Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Замошье - Логинов Святослав Владимирович - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Возле дома стояли сколоченные из бревен тракторные санки. На краешке санок сидел зять Володя и сосредоточенно курил. Увидав Настю, он поднялся.

– Вот и хозяйка! – сказал он. – А я уж хотел уезжать, не повидавшись.

Леночка, разроняв собранные яблоки, бежала из сада.

– Бабуля! А я ключей не нашла!

– Ты еще реже приезжай, так и вовсе позабудешь, и где ключи лежат, и где дом стоит.

Дома Настя первым делом стала затапливать печь. Раз приехала Леночка, значит, на столе должна быть драчена. В плите ее как следует не изготовишь.

Володя вытащил и уложил на санки оба клюквенных мешка.

– Негусто однако, – заметил он. Знал бы, что тут столько, Саню с трактором подряжать бы не стал.

– Бабушка, это что, все?.. – страшным шепотом спросила Леночка. – Тут только-только самим хватит! Я же тебе говорила, что в этом году за сданную клюкву сапоги итальянские дают.

– Ноги за сапогами не ходят, – сказала Настя. – Молода была, так зараз по полмешка приносила.

– Пять рублей ведь Сане отдал, – посетовал Володя. – Ему все равно, на тракторе сколько везти.

– Яблок возьми, – сказала Настя.

– К бесу яблоки, – вдруг оживился Володя, – ты баб-Настя, лучше скажи: лук родился?

– Родился. Возьми, сколько там надо…

За молоком и яйцами для драчены пришлось бежать к Нюрке. Сама Настя не справлялась уже с коровой, а в этом году и кур не завела. Только поросенка за пятьдесят рублей купила весной. Яичками, молоком и сметаной на скоромные дня приходилось одалживаться.

Леночка уныло ковырялась в сковородке. Уплывшие сапожки не давали ей покоя. Володька быстро, почти не жуя, глотал куски драчены.

– Эх, – сказал он вдруг, – такая знатная закусь и всухую пропадает!

Настя промолчала.

– Ну ладно, не жидись, – настаивал Володька. – Я же знаю, у тебя есть.

– Ты что ли привез? – хмуро спросила Настя.

Водка у нее действительно была. Целая еще непочатая поллитра. Но стравить ее Володьке Настя никак не могла. Пора уже навоз под будущую картошку в огород вывозить, это значит, идти к Ваньке-пастуху или к одноглазому Лехе в Андреево. А теперь, после постановления, мужики за деньги стараться не будут. Ныне к деревне без водки никуда. Не Володька же будет таскать навоз. И Настя осталась сидеть, не пошла за припрятанной бутылкой.

Володя понял, что угощения не будет.

– Жадная у тебя бабка, Ленок, – сказал он, вылез из-за стола и исчез в сенях.

Под окном затарахтел санькин трактор.

– Вы уже? – спросила Настя. – И не заночуете?

– Я останусь до завтра, – успокоила Леночка. – А Володя поедет. Ему с утра на халтуру надо.

Настя убралась с посудой, вышла в сени. Все двери: на улицу, в хлев, кладовку были распахнуты. Леночка, стоя посреди кладовки, сосредоточено запихивала в мешок заплетенные в косы вязки чеснока. Два мешка с луком уже стояли рядом с клюквой. Красный от натуги Володька, обхватив двумя руками кадушку с грибами, волок ее к саням.

– Кадушку-то куда? – тихо ахнула Настя.

– Не бойсь, никуда твоя кадушка не денется, – отдуваясь сказал Володя. – Сказал, что привезу обратно, значит так и будет.

Настя больше не вмешивалась и не помогала. Она только стояла и смотрела.

Встала на сани кадушка, рядом поместились три ведра пареной брусники и перевязанный старой юбкой короб с набранными Леночкой яблоками.

– Ой, тяжело как! – сказала Леночка. – Ведь в поезд не сядешь.

– Ничего, мужики на станции пособят, – успокоил Володя.

Он уселся на соломе рядом с вещами, обняв их сколько мог, чтобы не попадали от толчков, и кивнул ожидающему в тракторе Сане. Трактор дернул, санки, оставляя в земле две глубокие борозды, потащились следом.

– Как он там справится, бедный? – сказала Леночка.

– Грибы сушеные забыли, – словно отвечая ей, проговорила Настя.

– Ничего, они не тяжелые. Я завтра поеду – захвачу.

Настя обошла дом, аккуратно прикрывая распахнутые двери.

Володька уехал – ну и ладно. Теперь они вдвоем с Леночкой посумерничают. Загребущие все-таки руки у парня. Надо же, дубовую кадушку уволок! И назад не привезет. Поленится. Теперь грибы в ведра запасать придется. Лубянок уж не найти, остается опята брать. Ну так что ж, другие берут и хвалят. Опенок, хоть и малый гриб, но тоже спорый, кучами растет. Только сегодня, возвращаясь со мха, Настя заметила здоровенный выворотень весь желтый от молодых опят. Вот и пригодится находка, все-таки зима будет с грибами.

Леночка, отправившаяся в обход дома, спустилась с чердака.

– Что я нашла!.. – сказала она. – Там наверху еще мои куклы лежат. Я думала их давно в печке пожгли. А они лежат.

– Пусть лежат, – сказала Настя. – Пригодятся.

– Ты у меня запасливая! – засмеялась Леночка. – Пойдем чай пить.

Ночью спалось плохо. Вроде бы вечер прошел как надо, за чаем и разговорами, а спалось плохо. Мыши ли громче обычного шуршали за обоями, или слишком жарко было в дважды топленной избе, но уснула Настя далеко за полночь. И почти сразу проснулась от того, что сквозь сон ей почудился тонкий, зудящий, комариный писк. Хотя какие тут могут быть комары? Пропали комары давно.

Настя медленно провела ладонью по лицу и вздрогнула, почувствовав, что пальцы стали влажными и липкими. И так странно-знакомо было это ощущение, что Насте померещилось, будто она различает в сплошной тьме кровавые пятна на концах пальцев.

– Зачем раздавила-то? – вспомнился нюркин голос.

– А чтобы не хапал больше, чем унесть может…

Настя поднялась с постели. Непонятная тоска холодными пальцами сжала грудь. Шумно сдвинув стул, Настя сделала в темноте три шага, опустилась на холодные плахи пола. Где-то впереди, в красном углу висели иконы. Настя не часто вспоминала о них. По праздникам ходила в церковь в Погост, остальные дни обходилась так. Домашнее благословение не казалось святым, и, когда случалось, по одиночеству Настя беседовала с ликами, то в этих разговорах было немного почтительности. Егория-победоносца фамильярно звала судариком, Николу – старичком, деву Марию – так и вовсе «девахой».

– Что, деваха, жалеешь своего парня-то? – спрашивала Настя, обтирая пыль. – Жалей.

И вот теперь, стоя на коленях перед невидимыми досками, Настя била поклоны, не зная, на что жаловаться, чего просить.