Черный смерч - Логинов Святослав Владимирович - Страница 35

Глава 6

Ворота отворили, Таши с Уникой вошли в родное селение. Люди стояли плотно, мужчины и женщины вперемешку, и лишь детей не было ни одного, и это яснее всяких слов объясняло, о чём думает большинство. Никто не сказал йоге ни единого слова, да и что можно сказать в такую минуту?

В стороне отсюда, за домами, возле стены, выходящей на неостывшее поле, Калинка, навалившись грудью на бьющуюся на земле Ладу, цепко держала её и жарко, бессмысленно уговаривала:

– Ну что ты, милая, да успокойся, пройдёт…

– Тва-арь!.. – хрипела Лада, порываясь встать. – Я её копьём проткну!

– Ну куда ты? – Калинка насела на подругу медведицей, обхватила полными веснушчатыми руками, не позволяя и шевельнуться. – Ты лучше поплачь, милая, ей-слово, полегчает!

– Тва-арь!.. Пусть сына отдаст!

– Ну что ты говоришь, глупая! Ты лучше поплачь… Беда приключилась, сгинул малец, так раскинь умишком, ведь не просто так сгинул, за всех за нас. Ведь там, на поле сколько народищу было, а он всех спас. Там же и твоих двое было, я видела, Литко невредимым возвращался, и Дивша тоже цел… А ну как их чужинцы поубивали бы?..

– Они большие, сильные, отбились бы как-то, победили бы без этой ведьмы! Я бы сама воевать пошла… Ой, мамоньки, что же это делается, дитя дьяволу в когти отдать… Как её, проклятую, земля носит!

– Да не убивайся, Ладонька, ну бывает… Вспомни, ведь двое у тебя умерли младенчиками, а ты новых родила, ещё краше. И сейчас родишь, я же знаю. А Рон твой сейчас вместе с предками. Думаешь, он бы тебя похвалил?..

– У демона он в лапах! Кабы просто умер – я бы стерпела, а за что так-то надругались над кровинушкой? Своего так небось не отдала!

– Ну как бы она это сделала? Её парень уже взрослый, а других детей ей Лар не дал.

– Своих нет, так она, стерва пустобрюхая, чужих губит! А я-то, дура, сына родного с ведьмой отпустила! Ой, лишенько!

– Ты поплачь, милая, поплачь. А то домой пойдём, там Сенушка заждалась, тоже ведь малая. Ну пошли к дочке, а? Да брось ты это копьё, пусть валяется, где лежит!

Тейко встречал вернувшихся возле самых ворот. Хмарно было на душе у вождя. Что же это получается – бился, себя не щадил, людей берёг, рану кровавую получил, а победа как бы и не его? Все будут говорить: «У Еши нефрит в руках загорелся, а вождь не смог ничего!» Да и вся битва, если рассудить здраво, выиграна колдуньей. Малой кровью одолела врага мангаска, подумаешь, мальчонку сопливого в жертву принесла, и теперь вся честь ей, а он, Тейко, выходит, только зря людей губил. Посидел бы лишний час за стенами, глядишь, и вовсе бы никто из родичей не погиб. А теперь – помянут ему этот бой вдовы и сироты!

Но более всего пугала вождя мысль о том, что в руках у сопляка Таши сейчас находится волшебный нож. Отыскался-таки, и теперь не будет в роду единства. Даже послышался шёпот за спиной: «Вот бы кому вождём быть!..» Хотя ерунда это, не может такого быть. Ну кто такой Таши? – ведь года нет, как он посвящение прошёл, ему ещё и на совете говорить рано.

Да ещё йога тут приплелась, мангаска проклятая. С того памятного дня, почти шестнадцать лет назад, когда судили Унику смертным судом за непрощаемый грех кровосмесительства, Тейко не видел Унику вблизи. Исхитрялся как-то, чтобы не встречаться даже на людях. Да и сама йога не горела желанием видаться с тем, кто добивался когда-то её руки. И неважно, что само время оправдало преступницу, Тейко её не простил. И теперь, при одной мысли, что встретятся они сейчас глаза в глаза, душа наполнилась чёрной желчью. И плевать, что ублюдок Таши Лучника уродился не слизистым гадом, а весь в отца – всё равно он ублюдок! И йога тоже – мангаска! Люди думают, она селение спасла? Как бы не так! Она демона привела из Сухого лимана, вот ужо вернётся чудовище – восплачут тогда беспечные родичи, возрыдают прежалостно, да поздно будет!

Но главное – родовой нефрит, по праву принадлежащий ему, Тейко, теперь в руках у ненавистного йогиного отродья.

Надо было бы выйти за ворота, встречать пришедших, но Тейко остановился, не доходя отодвинутых плах. Стоял со спокойным, ничего не выражающим лицом. Горячая боль билась в покалеченной руке, и так же больно ударяло в грудь сердце. Боялся ещё, что ёкнет сердчишко старой памятью, но от этой беды Лар миловал. Ёкнуть-то в душе ёкнуло, но одной лишь застарелой ненавистью, к которой Тейко давно был готов. А вот к чему он не был готов, так это к тому, что Таши, не дожидаясь слов и вопросов, вытащит из наременных ножен невиданный зелёный клинок и, уложив его на ладони, ручкой вперёд протянет вождю.

– Вот, сыскали. Предки помогли.

Тейко гулко сглотнул, не в силах поверить удаче, потом смешался, чуть ли не покраснел. Нужно было что-то сказать – ну не спасибо же, как за малую услугу…

– Ты, это… – выбормотал Тейко, – когда время придёт, так сватайся, я не буду против…

Большего счастья Таши не мог и представить.

Остальные воины не особо и прислушивались к быстрым и негромко сказанным словам. Главное, что священное оружие рода возвращено людям, враг разбит наголову и воины больше всего на свете рвались в погоню, чтобы на берегах Великой и памяти не осталось о гривастых мэнках. Ваша уже разделил воинов на две группы – тех, кто останется в селении, и тех, кто будет гнать и бить бегущего противника, и ждал лишь знака шамана. Впрочем, Калюта и сам пребывал в затруднении.

– За ворота можно? – спросил он, едва Уника появилась в селении.

– Нет! – отрезала йога. – Без тебя им мэнков гнать нельзя, а ты нам нужен. Пусть лучше бегут, кто жив остался.

Перехватив встревоженные взгляды мужчин, Уника добавила поспешно:

– Демон тут ни при чём, его отогнать несложно, а вот мэнки, даже бегущие, могут развернуться, если поймут, что среди преследователей нет колдунов.

Ваша крякнул огорчённо, но понимая, что в таких делах йоге лучше не перечить, махнул рукой, показывая, что погоня откладывается.

– На поле-то можно выйти? – только и спросил он. – Убитых подобрать и раненых, если есть…

– На поле можно.

Через полчаса вокруг частокола уже вовсю кипела работа. Своих в бою с мэнками погибло шесть десятков, да ещё двенадцать человек было тяжелораненых. Чужинцев насчитали в семь раз больше, и далеко не все были убиты яростным демоном, кое у кого торчала в груди меткая стрела, хотя куда больше погибло от удара топором.

– Слабы гады в рукопашном бою! – порадовался кое-кто из молодых охотников.

– Слабы, – согласился Мугон, распоряжавшийся на поле, – жаль вот, ты по молодости не помнишь войны с согнутыми. Мы против них в рукопашной схватке тоже слабы были, а извели проклятых под корень. Гляди, как бы теперь мэнки с нами так же не сделали.

– Это ты о чём, дядя Мугон? – изумился воин.

– О том, что следует не только топором махать, но порой и головушку потрудить не мешает. Думаешь, о чём сейчас наши чародеи толкуют?.. То-то и оно. Послушать бы хоть одним ухом…

В Круглой землянке под строгим взором малого идольца совещались трое колдунов, и говорили они сейчас вовсе не о нашествии.

– Вот, значит, что за демон… – говорил Ромар, стараясь неподвижно удержать трясущуюся голову. – Что ты его с прежнего места сорвала, это хорошо, нечего ему рядом с Хоботом делать, двум демонам в одном логове не ужиться, оттого и неустройства проистекали. Теперь, значит, Хобот будет поспокойнее. Вот только Турана, беднягу, надо к месту приспособить, здесь ему оставаться нельзя, а то кровавыми слезами умоемся.

– Сама знаю, – устало проговорила йога. – Посуди, каково этакое чудище на поводке держать. Я хочу отвести его к Баюну, привязать к пещере чужинского мага.

– Баюн разве чужинец? – тревожно спросил хозяин землянки.

– Он и вовсе карлик, – усмехнулась колдунья. – Из неведомых, каких наши предки не помнят. Только его народа на земле не осталось, извели весь как есть.

– Точно?

– Он сам говорил, а Ромар его слова проверял. На людей у него зла нет, его род сгинул прежде, чем первопредок Лар на свет явился. Да у него сейчас ни на кого зла нет, за столько-то лет всякая ненависть выдохнется и истлеет.