Молчание в тряпочку - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 23

Глава 17

Яна жила в «Прогрессе» уже несколько суток, не находя ничего подозрительного, как ни старалась. Медицинский и обслуживающий персонал был очень внимателен и любезен. Доктор каждый день два раза делал ей уколы и перевязывал кисти рук. К сожалению, за Яной ухаживала не Алиса, а другая медсестра, высокая и несколько мужеподобная Алла. Правда, Яна и не хотела видеть это ангельское личико, из-за которого она вляпалась в эту ужасающую историю.

«Уж лучше бы Алиса просто изменяла мужу!» – как-то раз даже подумала Яна.

Яна выползла вместе со всеми оставшимися в живых пансионерами к завтраку. Голова ее сильно кружилась, а вилка слегка дрожала в перебинтованной руке. Маленькая, сухонькая старушка с седыми, легкими волосами вокруг головы сидела напротив Яны и буравила ее глазками-бусинками.

– Первый раз вижу такую молодую женщину среди нас. Как себя чувствуете?

– Спасибо, уже хорошо.

– Клава, – представилась бабулька.

– Яна.

– Яночка, неужели вам некуда идти, что вы торчите в этой богадельне? Я же хоть и старая, но все вижу. Я видела высокого темноволосого мужчину, который приезжал сюда на большом черном автомобиле и смотрел на вас, не отрываясь, пока мы находились на прогулке.

– Да, я тоже слышала от Аллы, что из психлечебницы сбежал один тип, подозрительно похожий на этого, что приезжал на «Мерседесе», а лечился он от того, что любил подглядывать за женщинами.

– Все шутите. Но согласитесь, что «Прогресс» – не место для вас.

– Мне надо прояснить несколько вопросов, а потом я уйду отсюда. Вы ведь знали моего дедушку Дмитрия Ивановича?

Клава опустила глаза и принялась нервно кромсать омлет в тарелке.

– Он поступил сюда не так давно, поэтому я не успела с ним близко познакомиться, но он производил весьма приятное впечатление.

– Знаете, у меня есть сведения, что Дмитрий Иванович кое-какие свои личные, очень важные вещи передал на хранение своей новой знакомой, которую я не знаю. Но она должна жить здесь, в «Прогрессе», – сказала Яна, откусывая кусочек творожного сочня и косясь на хмурую женщину в бигуди с бульдожьим лицом, сидящую и смачно жующую за соседним столиком.

– Вот почему вы тут… – протянула Клава, сжимая в маленьких кулачках край скатерти. – А вам не кажется, девушка, что поздно кулаками махать? Дмитрия Ивановича уже не вернуть, а на других людей можно накликать беду. Послушайте мой совет, деточка, не будите спящих собак! Здесь плохое место, и я не советую вам ничего тут разыскивать.

– Вы чего-то боитесь? Скажите мне, – умоляюще попросила Яна, нутром чувствуя, что бабулька что-то знает.

– Нечего говорить, я ничего не знаю! Боже упаси! – замахала маленькими ладонями Клава. – Что я могу знать, старая, глухая, слепая старуха, едва не погибшая при пожаре?!

Клава достала из кармашка пузырек с сердечными каплями и принялась энергично отсчитывать их прямо в какао.

– Единственно, Яна, что я могу вам сказать, это то, что новая подружка, как вы говорите, вашего Дмитрия Ивановича погибла вместе с ним в том адском огне!

Яна ахнула:

– Так та погибшая женщина и была…

– Да! Они все дни, да и ночи, проводили вместе. Уходите отсюда, девушка, уносите ноги подобру-поздорову! – проговорила Клава заговорщицки.

– А как же вы здесь останетесь, если здесь так страшно? – спросила Яна.

– Я – счастливая, у меня есть жилье, и сейчас после того пожара я как раз подумываю о возвращении к обычной жизни. Я думаю, там мне будет безопаснее.

– Хорошо, я послушаюсь вашего совета, – солгала Яна, – но если вы все-таки что-нибудь вспомните, то сообщите, пожалуйста, мне. Возьмите эту бумажку, я тут написала свой телефон и адрес, где я работаю.

– Ой, да что я могу вспомнить? – отмахнулась Клава, но записку быстренько сунула себе в карман, скорее для того, чтобы никто не видел, что она взяла что-то от Яны.

– Все на прогулку! – пригласила пансионеров дежурный врач противным визгливым голосом. Яна отпила глоток компота и поплелась вместе со всеми на свежий воздух. Она, уныло повесив голову, шаркала по гравиевой дорожке среди обгоревших яблонь, погруженная в свои мысли.

«Все! Крах! Полный крах! Оборвалась последняя ниточка! Дмитрий Иванович сказал, что все у его новой подружки. Все! То есть все доказательства и материалы, что он сумел тут обнаружить. И все это пропало, потому что его подружка тоже погибла в том жутком огне… Интересно, почему погибли только они двое? Человек, который нашел доказательства чего-то, и та, кому он отдал их на сохранение? Нет, не может быть, чтобы это было простым совпадением! Я не пойму, что такого мог здесь увидеть Дмитрий Иванович, что его за это убили? А может, его и не убивали? Что я цепляюсь неизвестно за что? Возможно, Григорий Андреевич был прав, говоря, что в этом деле ничего нет?»

Яна в задумчивости забрела в самый дальний конец территории пансиона «Прогресс». Она оказалась рядом с небольшим зданием, сложенным из старого, красного кирпича, с маленькими узкими окошечками, словно бойницами. Из крыши этого здания торчали металлические трубы, а на каждой стене работали мощные вентиляционно-вытяжные системы. Пахло какими-то химикатами. Яна поднялась на цыпочки и заглянула в окно. Помещение было темное, но она смогла разглядеть какие-то агрегаты с мигающими лампочками и большие, широкие столы в центре зала. На ее плечо легла тяжелая рука, Яна, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Сквозь увеличивающие линзы на нее холодно и зло смотрели глаза директрисы Лилии Степановны, при этом ее тонкие губы были растянуты в подобие улыбки.

– Что-то здесь потеряли, Яна Карловна?

– Нет, просто заблудилась, задумалась, знаете ли…

– Ваш корпус совсем в другой стороне, милочка.

– А это здание для чего? Здесь так пахнет… – спросила Яна, глупо хлопая остатками ресниц, прикидываясь дурочкой.

– Для чего вам вмешиваться в мои сугубо личные дела? Это наша химчистка, она же прачечная. Думаете, легко каждый день менять и стирать простыни из-под наших лежачих больных? Многие из них с параличами и парезами после перенесенных инсультов и других заболеваний не контролируют свой мочевой пузырь и кишечник, и за сутки перепачкивают гору белья! – прокричала Лилия Степановна, брызжа слюной.

– Да, я все поняла, успокойтесь, – робко вставила реплику Яна, но директрису несло дальше:

– Мы раньше каждый день возили тонну белья в городскую прачечную и привозили чистое белье обратно. Но это, как вы понимаете, дорогое удовольствие, мы несли колоссальные расходы. Тогда я приняла решение однократно вложить деньги в обустройство заброшенного корпуса и формирования здесь прачечной. Будьте здоровы, она работает каждый день и уже давно окупила все наши прежние расходы.

– Я понимаю, – грустно согласилась Яна, недоумевая, почему прачечная для Лилии Степановны оказалась таким болезненным вопросом.

– Кроме того, меня не устраивало качество работы прачечной, – продолжала грузить Яну своими проблемами Лилия Степановна, – белье поступало плохо выглаженное, часто с неотстиранными пятнами от соков, микстур и каловых масс, извините. Вы знаете, какие бывают каловые массы у наших пациентов? – спросила директриса пансиона у Яны.

– Нет, – испуганно ответила Яна, боясь последующего приглашения осмотреть сию достопримечательность.

– Сильно окрашенными! От лекарств, от свеклы, которую мы даем каждый день, чтобы лучше работал кишечник! – продолжала радовать Яну Лилия Степановна. – Белье приходило плохо высушенным, влажное, с запахом затхлости. От заглаженных складок на белье на коже наших пациентов сразу же образовывались пролежни, а там и так было нарушено кровоснабжение. Но я люблю наших пациентов!

– Да, да! Я помню, вы в ответе за тех, кого берете, и мы можем спать спокойно! – быстро согласилась Яна.

– Не юродствуйте, Яна Карловна, так оно и есть!

– Вы только не в ответе за старую электрическую проводку у вас в пансионе, которая может загореться в любой момент и унести с собой человеческие жизни, – не сдержалась Яна.