Смежный сектор - Ливадный Андрей Львович - Страница 19

...

Поединок нервов. Он страшнее самого жаркого боя.

Ван Хеллен, сотни раз вступавший в схватки с ксенобианами, мог в этот момент поручиться лишь за самого себя. Он лежал под прикрытием черного ствола поваленного поперек тропы дерева, понимая, что если у кого-то из ребят не выдержат нервы, им придется туго... очень туго, учитывая неопытность бойцов группы... Собственно это будет равносильно провалу, потому что выстоять в бою против чужих могут лишь те, кто осознано вступает в схватку. Все остальное означало психологический проигрыш, неважно уничтожат они этот патруль или нет.

Антон лежал по правую руку от командира. Короткий ствол ИПК медленно поворачивался, провожая мертвенным взглядом компенсатора растянувшиеся цепью фигуры.

Лица чужих выглядели как маски, – издали у бойцовских особей, в отличие от разумных ксенобиан, невозможно рассмотреть индивидуальных различий, – все они казались одинаковыми: узкий яйцеобразный череп, симметричные впадины вместо щек, тонкие ороговевшие дыхательные щели, безгубые рты, с острыми жвалами, и выпученные фасетчатые глаза, – наиболее уязвимое место, особенно когда дело доходит до рукопашной схватки.

Одного взгляда на эту мерзость хватало, чтобы породить стойкую внутреннюю неприязнь, граничащую с брезгливой ненавистью. К тому же чужие распространяли вокруг себя настоящее зловоние, – запахи являлись для них средством общения, а звуки, похожие на скрежет металлических пластин, лишь дополняли сложные флюиды, соединяя их в осмысленные предложения.

...Антон впервые видел живых ксенобиан так близко. Его снова, как на той поляне начало лихорадить, но после эксцесса с безобидным ремонтным механизмом он на удивление быстро справился с эмоциями: изнывая от отвращения, Постышев продолжал жадно разглядывать фигуры чужих... Схватка казалась неизбежной, дистанция между людьми и ксеноморфами уже сократилась до пятидесяти метров, когда последние внезапно повернули, двигаясь по уродливой просеке, проложенной много лет назад бесновавшимся тут смерчем декомпрессионного взрыва.

Сердца бились глухо и часто, мышцы дрожали, но никто не шелохнулся, провожая гротескные фигуры похолодевшими взглядами.

Наконец они скрылись из вида за клинообразным выступом леса.

Доминик вдруг осознал, что весь взмок от напряжения.

Давно он не испытывал такой кошмарной неопределенности, но теперь она прошла, сгинула, потому что ребята выдержали, никто не коснулся сенсора огня, не вскочил, не побежал в ужасе...

Это была победа, значение которой трудно переоценить.

В следующий раз, столкнувшись лицом к лицу с ксенобианами, никто из молодых бойцов уже не остановиться, в оцепенении разглядывая фигуры ксеноморфов, – за короткие минуты запредельного нервного испытания, каждый не только одолел собственный страх, но и ощутил себя полноправным членам боевой группы. Они стали ближе друг другу.

Моральное перерождение только начиналось, пройденное испытание – лишь первый шаг по краю пропасти, где лежит узкая, ненадежная тропа их линии жизни.

Доминик знал, что в конце пути всегда витает призрак смерти, но его ребятам сейчас не нужно таких откровений. Они справились, и теперь у него появилась надежда.

Просеку они преодолели парами, прикрывая друг друга. Ван Хеллен перебежал через открытое пространство последним.

Сверившись с известными только ему ориентирами, он рукой указал направление.

– Двигаемся в темпе. Мы должны войти в центр зоны патрулирования чужих. В темпе, – это не значит напролом. Я иду первым, остальные след в след. Ветки не обламывать, наступать по возможности на твердые участки почвы. По запаху они нас не обнаружат, – Доминик указал на толстый пористый слой мягкой подошвы сапог своего скафандра. – Это специальное дополнение, изобретенное много лет назад. Материал впитывает запахи почвы – ни один анализатор не покажет, что тут прошли люди. Забрала гермошлемов закрыть, – ксенобиане способны уловить даже ничтожные флюиды постороннего запаха, который разносят токи воздуха.

Опять тишина, нарушаемая лишь звуками собственного дыхания.

Они шли по мертвому редколесью, пологий уклон казался бесконечным, словно группа из пяти человек спускалась на дно исполинской воронки. Ни Антону, ни его товарищам было невдомек, что когда-то очень давно тут существовало искусственное мелководное озеро. Сейчас от него осталась лишь впадина, где царствовали утратившие листву мертвые узловатые деревья, почва под ногами была ненадежной, она то мягко пружинила, то предательски бугрилась завалами обломанных древним ураганом ветвей, то исчезала вовсе, открывая твердые участки серо-стального покрытия, похожего на уложенную плашмя переборку...

Несколько часов они двигались в изнурительном темпе, пока впереди не показалась внушительная пустошь, – мертвый лес расступился, открывая ассиметричное пространство с которого неведомая сила смахнула не только деревья, но и слой почвы, обнажая вздувшийся пузырями металлопластик.

По всей площади исковерканной пустоши виднелись остовы разбитых машин, в центре ломаной линией протянулись странные постройки, издали похожие на островки ксенобианских джунглей.

Ван Хеллен остановился.

– Здесь происходил тот бой... – Скупо пояснил он. – Черная линия впереди – это древние ксенобианские укрепления. Мы сможем укрыться в одном из них, чтобы сделать привал.

Он замер, сканируя окрестности, потом сделал знак рукой, указывая направление.

Бег в скафандре – удовольствие ниже среднего.

Андрей Лозин старался не отставать от командира, постоянно поглядывая по сторонам, – он уже начал интуитивно опасаться открытых пространств, понимая, что в такие минуты, не смотря на камуфляжное покрытие экипировки, их отряд все-таки можно обнаружить простым визуальным наблюдением.

Очевидно, Ван Хеллен мыслил приблизительно в том же ключе: когда они удалились от пограничных зарослей примерно на километр, командир резко сбавил темп, заставив бойцов лечь и двигаться ползком.

Линия черных как смоль укреплений теперь приближалась очень медленно, но зато восстановилось сбившееся дыхание, да и нервозности поубавилось. Андрей полз по правую сторону от командира, невольно сравнивая все пережитое за последние часы с теми ощущениями, что возникали при виртуальных тренировках.

На поверку все оказалось не так, как предлагал смоделированный компьютерами полигон. Ощущения не те, – острее, однозначнее, резче.

Исчез азарт, физическое напряжение оказалось в десятки раз выше, чем в тренажерных залах, сознание перестраивалось буквально на ходу, – сейчас не хотелось даже вспоминать, как они бесшабашно гонялись за фантомами ксеноморфов по виртуальным джунглям...

До линии укреплений оставалось метров сто, когда командир приподнял руку в предупреждающем жесте.

Отряд замер.

Ван Хеллен сканировал окрестности, используя исправную систему своей гермоэкипировки, в то время как его подчиненным оставалось полагаться лишь на собственное зрение.

Впрочем, первое впечатление оказалось верным: все постройки ксенобиан были выращены, оставалось лишь гадать, каким образом чужие придают своим растениям нужные формы. У каждой расы свои технологии. О том, что ксенобианские деревья после полного высыхания приобретают прочность металла, Андрей знал не понаслышке, – среди наглядных пособий в школе выживания имелись образцы чуждой флоры, но он никогда не видел, чтобы черные деревья росли в строгой геометрической симметрии, образуя сводчатые куполообразные постройки, соединенные тоннелеобразными переходами.

То, что в прошлом являлось монолитной линией укреплений, сейчас было разбито на отдельные фрагменты конструкций, между которыми простирались опаленные бреши, часть куполов оказалась взломана в момент декомпрессии сектора, – в основном это относилось к тем участкам защитных сооружений, которые на момент разгерметизации уже были повреждены.