки фэнтези. Конечно, Иван предпочел бы разработку по каким-либо историческим событиям – ну да ладно, выбирать не приходится. Фэнтези – так фэнтези…

– И сколько ему «хитов» дали?

– Китов?.. – придурковато переспросил Каныга. – Не-е… Кабы китов! Ему, змеенышу, людей подавай! На кого глянет, тот сразу в бел-горюч камень обращается…

Иван помрачнел. К колдовским штучкам он относился еще хуже, чем к приколам. Ну куда это годится: идешь весь в железе, с мечом, со щитом, а тебе навстречу сморчок вроде этого Каныги – первым щелбаном с ног сшибешь! Ни кольчуги на нем, ни шлема… И предъявляет он тебе, поганец, бумажку с каракулями. «Всё, – говорит, – я тебя превратил в лягушку! Садись – и квакай!» Морду бьют за такие проделки…

Они сошли с обочины и направились к высокой земляной насыпи.

– А ежели в бел-горюч, – тоже подстраиваясь под плавную былинную речь, спросил Царевич, – то как с ним биться-то – с василиском?

– Мечом, батюшка, мечом! – радостно отозвался Каныга-Лыга.

– А ежели глянет?

– Пущай глядит! – возликовал Лыга. – Тебе-то окаменеть на роду не написано! Это нам, сиротам твоим, беречься надобно…

Так бы сразу и говорили! Все понятно – игра у них зависла. Ну, тут, конечно, мастера виноваты: ввели колдовской элемент, а того не сообразили, что должен быть хотя бы один участник, на которого взгляд василиска не действует. Всех, короче, в камень обратили – играть некому…

– А кроме взгляда? Еще чем-нибудь он вооружен?

– Когти есть… Клюнуть может…

Иван хотел распросить подробнее, что представляют собой эти когти и каким образом производится сам клевок, но они уже остановились у чудовищной дренажной трубы, дырявящей насыпь насквозь.

– Туда, Царевич…

Иван заглянул вовнутрь. В трубе ему не понравилось: сыро, грязно, ветошь какая-то валяется. А может, и не ветошь. Может, дохлятина…

– А если поверху?

– Поверху не пройдешь, – прогудел угрюмый Фома.

– Пройти-то пройдешь, – дребезжащим тенорком возразил Каныга. – А выйдешь не туда…

Двинулись, пригнувшись, по трубе. Шли почему-то долго. Свет в конце туннеля был почти полностью заслонен широкими плечами Фомы и горбом рюкзака.

– Ты уже не обессудь, батюшка… – бормотал сзади Лыга. – Нет иного пути в тридесятое…

Иван ему не ответил. Задержал, насколько мог, дыхание и брезгливо переступил через ветошь, и впрямь оказавшуюся старой дохлятиной.

Выбрались наконец.

Оглядевшись, Иван присвистнул и первым делом направился к укреплениям. Куда там Белым Волкам с их жалким тыном, скупо увенчанным парой коровьих черепов! Прямо перед оторопевшим ролевиком чернела настоящая крепостная стена из поставленных впритык срубов. Над приземистой подзорной башней шевелился яркий флажок. Хорошо Иван догадался вовремя взглянуть под ноги: еще полшага – и точно бы сверзился в ров. А там, между прочим, колья были натыканы.

– Ну, ребята… – только и смог вымолвить он. – Уважаю! И ворота есть?

С виноватым видом Каныга-Лыга развел руками.

– В стольный град тебе, Царевич, до времени путь заказан. Вот поразишь змееныша – тогда входи! Хочешь – через ворота, хочешь – стену для тебя размечем…

Три головы… Видимо, та же система, что и у мамонта: три человека связаны в кружок одной веревкой… А раз можно биться мечом, то все трое – наверняка в кольчугах. Значит – ставка на подвижность. Закрутить их так, чтобы сами в своей веревке позапутались и друг друга с ног посбивали… Знать бы только, чем они вооружены! Каныга сказал: «Может клюнуть». Надо думать, у каждого – что-то вроде чекана, просто древко подлиннее…

Плохо, что Фоме и Каныге запрещено по игре отвечать на прямые вопросы. Как бы это их половчее спросить?..

– А клюет – далеко?

– Ежели шею вытянет, на сажень достанет.

Хм… Сажень?.. С древнерусской метрологией у Ивана всегда было неважно.

– И сильно?