Битва желаний - Макнот Джудит - Страница 34

— И ты любишь его.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Да, — сердито подтвердила Лорен. Мэри постаралась спрятать улыбку:

— Я была уверена, что ты любишь его. Я также подозреваю, что и он любит тебя.

Пытаясь подавить затаенную надежду, которая зашевелилась в сердце, Лорен отвернулась к окну:

— Почему вы так думаете?

— Начнем с того, что он ведет себя с тобой не так, как со всеми другими женщинами.

— Да, я знаю. С другими он очень любезен, — с горечью произнесла Лорен.

— Вот именно! — согласилась Мэри. — Он всегда обращался со своими женщинами с насмешливой снисходительностью, любезно и равнодушно. Пока любовная связь продолжается, он внимателен. Когда женщина наскучит ему, он вежливо, но твердо вычеркивает ее из своей жизни. Насколько я знаю, еще ни одна женщина не вызвала у него глубоких чувств. Я наблюдала, как они очень изобретательно пытались заставить его ревновать. Ника это только веселило, а иногда раздражало. С тобой все совсем не так.

Лорен покраснела оттого, что ее сравнивали с другими любовницами Ника, но она знала, что отрицать это бесполезно.

— Ты, — спокойно продолжала Мэри, — вызвала у него настоящий гнев. Он сердит на тебя и на себя. Он не только не вычеркивает тебя из своей жизни, но даже не отправляет вниз на старое место. Разве тебе не кажется странным, что он не разрешает тебе работать с Джимом? Он ведь мог бы просто вызвать тебя наверх переводить, когда позвонит Росси.

— Я думаю, что он держит меня рядом, чтобы отомстить, — мрачно сказала Лорен.

— Может быть. Он мстит тебе за то, что ты так действуешь на него. Или он пытается найти в тебе недостатки, которые помогут ему побороть свои чувства. Я не знаю точно. Ник — сложный человек. Джим, Эрика и я очень близки ему, но он держит нас всех на некотором расстоянии. До конца он не раскрывается никому, даже нам… Почему ты так странно смотришь? — прервала свою речь Мэри.

Лорен вздохнула:

— Если вы занимаетесь сватовством, то, боюсь, вы ошиблись адресом. Вам следует поговорить с Эрикой, а не со мной.

— Не глупи…

— Вы читали статью в газете о вечере в Харбо-Спринг несколько недель назад? — Лорен отвела смущенный взгляд и добавила:

— Я была гам с Ником, и он отправил меня домой, потому что должна была приехать Эрика. Он назвал ее своим деловым партнером.

— Это действительно так, — сказала Мэри, успокаивающе пожав руку Лорен. — Они — хорошие друзья и деловые партнеры, но это все. Ник входит в совет директоров корпорации ее отца, а ее отец — в совет директоров «Глобал». Эрика покупала у Ника дом в Кове. Возможно, она приехала туда, чтобы закончить это дело.

Лорен почувствовала облегчение и радость, хотя разум подсказывал ей, что их отношения с Ником безнадежны. По крайней мере Ник не укладывал ее в постель своей любовницы. Она подождала, пока Рико менял тарелки, а затем спросила:

— Давно вы знаете Ника?

— Давным-давно, — сказала Мэри. — Я начала работать бухгалтером у его отца и деда, когда мне было двадцать четыре года, а Нику — четыре. Его отец умер через шесть месяцев после этого.

— А каким он был в детстве?

Лорен почувствовала непреодолимое желание узнать все, что можно, об этом властном, загадочном человеке, который завладел ее сердцем, хотя оно ему, казалось, было совсем не нужно.

Мэри задумчиво улыбнулась.

— Мы называли его тогда Ники. Он был самым очаровательным темноволосым чертенком, какого я когда-либо видела. Гордым, как его отец, иногда очень упрямым. Он был сообразительным и жизнерадостным, таким ребенком гордилась бы любая мать. Любая, кроме его собственной, — погрустнев, добавила она.

— Расскажите про его мать, — настойчиво попросила Лорен, вспомнив, как неохотно Ник коснулся этой темы в Харбо-Спринг. — Он мало говорил о ней.

— Странно, что вообще говорил. Обычно он никогда этого не делает. — Взгляд Мэри стал задумчивым, когда она погрузилась в воспоминания. — Она была удивительно красивой женщиной, очень богатой, избалованной, вздорной и неуравновешенной. Она напоминала елочную игрушку — красивую на вид, но пустую внутри. Ник обожал ее. Сразу же после смерти его отца она ушла, оставив сына бабушке и дедушке. Долгое время после ее отъезда Ник все смотрел в окно, ожидая, что она приедет. Он смирился с тем, что его отец умер и никогда не вернется, но отказывался поверить, что мать не вернется тоже. Он никогда не спрашивал о ней, а просто ждал. И ошибочно думал, что дед с бабушкой не разрешали ей приезжать, и, честно говоря, даже обвинял их в этом, необоснованно, как потом оказалось. И вдруг однажды, за два месяца до Рождества, когда Ник, как всегда, стоял у окна и ждал, в нем вспыхнула какая-то бешеная энергия. К тому времени прошло больше года со смерти отца. Его мать вышла замуж второй раз, и у нее уже родился другой ребенок, о чем мы еще не знали. Итак, Ник стал необычайно энергичным. Он зарабатывал деньги всеми доступными ребенку способами. За две недели до праздников уговорил меня взять его с собой за покупками, чтобы он смог купить «очень важный подарок». Я думала, что он ищет подарок для своей бабушки, потому что он таскал меня по многим магазинам, выискивая что-нибудь для «настоящей леди». Только к вечеру я поняла, что он имел в виду свою мать. В отделе товаров по сниженным ценам в большом магазине Ник наконец нашел то, что ему подошло, — чудесную маленькую расписную коробочку для лекарств, которая продавалась дешевле, чем стоила. Ник был в восторге, его настроение было заразительным. За пять минут он очаровал продавца, который красиво упаковал коробочку. Ник уговорил меня отвезти его в дом матери, чтобы он мог вручить ей свой подарок.

Мэри взглянула на Лорен, в глазах у нее блестели слезы.

— Он… он пытался подкупить свою мать, чтобы она вернулась к нему, но только я этого не поняла. — Она проглотила слезы и продолжала:

— Мы с Ником сели на автобус до Гросс-Пойнт. Он очень нервничал и ежеминутно просил меня посмотреть, все ли у него в порядке: одежда, волосы. «Я хорошо выгляжу, Мэри?»— спрашивал он то и дело: Мы легко нашли ее дом — богатый особняк, украшенный к празднику. Я хотела позвонить в дверь, но Ник остановил меня. На его лице боролись храбрость и отчаяние. Я никогда не видела такого выражения у ребенка. «Мэри, — сказал он, — ты уверена, что я достаточно хорошо выгляжу, чтобы встретиться с ней?»

Мэри отвернулась к окну, голос ее дрожал.

— Он был такой ранимый, такой красивый малыш. Я искренне верила, что если мать увидит его, то поймет, как нужна ему, и по крайней мере будет навещать его время от времени. Итак, дворецкий впустил нас и провел в гостиную, где сияла огромная елка, наряженная как в витрине магазина. Но Ник не заметил ее. Когда его мать наконец спустилась, ее первые слова были: «Что тебе нужно, Николае?» Ники протянул ей сверточек и объяснил, что выбрал его сам. Когда она хотела положить его под елку, он попросил открыть сразу же…

Мэри пришлось вытереть слезы. — Его мать развернула бумагу, взглянула на крошечную шкатулку и сказала: «Я не употребляю таблетки, Николае, ты же знаешь». Она протянула коробочку служанке, которая убирала комнату, и сказала: «Миссис Эдварде принимает таблетки. Я уверена, что ей это пригодится». Ники посмотрел, как служанка положила коробочку в карман, и затем вежливо сказал: «Счастливого Рождества, миссис Эдварде». Затем он взглянул на мать и добавил:

«Нам пора идти». Он не проронил ни слова, пока мы шли к автобусной остановке. Я всю дорогу боролась со слезами, но лицо Ники не выражало никаких чувств. На автобусной остановке он вырвал у меня свою руку и тихим голосом серьезно сказал: «Она мне больше не нужна, Мэри. Я уже взрослый. Теперь мне никто не нужен». — Голос Мэри задрожал. — Больше он не разрешал мне брать его за руку. — После минутного молчания Мэри продолжила:

— С этого дня Ник, насколько я знаю, никогда не покупал подарки никаким женщинам, кроме бабушки и меня. Эрика слышала от женщин Ника, что он всегда очень щедр, но никогда ничего не дарит. Вместо этого он дает деньги и просит их купить то, что нравится; его не интересует, будут ли это меха, драгоценности или что-нибудь, еще. Но он ничего не выбирает сам.