Имперские ведьмы - Логинов Святослав Владимирович - Страница 40

– Ах ты!..

– Что случилось? – немедленно отозвался Влад.

– Силки рвет!

Заряна и впрямь начала недовольно ворочаться. В этом неуютном мире все вызывало неудовольствие, но не заметить новую неприятность она не могла. На мгновение Чайка подумала, что, быть может, Влад прав и бирюзовицы, птах и заряна вовсе не живые, ведь мертвое тоже способно рождаться, расти, сопротивляться внешнему воздействию и умирать, когда придет срок, но потом отбросила эти мысли, как несущественные. Всегда легче думать, что имеешь дело с живым, особенно в ту минуту, когда оно вдруг начинает биться, стремясь разорвать старательно сплетенную сеть.

Кораблик непредставимо быстро сновал округ заряны, набрасывая все новые нити заклинаний, словно паучок, в ловчую сеть которого попал грузовой вертолет. И паучишка ни за что на свете не хотел упустить добычу, которой не мог похвастаться никто из его собратьев.

– Не уйдешь! – шипела Чайка, спешно творя новый аркан.

Вновь он был наброшен удачно, на самое, казалось бы, уязвимое место, и вновь разорван с небрежной легкостью, а ступе пришлось совершать головоломный финт, чтобы уйти от опасности.

Неизвестно, сколько так могло продолжаться, но Чайка вдруг почувствовала, что в битве паучка с вертолетом что-то изменилось. И лишь потом разобрала, что Влад, в унисон с ее собственным шипением, злобно твердит:

– Не уйдешь!

Теперь и Влад видел если не саму заряну, то ее контур, очерченный многими десятками кругов, которые успел совершить катер. Сотни тонн воды, выброшенной двигателями, – ничтожно мало для огромного пространства, на котором они рассеялись, но все же этого достало, чтобы приборы заметили свечение разреженного газа. А быть может, просто подсознание запомнило повторяющийся рисунок в нелепых виражах, так что Владу стала мерещиться огромная шевелящаяся клякса с бледно светящейся оторочкой. И значит, появилась возможность осмысленно биться. Биться уже не ради сохранения собственного достоинства и мужского гонора, а просто для того, чтобы Чайка не оставалась беззащитной перед всякой старухой с метлой.

Внутренним зрением Чайка увидела, как поднимается в сознании Влада темная волна. Это была далеко не та ненависть, что культивировал в подопытных Мирзой-бек, здесь Владу было некого ненавидеть, эта тьма была порождена упрямством, охотничьим азартом и злостью. В самой Чайке тоже с достатком было и злости, и азарта, но вся эта сила превращалась в заклинания, с которыми заряна расправлялась с ловкостью удивительной, а простые безыскусные чувства Влада оказались ей не по зубам. Точно так же порождения инферно, пожиравшие колдовскую суть, пасовали перед простой любовью и обычной ненавистью.

Заряна забилась, затем стала сжиматься все сильнее, стремясь обратиться в точку.

– Ага! – ликовала Чайка. – Не нравится?! Осторожней, Влад, не придуши ее, тихохонько держи! Да смотри, чтобы она коленца какого не выкинула… Ах ты, тварь!..

– Что там? – выкрикнул Влад, не понимающий, как проходит битва, в которой он, оказывается, играет решающую роль.

– Рыпается! Крепче держи!

Теперь все стало на свои места. Держать надо крепче, но тихохонько. Хороший ловец отлично умеет совмещать эти два понятия. До сих пор Владу не приходилось ловить зверье, ни простое – из плоти и крови, ни – тем паче – ментальное, но, видимо, пилот оказался изначально талантлив или проснулся в нем голос предков-охотников, во всяком случае, больше заряне не грозила смерть от удушья, но и никакой возможности для маневра Влад ей не оставлял. Теперь нити заклинаний ложились, оставаясь неповрежденными, и в конце концов паучок осилил чудовищную махину, которая сдалась вместе со всей своей тупой механической мощью.

– Готово, – произнесла Чайка, буднично, словно ловить зарян давно вошло у нее в привычку. – Летим домой. – И только потом призналась: – А то у меня руки трясутся.

– Заряна не вырвется? – спросил Влад, направляя катер к далекой точке, в которую превратилась их звезда.

– Никуда она не денется, пока я не разрешу. Эх, жаль, у меня такой штуки не было, когда я с Вайшей схлестнулась! Сожгла бы стерву – и дело с концом. Да и в прошлом бою – тоже, могла бы разом половину ступ спалить…

– Оставь, – сказал Влад. – Пусть живут. Мир большой, всем места хватит.

Глава 23

Через несколько недель Влад и Чайка покинули гостеприимную планету и начали откочевывать поближе к обжитым местам. Вкусные свинолани вздохнули с облегчением и вскоре забыли визжащую ведьму и страшный запах шашлыка. Теперь в планах молодой пары стояла необходимость достать компрессор или хотя бы новый комплект заряженных кислородных баллонов, а также обустроить дом, в котором мог бы появиться на свет будущий ребенок. В том, что малыш родится уже в этом году, не сомневались ни Влад, ни Чайка.

Вырастить на островах живой домик, в каких жили обитательницы Новой Земли, до сих пор не удавалось никому, и Чайка тоже потерпела фиаско в этом вопросе, согласившись в конце концов, что лучшим вариантом будет придуманный стариком Якобсоном способ поочередно жить в хижине и рубке звездолета. Однако для постройки хижины тоже нужны инструменты, которых нет на современном истребителе. Хорошо быть Робинзоном, которому море услужливо выкидывает сундуки со всем необходимым, куда как сложнее повторять робинзонаду Якобсона. Современные технологии – ужас, ужас, ужас! Пам-тирам-пам! В этих условиях Влад с радостью согласился кочевать, лишь бы не строить дом голыми руками. Тем более что на полу в рубке появились шкуры пушного зверья, небрежно выделанные, но зато вполне натуральные.

Очередная ночь Малой Луны мерцала над плоской Вселенной. Влад и Чайка торопились подойти как можно ближе к обжитым местам. Игла звездолета сновала из одной Вселенной в другую, словно настоящая иголка, кладущая ровные стежки, выныривая то с лицевой, то с изнаночной стороны ткани. Недаром слово «материя» имеет два столь разных смысла. Вот только у ткани бытия изнаночной стороны нет, всякая сторона лицевая. И шить приходится сразу набело, без примерок, не имея возможности распороть неудачный шов и перешить наново.

Огни на пульте вспыхнули красным, занудел зуммер тревоги, и одновременно предупреждающе закричала Чайка. Ветер – непременный признак полета над Новой Землей – ударил с ураганной силой, но на этот раз почему-то сбоку. Влад почувствовал, что корабль сшибло с курса и повело в сторону, словно это не звездолет, а наземный роллер с неопытным водителем, неспособным вывести машину из виража.

Пейзаж, открывшийся внизу, казался порождением мрачной фантазии. Тонкие, напоминающие сталагмиты горы, наклоненные под острым углом к земле, тянули обсосанные пики к центру невероятного катаклизма, который накренил их и оставил стоять, насмехаясь над равновесием и чувством порядка. Больше не было ничего, только горы и беспросветные провалы меж ними. И ветер, который дул в сторону, снося космический корабль в центр воронки, окруженной покосившимися скалами.

Еще не поняв, с чем им довелось столкнуться, Влад прибавил скорость, стремясь удалиться от этого неприятного места. Ветер ударил в лицо с такой силой, что Влад очень скоро понял, что долго так не выдержит.

– Что это? – крикнул он, захлебываясь ветром.

– Уходить надо! – вместо ответа закричала Чайка. – Скорость!

Какая скорость, если каменно-твердый воздух забивает горло, разрывает грудь и, кажется, сейчас выдавит глаза…

Решение пришло мгновенно и словно само собой. Вспомнилось давнее присловье, пришедшее от дедов и прадедов, живших на Старой Земле, с которой еще не ушли ведьмы: «Никогда не дерись с бревном: ты его сломаешь – ничего хорошего не будет, оно тебя сломает – тоже ничего хорошего не будет». Давно уже никто ничего не строит из спиленных деревьев, а присловье живет, напоминая, что разум дан не для того, чтобы тупо бороться против слепой силы. Влад позволил ветру беспрепятственно сносить ступу к той пасти, что обсосала вершины, и все силы кинул на то, чтобы, двигаясь поперек ветра, набрать нужную скорость прежде, чем пасть сомкнется за ними. Что прячется в пасти, думать не хотелось и совершенно не хотелось попадать туда не по своей воле.