Возвращение Богов - Ливадный Андрей Львович - Страница 10

Не было ничего сверхъестественного… были люди, их дела… и следы, вернее шрамы, наносимые их поступками.

Антон стоял на краю обширного горного плато, за прошедшие со дня своего формирования миллионы лет уже изрядно изъеденного по краям эрозией, покрытого скудным слоем почвы, на которой произрастали чахлые кустики травы, цеплявшейся корнями за трещины в камне, и смотрел на длинную уродливую борозду развороченной земли и растертых в пыль камней, в конце которой, накренившись, застыл хищный силуэт его истребителя.

Сердце Вербицкого сжала тоска при виде изувеченной боевой машины, которой уже не дано было взмыть в небеса. Бронеплиты ее обшивки обуглились, почернели, изменив до неузнаваемости контур истребителя, задние стабилизаторы, размягчившиеся от температуры, понуро обвисли и застыли в этом скорбном и немного комичном состоянии.

И все же в его душе тлел слабый огонек надежды.

Подойдя вплотную к покалеченной стальной птице, он с трудом отодвинул заклинивший люк и влез в кабину. Осмотр повреждений произвел на него удручающее впечатление. Удар о скалы был жестоким, вибрация в момент касания прошлась по внутренностям корабля, выбив экраны, порвав кабели и деформировав переборки. Нечего было и думать о том, чтобы пытаться восстановить тут что-либо, – такая задача была едва ли под силу целой восстановительной бригаде с набором необходимого для ремонта оборудования. При таких повреждениях машину наверняка бы списали в утиль…

Фотографию родителей сложило пополам, зажав между смятыми консолями пульта. Антон осторожно извлек карточку, стараясь не пораниться об острые огрызки стекла, торчавшие на месте обзорных экранов, и, разгладив ее, положил в нагрудный карман.

Собрав кое-какие вещи и оружие из бортовых неприкосновенных запасов, он свалил все в пустой пластиковый кофр и спрыгнул на землю.

Его спутник был уже тут как тут и озадаченно обнюхивал покоробленный, покрытый окалиной металл, поминутно фыркая и мотая головой, словно стремясь отогнать от себя неведомые и раздражающие запахи перегретого железа, горелой изоляции и пролитого масла. Заслышав шум, он поднял голову и озадаченно посмотрел на Антона, словно спрашивая: откуда взялся тут этот странный, дурно пахнущий предмет?

Антон усмехнулся, потрепав его по загривку.

Если и существовало в данный момент что-то, что не укладывалось в рамки обыденного понимания вещей, так это был этот грациозный теплокровный хищник, несомненно грозный и сильный, но по какому-то странному стечению обстоятельств питавший к человеку дружеские чувства.

Пока Антон перетряхивал и упаковывал кофр, он ходил кругами вокруг изуродованного истребителя, словно пытаясь запомнить очертания машины, и при этом его глаза горели желтым, недобрым блеском, а шерсть на загривке то опускалась, то внезапно вставала дыбом, словно в разуме существа шли мучительные и не совсем приятные мыслительные процессы.

Наконец он успокоился, сел и внимательно посмотрел на Антона, который, установив вокруг корабля несколько противопехотных мин, соединял их в один управляемый мини-компьютером комплекс.

Лучик надежды в его душе то угасал, то разгорался вновь с удвоенной силой.

Во-первых, он не знал, куда запропастился тот проклятый перехватчик, пилот которого поначалу струсил, а потом пытался добить его, ползущего по камням. Антон сомневался, что тот покинул планету, не осмотрев останки его истребителя, но, судя по размытым дождем следам, с момента падения никто не подходил к покореженной машине, будь то человек или зверь.

Еще у него из головы никак не шел крейсер, который, по логике вещей, должны были вызвать перехватчики. Если ему каким-то образом удастся избежать оставленной Антоном на орбите ловушки, то рано или поздно здесь появится его спускаемый модуль, а это, в свою очередь, был реальный и весьма перспективный шанс завладеть десантным кораблем противника и прорваться к своим.

В общем, Антон, расставив мины и детекторы, не собирался покидать этот район, а решил обосноваться где-нибудь поблизости, чтобы иметь возможность издали наблюдать за своей машиной и в случае чего использовать любой, даже самый мизерный шанс…

Он разогнулся, невольно поморщившись от боли, прострелившей раненый бок, и окинул взглядом далекий туманный горизонт.

Отсюда, с обрыва горного плато, открывался великолепный вид.

Диск звезды сиял в безоблачном лазурном небе, посылая к земле жаркие полуденные лучи. Справа от Антона изломанной, заснеженной линией к самому горизонту тянулись перевалы и пики горного хребта. Сзади, за его спиной, раскинулось каменистое плоскогорье, сразу за его крутым обрывом начинался тот самый каньон, в теснине которого Антону удалось вырвать из штопора свой истребитель. Каньон имел около трех-четырех километров в ширину и уходил вдаль неровной змеящейся линией. Несмотря на солнечный полдень, дно древнего разлома коры планеты скрывал полумрак.

По левую руку от застывшего в задумчивости человека клубилась туманом испарений огромная, поросшая лесом котловина, очень сильно напоминавшая ему кратер, какие обычно возникают на лишенных атмосферы планетоидах после попадания крупного метеорита или астероида. Скорее всего так оно и было. Края котловины поднимались круто вверх, образуя почти что отвесные склоны высотой в один-два километра.

Замыкало картину окружающего мира расположенное прямо перед Антоном узкое и мрачное ущелье, по дну которого стремительно бежал пенистый горный поток. Оно являлось как бы продолжением каньона, отделенное от него плоской горной возвышенностью, но было гораздо глубже и уже.

Пока Антон созерцал ландшафты, его спутник закончил осмотр диковинного объекта, подошел и сел рядом, устремив взгляд зеленых глаз в котловину.

Рука Антона непроизвольно легла на мягкую холку животного, которое, сидя, было ему почти что по грудь.

– Урм?.. – Пух поднял голову и вопросительно посмотрел на человека.

Антон был поражен естественностью и непринужденностью этого движения, в этот момент сидящий рядом с ним зверь столь сильно напоминал своим обликом и повадками самого заурядного и искренне привязанного к своему хозяину кота, что Вербицкий на секунду засомневался в здравости собственного рассудка…