Автопортрет - Каралис Дмитрий Николаевич - Страница 75

Месяц я не писал - занимаюсь разной чепухой, включая обменные дела нам предложили 3-х комнатную квартиру на Малом проспекте, и мы подали документы на обмен.

Пойду спать дальше.

19 апреля 1989 г.

Мы поменялись. Уже 10 дней как живем в трехкомнатной квартире площадью 42 кв. м на Малом пр., 80. У меня - кабинет с окном во двор, там сирень и милиция. Ольга купила по случаю в комиссионке двух-тумбовый стол за 40 рублей. Требуется реставрация столешницы, но терпимо.

В Зеленогорске снега нет, тюльпаны зеленеют, бутончики прячутся в листьях. 15 марта поставили рассаду - 16 ящиков: капусту, помидоры, астру, бархатцы. Поставил рассаду и в торфяных горшочках на окне в кабинете - там солнце.

В магазинах нет пленки. Пленки нет.

Ремонт в квартире нужен, но нет сантехники. Ничего нет.

Прочитал рецензию Житинского - тепло написано. Редакторша прочитала, сказала, что роман ей нравится, даст одобрение, деньги в мае.

Кабинет не обжит, неуютно еще. Обживем. Главное, чтобы писалось. Боюсь, рассадный сезон не даст возможности, но буду пытаться.

4 июня 1989 г. Зеленогорск.

Не пишу. Думаю. После романа все кажется мелковатым.

Ольга допродает рассаду. Весна ранняя. 930 руб. на сегодняшний день. Но деньги почему-то не радуют.

17 июня 1989 г. Зеленогорск.

Не пишу. Все еще думаю. А что думать-то? Писать надо.

Приезжал на пару дней Вит. Бабенко из Москвы со старшим сыном Никитой. Жили в нашей квартире. Уехали на финском экспрессе из Зеленогорска. Съели по шашлыку, которые я приготовил, и отбыли. Виталий предложил мне открыть в Ленинграде представительство их издательского кооператива "Текст" и возглавить его. Я подумал и согласился. Посмотрим, насколько это серьезно.

Кооперативу уже год, его учреждали братья Стругацкие, Кир Булычев и московский литературный молодняк - любители фантастики. В том числе Виталий - он директор. Они уже издали пару книг - "Глубокоуважаемый микроб или Гусляр в космосе" Кира Булычева и еще что-то. Есть представительство и в Таллине - его возглавляет Миша Веллер. Ба! знакомые все лица!

На чай, мыло и стиральный порошок с 1-го июня ввели карточки. Это вдобавок к карточкам на сахар, которые действуют уже год. Хорошо живем...

Скоро 40 лет. Вот ужас-то где...

Бегаю. Но форму еще не обрел - был перерыв три месяца.

30 августа 1989 г. Зеленогорск.

Грустно. Лето кончилось.

В середине июля - жаркого и голубого - я взялся строить отдельный вход с верандой. И сейчас сижу под ее крышей. Веранда отделана снаружи, но не доведена до конца внутри - нет материала.

Приезжала Маришка, жила в Зеленогорске две недели. Я сделал им с Максимом чердачок с окнами на веранду. Мы сидели с Ольгой за столом, а их размытые стеклами физиономии мелькали наверху. У них там свои комнатки - они затащили спальный мешок, надувной матрас, лампу, помятый чайник, чашки, тарелки и целыми днями сидели там, устраивая меблировку и наводя уют. Ольга даже им туда обед передавала. На обрезках строганных досок они нарисовали экран телевизора с ручками, приемник, магнитофон и по очереди включали эту электронику.

- Максим, включи "Утреннюю почту" по первой программе.

- Нет, я хочу "Ну погоди!". Сейчас начнется.

- Ну, хорошо, давай "Ну, погоди!" Седьмую серию...

Грустно. И из-за того, что Маришка улетела, и потому что лето кончилось. А так же по причине 8 страниц текста, которые я только и сделал за все лето.

Вчера ходили за грибами, принесли две корзинки. Я отобрал сыроежки и приготовил грибную солянку - с картошкой, корешками, морковкой, сметаной. И съел три порции: свою, добавку и доел порцию Максима.

Купил у книжного магазина на Мойке "Лолиту" Набокова и прочитал.

Набоков - мастер слова, художник, но как мало души в этом романе. Иногда, вынужденный водить читателя за нос (явно, что своего опыта общения с нимфетками у него не густо, и в подобной передряге он не бывал) - Набоков берет высотой языка и красотами стиля, скрывает провалы в психологии, и главные герои его - Лолита и Гумберт Гумберт - не видны, мне не хватает их жизненной выпуклости. Подобное я заметил и в "Приглашении на казнь", которое также купил на Мойке этим летом.

В магазинах день ото дня все хуже и хуже. И такое ощущение, словно кто-то, неведомый и могущественный еще, злорадно потирает руки: "Вы хотели демократии, перестройки? А вот вам демократия - получите!"

27 сентября 1989 года. Ленинград.

Хороший сентябрь нынче: тепло, солнечно. Часто бываю в центре и брожу с удовольствием маршрутами моего героя Игоря Фирсова - Марсово поле, канал Грибоедова, Михайловский садик...

Теперь у меня есть кабинет. Но не хватает того святого одиночества, когда начинает говорить душа. Суета. Сегодня, например, оклеивал обоями туалет, вчера приходил водопроводчик менять унитаз, позавчера привозили мебель и т.п. Суета эта загоняет душу во мрак, небытие, и только к ночи, когда не грохочут трамваи по Малому проспекту, душа подает свой слабый голос.

Сегодня, листая старую записную книжку и перебирая альбомы с фотографиями (я укладывал их на новое место), я ужаснулся тому количеству ошибок, которое совершил к 40 годам. И той мерзости, что наделал людям.

Список грехов составить, что ли? Полагаю, он уже составлен на небесах.

Все равно стыдно...

12 октября 1989 г. Дома.

Сегодня снились удивительно красивые сны. Парашютные прыжки, драки с компанией малолеток, танки наезжали на меня и с визгом выдвигали стволы, чтобы придавить меня к стенке... И видел отчетливо даже шерсть на холке собаки. Картинки менялись с поразительной затейливостью, как в калейдоскопе. И все сны - цветные. Ничего подобного раньше не снилось. Накануне пил два дня по случаю выхода сборника "Точка опоры". Там мой рассказ "Случай с Евсюковым".

15 октября 1989 г. Дома.

Вчера в Доме писателя обмывали со Смоляровым выход моего рассказа. Мыслей было много, навалом. Сейчас все куда-то подевались. Выхаживаюсь. Сломал стенку запломбированного зуба, и об него оцарапал свой беспокойный язык. Ем с трудом, язык покрыт белым налетом. Но сегодня ночью проснулся с удивительно приятным ощущением в груди. Умиление чем-то необъяснимым. Может быть, от того, что вчера вечером был телевизионный сеанс экстрасенса Чумака?

А сейчас - противно во рту, противно в душе, и Ольга спит на другом диване. Сижу в кабинете, слушаю "Радио "Свобода"- говорят про нашего бывшего тяжелоатлета, чемпиона мира Юрия Власова. Сейчас он политик и писатель.

22 октября 1989 г.

На выходные ездили в Зеленогорск. Посадили две яблоньки и малину. Копал грядки - до пота.

Запомнилось. Я сидел на корточках в огороде, поднял голову и увидел: наш зеленый домик, голое рябиновое дерево с гроздьями ягод и синие тучи на севере.

Вечером, прихватив Максимкиного приятеля Тарасика, ходили в сауну. Изумительно сходили: вода в бассейне прохладная, чуть обжигающая; пепси, которое сразу не проглотить; хрустящие румяные яблоки. Покой. И кожа еще долго оставалась теплой, пока мы добирались до дома через железнодорожные платформы и пили чай на веранде. И мелькнула мысль: запомнят ли пацаны этот поход в баню? И если запомнят, то как? Будут ли помнить меня, или только свистящую воду из шланга, которой они брызгались, и ледяные брызги из бассейна?

23 октября 1989 г. Ночь.

Не могу спать в кабинете - одолевают мелкие городские комары. В прежней квартире их почему-то не было, хотя мы жили напротив Смоленского кладбища камнем добросишь до оград. Сейчас у меня под окнами клены и серебристый тополь, садик. Оттуда, поди, и летят.

Странное дело: обставил кабинет, развесил картины и картинки, за спиной - книжные стеллажи, рядом - шаляпинское кресло Ольгиной бабушки, на круглом столике телефон - а не пишется ни черта!

А сегодня подумал, что столик на кухне, за которым я привык работать на прежней квартире, так и подманивает меня. И кухня кажется симпатичней буржуазного кабинета. Почему?