Замошье - Логинов Святослав Владимирович - Страница 14

– Нет, это другой, наш не такой.

– Давай его с Белым Когтем познакомим? Вдруг это ежиха, тогда у них семья будет.

Тих невесело усмехнулся: ну вот, теперь его собираются женить на ежихе.

Пленника поднесли к лазу, и он, спасаясь от жадных человеческих рук, сразу протиснулся в закут. Это был не еж, а кто-то из своих. Тих долго смотрел на гостя, пока, наконец, признал. Перед ним был старый приятель и сосед Шир. Толстяк Шир исхудавший и облезлый, со слезящимися глазами, несчастный и больной.

Тих заволновался, всплеснул руками, побежал в дом, принес горстку гречневой каши и теплого чаю, даже варенья в банке зачерпнул, чего прежде себе не позволял. Уложил Шира поудобнее, в головах взбил жомку сухого клевера. Шир смотрел благодарно, из глаз текли слезы.

– Как же тебя так? – причитал Тих. – Неужто в городе?

– В городе, Тихушка, – зашептал Шир. – Страшно там. Жилья нет, домища каменные, огромные; стены мертвые – не пройти. Люди не живут, а только бестолковятся. Ты, Тихушка, не поверишь, мне там, чтобы прокормиться, в поганую крысу приходилось перекидываться. Только крысам там и вольготно. А у тебя тут славно.

Тих вздохнул и не стал ничего рассказывать.

Понемногу Шир выправился и остался жить при Тихе. В дом не заходил – нельзя в чужой, разве что раз в год, в гости. Тих тоже все больше сидел в закуте среди дров. Иногда целый день жили ежами, забывая принять свой облик.

Зашел в гости Топ. Строго осмотрел их житье, сказал недовольно:

– Скудно живете и позорно. Где это видано, чтобы в доме два хозяина были?

– Тих хозяин, Тих, – заторопился Шир. – А я так, рядом живу, ни во что не мешаюсь.

– Почему своего дома не заводишь? – допрашивал Топ. – Даже в войну такого непорядка не случалось…

– Его дом давно на дрова свезен, – вступился Тих, – а новых не строят. Вспомни, в войну-то в деревне изб поболе оставалось.

– Все одно, – не унимался Топ, – одичали совсем, вид потеряли, старые обычаи похерили. Это вас дачники спортили – у них порядка нет, и у вас тоже.

Топ ушел сердитый, не попрощавшись.

– Ему легко нас строжить, – сказал Тих, – а вот погоди, помрет бабка Настя, Леночка со своим мужиком дом заграбастают и так дело повернут – похуже любого дачника. Наши еще ничего, хоть лето живут.

Сказал и загрустил. Знал, что лету обозначился конец. И как в воду глядел: через день дом опустел. Начиналась осень, дачники улетели.

Шир уже вовсе жил ежом, даже спал свернувшись клубком, выставив иглы. Тих слонялся по дому, жалобно бормотал, словно убытки подсчитывал. Главного опять не сделали – не подрубили нижний венец. Холодильник зато привезли, стоит белый, чужой, с распахнутой дверцей. Странные люди… Если им дом на три года нужен, зачем холодильник везли? А ежели надолго, то чего тогда ждут? Пока дом завалится? Не хозяева они, ей богу, и жалеть о них не стоит. Одно слово – дачники. Скорей бы снова лето, скорее бы возвращались…