Райвен - Ливадный Андрей Львович - Страница 7

Захлопнув за собой дверь, она выскочила в ярко освещенный радиальный коридор.

Указатели на стенах были четкими и понятными. Сдавшийся охранник дал ей верное направление.

Внезапно за ее спиной раздался чей-то грубый окрик. Беат развернулась, прижимая к груди драгоценную кристаллосферу, и «Гервет» в ее руке дважды вздрогнул, разнеся вдребезги осветительную секцию потолка. Свет в коридоре погас, и впотьмах ярко заискрили перебитые провода. Сзади уже отчетливо слышались разъяренные ругательства членов экипажа, спешивших к месту возникновения нештатной ситуации. По коридору медленно полз едкий дым от горящей изоляции силовых кабелей.

Никто ничего не понимал. На палубах корабля началась паника, чего, собственно и добивалась Беат. Развернувшись, она бегом бросилась в сторону стартовых шлюзов.

Внутренний космодром «Виктории» был как две капли воды похож на сотни подобных отсеков на других космических кораблях. За одним существенным исключением: на его стартовых плитах, перед огромными, плотно сомкнутыми створами, не было запарковано ни одного малого космического аппарата. Не было вообще ничего – только пустые плиты да сиротливые фермы обслуживания вокруг них.

Беат в изнеможении прислонилась к стене.

«Ну вот и все…» – отрешенно подумала она, инстинктивно прижимая к себе расколотую кристаллосферу. Путь к бегству оказался отрезан.

Откуда ей было знать, что на борту «Виктории» есть еще один, тщательно замаскированный среди палуб стартовый отсек. Командовавший кораблем Шнайдер серьезно готовился к проникновению в запретную зону вокруг Деметры. На тот случай, если «Викторию» обнаружат, он собирался пустить на борт инспекторов космофлота и просто развести руками – заблудились-де мы, неопытные астронавты, вот взгляните, даже планетарной техники у нас нет…

Впрочем, для вжавшейся в переборку женщины это уже не имело никакого значения. Ее шансы остаться в живых стремительно падали к нулевой отметке.

Однако сдаваться она не собиралась.

Наглухо заблокировав вход в отсек, она для верности перебила выстрелом питающую замки проводку и огляделась в поисках чего-либо, что могло ей помочь выпутаться из создавшейся ситуации.

В первую очередь ее интересовали скафандры. Она прекрасно понимала: как только преследователи вычислят ее местоположение, этот отсек будет вскрыт, причем о сохранности ее жизни беспокойства не будет проявлено вообще, – людей на борту интересовал исключительно кристаллосфера, а не ее здоровье. Вряд ли теперь ее станут рассматривать в качестве ценного агента…

Окинув взглядом стены внушительного отсека, она с некоторым облегчением заметила подсвеченную изнутри секцию со скафандрами. Это уже был огромный плюс в ее незавидном положении.

Беат бегом бросилась к встроенным шкафам. За ее спиной на поверхности герметичной двери внезапно появилось крохотное темно-вишневое пятно.

Оглянувшись, она заметила его.

Времени оставалось в обрез – только надеть скафандр.

Добежав до освещенной секции, она подергала ручку, но безрезультатно. Створки были закрыты на кодовый замок.

Беат почувствовала, что начинает психовать. Напрочь забыв про отобранный у охранника пропуск, она зажмурилась и ударила увесистой рукояткой «Гервета» по тонкой, чисто символической преграде. Во все стороны брызнули осколки пластика.

Бережно положив процессор Райвена на пол, она еще раз оглянулась на дверь и, схватив подходящий по размеру скафандр, принялась спешно натягивать его на себя.

Темно-вишневое пятно на двери к тому моменту уже приобрело малиновый оттенок и разрослось на полметра. Еще немного, и дверь должна была лопнуть, брызнув каплями расплавленной брони…

Далеко отсюда, в черноте космоса, вокруг нестерпимо-яркой голубой звезды вращалась опаленная огнем планета Цикрос. Ее поверхность, несмотря на наличие атмосферы, походила на один огромный кусок шлака.

Это был мир, в котором родилась и выросла Беатриче. Планета носила название, которое было не чем иным, как аббревиатурой давно канувшей в пучины истории горнорудной компании, которая добывала тут редкие виды полезных ископаемых.

В конце концов ценные породы оказались исчерпаны, шахты закрылись, но на планете остались люди, которых никто не потрудился вывезти из временных городов-куполов. Компания, владевшая планетой, обанкротилась еще до полной остановки шахт, Галактика была охвачена пламенем войны, и до горстки людей – всего-то десять или пятнадцать тысяч человек – никому не было дела.

Так и просуществовал этот мирок, плавясь в адском излучении голубой звезды, пока его вновь случайно не открыл какой-то частный корабль.

Сколько их было в Галактике, таких вот маленьких, напрочь забытых поселений, где по сей день боролись за выживание горстки людей? Этого не мог подсчитать никто. Слишком сильно разбросала своенравная гиперсфера человеческие корабли в смутные времена Великого Исхода.

Казалось бы, кому какое дело до убогого, всеми забытого и проклятого своими же обитателями планетоида, одного из тысяч совершенно не приспособленных для жизни небесных тел? Но статистика говорила, что половину незаурядных личностей взрастили именно такие, коварные и жестокие к людям, миры.

Беат никогда не признавала за собой какой-либо исключительности. Свой родной Цикрос она ненавидела всеми фибрами души, но все же в эти критические минуты она не могла не вспомнить его добрым словом…

Если бы не Цикрос, то ее шансы вырваться из этой передряги равнялись бы нулю. Именно там она научилась относиться к скафандру, как к своей второй коже. Там, еще будучи ребенком, она играла в пятнашки с огненными смерчами, прыгая по покореженным балкам древних сооружений, там, вместе с другими подростками, совершала на потеху богатым туристам умопомрачительные прыжки с орбитальных кораблей прямо в стратосферу планеты.

Так она зарабатывала свои первые деньги с единственной целью – купить себе билет куда-нибудь подальше от родины.

И вот ее мечта сбылась.

…Раскаленная добела дверь, не выдержав напора, медленно вздулась и лопнула, разлетевшись тысячей обжигающих брызг.

Несколько секунд за ней не угадывалось никакого движения, лишь курились дымом вишневые края остывающей дыры, сквозь которую мог запросто пролезть человек.

Затем в раскаленное отверстие проник манипулятор какого-то механизма. Совершив круговое вращательное движение, он осыпал горячий край безобразного отверстия белым порошком, который, соприкоснувшись с вишневым металлом, вспенился и тут же застыл, покрыв края дыры серой коростой.

Манипулятор тут же убрался, и в отверстие пролез человек.

За ним, по очереди, на пустые стартовые площадки проникли еще пятеро мрачных, закованных в фототропную броню типов. Их лица скрывали дымчатые щитки защитных шлемов.

Человек покрутил головой, заметил разоренную нишу со скафандрами, подошел к ней, зачем-то поднял с пола и покрутил в руках острый осколок пластика и затем неторопливо пошел вдоль круглых створов пустых стартовых шахт, поочередно изучая их индикационные панели.

Возле третьей пусковой шахты он остановился, посмотрел на цифры, что светились на табло, и негромко произнес в укрепленный у губ коммуникатор:

– Полковник, я нашел.

– Где она?! – раздался в его наушниках гневный хриплый голос.

– Она надела скафандр и выбралась наружу через пусковую шахту номер четыре.

– Процессор нашли?

Человек оглянулся на молчаливую группу из пяти отлично тренированных киборгов. Они уже обшарили зал и вновь застыли в ожидании команд.

– Тут его нет, – доложил он. – Очевидно, она прихватила его с собой.

– Мразь… – выругался полковник. – Как теперь ее искать? Куда она поползет по обшивке? Что ты вообще об этом думаешь?!

– Одно из двух… – Человек еще раз, прищурясь, посмотрел на цифры, которые застыли на табло жидкокристаллического индикатора. – Либо она безумна, либо отлично представляет себе, что делать дальше. В любом случае процессор почти наверняка потерян для нас…