Алая аура протопарторга - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 35

– Пока трудно сказать… Уточняем… Главное – Африкана там не было… Видно, почуял опасность… собрал подполье по другому адресу…

Глаза Партиарха ласково просияли, прозревая грешную душу митрозамполита до самого донышка… Испугался – значит не врет. Потому что врут в таких случаях – без страха и упрека. Стало быть, взрыв и впрямь не его рук дело…

– Даже если не наш!.. – проворчал наконец Партиарх, снова становясь придирчивым и брюзгливым. (У Питирима сразу отлегло от сердца.) – Ты-то куда смотрел?.. Хорошо еще, что уберегся Африкан! А разнесло бы его в мелкие дребезги?.. Тут же бы легенда возникла: дескать, жив, уцелел, тому являлся, этому… А как опровергнешь? Мы ж без трупа – как без рук! – Порфирий фыркнул, помолчал, потом спросил отрывисто; – Что Баклужино?

– Молчит… Скорее всего свалят на пролыцкие элементы.

– Ну, это понятно… Думаешь, он уже и там кого-то успел достать?.. Кого?

– Завтра выясним!.. – стремительно оживая, заверил Питирим. – Кое-какие данные уже есть. Наводчик – наверняка кто-то из «херувимов», скорее всего перевербованный нами шофер джипа. Не знал, что место сходки меняется, ну и дал прежний адрес… И, видимо, не только нам…

– Что ж, оперативно, оперативно… – похвалил Порфирий.

Услышав комплимент, нарком инквизиции встревожился вновь. «С острой сердечной недостаточностью…» – прозвучал в ушах официальный траурный голос диктора.

Необходимо было что-то предпринять. Причем немедленно… И ширнутый адреналином мозг не подвел.

– Я вот думаю, – осторожно покашляв, отважился Питирим. – А так ли уж необходим этот труп?..

– То есть? – опешил Партиарх.

– Если похороны выльются во всенародную демонстрацию… Мне кажется, на Западе и без трупа поверят… А у нас – тем более…

– Погоди-погоди… – отстраняясь, сказал Порфирий. – Ты что предлагаешь?

– Самое простое. Национальный траур. Похоронить цинковый гроб – да и дело с концом!..

Несколько секунд Порфирий пребывал в неподвижности. Потом встал. Случай – редкий. Как это ни печально, но ростом Бог незаслуженно обидел Партиарха. Поэтому с людьми Порфирий предпочитал говорить сидя, а на трибуну всегда поднимался в одиночестве – чтобы не с кем было сравнивать.

Неслышным шагом лунатика прошелся он по устланной ковром келье. Искоса, как бы заново запоминая черты лица, взглянул на Питирима.

– А как быть с самим Африканом? – вкрадчиво осведомился он.

– Самозванец! – истово отвечал нарком инквизиции.

– Как же самозванец?.. А чудеса в Баклужино творит!..

– Да какие там чудеса? Его же весь народ хоронить будет! Искренне!.. Со слезами!.. То есть чудотворная сила сразу же перейдет с самого Африкана на его мавзолей! А уж самозванца, лишенного благодати, убрать – проблем не составит…

Партиарх слегка изменился в лице и, обойдя стол, медленно взъерзнул на высокое кресло. Кажется, выход был найден, но следовало еще продумать детали – и тщательнейшим образом…

– Ты говоришь: цинковый гроб? Значит, погиб при взрыве. То есть патриоты извлекли останки из-под обломков, передали нам… – Тут на лице Партиарха обозначилось некое сомнение. – Цинковый… – повторил он с неудовольствием. – Н-нет, несолидно! Лучше урну с прахом… Конечно, идеальный вариант-это мумия, н-но… На то, чтобы изготовить мумию, у нас просто нет времени… – Вновь призадумался. – Позволь!.. А как же официальная версия с болезнью?..

– Вполне стыкуется… Почувствовал приближение смерти – и решил пасть в бою. Тот же вариант Че Гевары, только чуть усложненный…

– Ну хорошо! А сегодняшние бюллетени? Кто их вывешивал?

– Враги – кому ж еще?.. – преданно глядя на Партиарха, молвил Питирим. – Внутренние враги… Открытый процесс над ними – сразу после похорон! Без этого – никак…

Порфирий вздохнул. Очень не хотелось жертвовать седеньким ясноглазым Дидимом – но что делать!.. Надо.

Глава 12.

САШОК, ДВАДЦАТЬ ОДИН ГОД, ЛЕЙТЕНАНТ

Везет дуракам. Ну как это: появиться средь бела дня в приметном монашеском одеянии на главной площади Баклужино – и не быть задержанным?.. На площади, полной цветов, детей и контрразведчиков, где каждый квадратный метр заговорен! Уму непостижимо… И ладно бы колдун, ладно бы чудотворец – это бы еще можно было понять! А то ведь лох лохом – и надо же! Просочился…

Оперативники, правда, говорили потом, что приняли гада за своего. Да им и в голову не приходило, что на площадь может проникнуть посторонний! Кое-кто даже утверждал, будто где-то уже видел эту волосатую гниду: не то на приеме в посольстве Башкортостана, не то при штабе танкового корпуса…

Короче говоря, никем не остановленный провокатор достиг благополучно узорчатой решетки перед Президентским Дворцом и, выждав, когда вереница широких правительственных машин выплывет из-за универмага, быстренько приковался к чугунному глухому завитку ограды. Забросил ключ от наручников в клумбу и, вытащив из-под черного подола алое полотнище с серпом и молотом, потребовал раззомбирования политзаключенных…

– Отставить!.. – отрывисто произнес в десятке шагов от места происшествия старший лейтенант Обрушин (для друзей и начальства – Павлик).

Двое сотрудников в штатском, метнувшиеся было за ключом, тут же сделали вид, что просто споткнулись, и, мечтательно вскинув брови, вновь залюбовались кустами роз.

– Сашок!.. – озабоченно позвал старший лейтенант, глядя исподлобья на приближающийся лимузин Президента, окутанный зыбким золотистым сиянием. – Займи его… А я пойду приведу разъяренных женщин из универмага…

Лейтенант Александр Корепанов скроил простецкую физию и ленивым прогулочным шагом двинулся к провокатору.

– Ты чего это, мужик?.. – наивно подивился он, остановившись перед прикованным. – А заклятие наложат?..

– Изыди, сатана! – сквозь зубы отвечал ему тот. Был он взвинчен, изможден и волосат до невозможности. – Не боюсь я ваших дьявольских козней!..

Аура – жиденькая, скорее жертвенных, нежели агрессивных оттенков… Оружия и взрывных устройств тоже не видно… Неужто и впрямь протестовать вышел?..

– Почему это «наших»?.. – обиделся Сашок. – Может, я и сам в комсобогомоле состою!..

Он приосанился и осенил себя даже не крестным, а звездным знамением, метнув собранную в щепоть пятерню молниевидным зигзагом: лоб – левый сосок – правое плечо – левое плечо – правый сосок. Однако схитрил: чуть просунул большой палец между указательным и средним, а мизинец – между средним и безымянным, так что знамение силы не возымело. Кто руку не набил – лучше не пробовать. А то в самом деле долбанет благодатью – и прощай карьера колдуна!.. Да и вообще карьера…

Приковавшийся моргнул и с недоверием уставился на слишком уж подозрительного союзника. А тот подступил поближе и, как бы нечаянно заслонив подруливающий кортеж, с интересом потрогал приколотый к рясе орден Ленина, искусно выпиленный лобзиком, раскрашенный и местами даже вызолоченный.

– А чего это он у тебя из фанеры? Под Африкана, что ли, работаешь?

Действительно, пламенный протопарторг, как доподлинно было известно лейтенанту Корепанову, тоже носил на груди подобную самоделку и уже многих ею исцелил.

– Да хоть бы и под Африкана!.. – огрызнулся волосатик, безуспешно пытаясь выглянуть из-за лейтенанта.

– Чего там?.. – простодушно полюбопытствовал тот – и обернулся.

Кильватерная колонна иномарок успела причалить к полого ниспадающим ступеням Дворца. Президент покинул лимузин и, лучась незримым для простых избирателей золотистым ореолом, стоял теперь в компании седого негра, двух махоньких очкастых японцев и рослого длиннозубого англосакса… Прочих иностранцев в расчет можно было не принимать: Москва, Петербург, Казань… Все со сдержанным удивлением смотрели на странную парочку у чугунной ограды.

– А знаешь что?.. – с азартом предложил Сашок, вновь поворачиваясь к провокатору. – Грянем «Интернационал», а? Хором! Слабо?