Тарзан и «Иностранный легион» - Берроуз Эдгар Райс - Страница 7

– Да, пожалуй.

– Конечно, это так. Лорд упал вниз, и его схватил тигр. Это был его крик.

Бубенович показал в сторону.

– Значит, сюда направляется его дух. Все обернулись.

– Никогда не видел ничего похожего! – воскликнул Розетти. – Ну и парень!

Перелезая и перепрыгивая с дерева на дерево, с тушей на плече к ним приближался англичанин. Через минуту он прыгнул на платформу.

– Это наш завтрак, – объявил он спокойным тоном. – Присоединяйтесь ко мне.

Сбросив тушу, он вытащил нож и отрезал изрядную порцию. Отодрав кожу от мяса сильными пальцами, он присел на корточки в дальнем углу платформы и вонзил острые зубы в сырое мясо.

Челюсть у Шримпа отвисла, глаза округлились.

– Почему вы не хотите поджарить его? – спросил он.

– На чем? Вокруг нет ничего сухого, чтобы разжечь костер. Если вы хотите мяса, вы должны научиться есть сырое мясо до тех пор, пока мы не устроим постоянный лагерь и не раздобудем чего-нибудь подходящего для костра.

– Ну, – сказал Шримп, – я достаточно голоден, чтобы есть даже сырое мясо.

– Я готов попробовать что угодно, – присоединился к нему Бубенович.

Джерри Лукас отрезал маленький кусочек и начал жевать его. Клейтон наблюдал, как трое мужчин жуют по кусочкам теплое сырое мясо.

– Такой способ есть сырое мясо не годится, – сказал он. – Отрывайте куски, которые вы можете проглотить, и глотайте их целыми. Не жуйте их.

– Как вы научились всему этому? – спросил Розетти.

– Так делают львы.

Розетти поглядел на других, покачал головой и затем попытался проглотить слишком большой кусок оленины. Он подавился и начал кашлять.

– Дьявол! – прохрипел он после того, как выплюнул кусок. – Я никогда не учился у львов.

После первой неудачной попытки дело у него пошло лучше.

– Это не так уж и плохо, если глотать мясо кусками, – согласился Лукас.

– Оно наполняет ваш желудок и дает вам силу, – сказал Клейтон.

Он перебрался на соседнее дерево и принес плодов дуриана. Теперь все уплетали их с удовольствием.

– После этого завтрака, – сказал Шримп, – на свете нет ничего, чего я не смог бы съесть.

– Я проходил мимо ручья поблизости, – сказал Клейтон. – Мы можем там напиться. Я думаю, нам лучше начать действовать. Мы должны сделать большую рекогносцировку, а потом составить план. Вы можете взять с собой свое мясо, если боитесь проголодаться. Но здесь повсюду множество дичи: Мы не останемся голодными.

Никто не захотел тащить мясо, тогда Клейтон сбросил тушу на землю.

– Для полосатых, – сказал он.

Солнце находилось в зените, и лес был полон жизни.

Бубенович почувствовал себя в своей стихии.

Здесь были животные и птицы, которых он изучал по книгам и по чучелам в музеях. Но встречалось много и таких, изображения которых он никогда не видел, а только слышал о них.

– Настоящий музей естественной истории с живыми экспонатами, – восхищался он.

Клейтон вышел к ручью, и все утолили жажду. После этого он вывел их на тропу, протоптанную животными. Она вилась как раз в том направлении, которого он и Лукас решили придерживаться, – к западному берегу. До него было много дней пути.

– По этой тропе редко ходят люди, – сказал Клейтон, – но очень часто разные животные: слоны, носороги, тигры, олени. Наш завтрак я нашел тоже здесь.

Шримп хотел спросить, как он поймал лань, но удержался, рассудив, что он и так слишком фамильярен с британцем. Он все же вынужден был признать, что англичанин – неплохой парень.

Они приближались к повороту тропы, когда Клейтон вдруг остановился и предостерегающе поднял руку.

– Впереди нас идет человек, – негромко сказал он.

– Я никого не вижу, – заметил Розетти.

– Я тоже, – сказал Клейтон, – но это так.

Он стоял неподвижно в течение нескольких минут.

– Он идет в том же направлении, что и мы. Я пойду вперед и взгляну на него, а вы медленно следуйте за мной.

Он влез на дерево и исчез впереди.

– Мы никого не видели, никого не слышали, а этот парень уверяет, что кто-то идет впереди, и даже говорит, каким путем он идет!

Розетти вопросительно посмотрел на Лукаса.

– И все же он не бывает неправ, – сказал Джерри.

Синг Тай не умер. Японский штык нанес жестокую рану, но не повредил внутренних органов. Два дня Синг Тай пролежал в луже собственной крови, потом вылез из своей пещеры, страдая от боли и слабости, вызванной потерей крови, и медленно побрел по тропинке в деревню Тианг Умара. Люди Востока легче примиряются со смертью, чем люди Запада, настолько велика разница в их житейской философии. Но Синг Тай не хотел умирать. Пока была надежда, что его любимая мисс жива и нуждается в нем, он должен жить. В деревне Тианг Умара он мог хоть что-нибудь узнать о ней. Тогда он будет в состоянии решить, жить ему или умереть.

Итак, верное сердце Синг Тая билось, хотя и слабо. Все же были моменты, когда он сомневался, хватит ли у него сил добраться до деревни.

Он как раз предавался этим горестным мыслям, когда, к своему великому изумлению, увидел почти нагого великана, появившегося на тропе перед ним.

Бронзовый гигант с черными волосами и серыми глазами напугал китайца. «Это, наверное, конец», – подумал он.

Клейтон спрыгнул на тропинку с ветки свесившегося над ней дерева. Он заговорил с Синг Таем по-английски, и Синг Тай ответил ему на том же языке со следами специфического англо-китайского жаргона.

В Гонконге Синг Тай несколько лет жил в домах англичан.

Клейтон осмотрел пропитанную кровью одежду и увидел, что туземец, казалось, вот-вот лишится сознания.

– Каким образом ты получил эту рану? – спросил он.

– Японец – человек-мартышка проткнул меня штыком.

Он показал на свой бок.

– За что? – спросил Клейтон. Синг Тай рассказал свою историю.

– Есть здесь поблизости японцы?

– Мой так не думает.

– Далеко ли до деревни, в которую ты хочешь попасть?

– Теперь не очень далеко. Может быть, одна миля.

– Жители этой деревни хорошо относятся к японцам?

– Нет. Сильно ненавидят японцев. Из-за поворота тропы показались спутники Клейтона.

– Вы видите, – сказал Лукас, – он снова оказался прав.

– Этот парень всегда прав, – проворчал Розетти. – Только я не понимаю, как ему это удается.

Синг Тай с опаской смотрел, как они приближались.

– Это мои друзья, – успокоил его Клейтон, – американские летчики.

Клейтон пересказал им историю Синг Тая, и было решено, что они пойдут в деревню Тианг Умара. Клейтон взял китайца осторожно на руки и понес его. Когда Синг Тай предупредил, что они уже приближаются к деревне, англичанин опустил его на землю и приказал всем ждать здесь, пока он сходит и разузнает, нет ли там японцев. Японского отряда в деревне не оказалось, и Клейтон вскоре вернулся за остальными.

Синг Тай объяснил вождю деревни, кто эти люди, и Тианг Умар принял чужестранцев хорошо. С помощью Синг Тая, служившего переводчиком, Тианг Умар сообщил им, что японцы ушли накануне утром и увели с собой голландскую девушку и одного из его юношей. Он знал, что деревня, занятая японцами, находится на расстоянии одного дня пути на юго-запад. Он был уверен, что, если они подождут в его селении, то юноша Алэм вернется, так как японцы взяли его только в качестве проводника и переводчика, необходимого им в деревнях, через которые будет проходить их путь.

Было принято решение дождаться Алэма. После этого Клейтон отправился в лес. Вскоре он возвратился, неся в руках упругие и тонкие ветки и немного бамбука. Из этого, а также из веревки из растительных волокон, данной ему Тиангом Умаром, он смастерил лук, несколько стрел и копье. Каждому он придал твердость с помощью обжига. Из парашютного шелка Клейтон сделал колчан.

Его компаньоны наблюдали за ним с огромным интересом. И лишь на Розетти не произвело особого впечатления объяснение Клейтона о том, что это его оружие может служить им не только для того, чтобы охотиться за дичью, но и как оружие защиты и нападения на людей.