Процион - Ливадный Андрей Львович - Страница 23

– Я никого не поведу за собой насильно. – В наступившей тишине произнес Ян. – Только прошу, выслушайте меня. Я не представляю, откуда взялись эти сервомеханизмы, – он поморщился и встал, сидеть на корточках было больно из-за открывшейся раны на бедре. Свежая кровь вновь начала пропитывать ткань униформы. – Поймите, ребята, мы можем спрятаться. Просто уйти в город. И вы, и я, – мы выполнили свой долг. Но лето не вечно… – Он по очереди посмотрел на внимательно слушавших его бойцов. – Подумайте, какой станет жизнь в городах с наступлением холодов? Как мы переживем зиму без энергии, припасов… Нас все равно ожидает смерть, только долгая мучительная и… – он запнулся – мерзкая.

– И что ты предлагаешь лейтенант? – Хмуро осведомился Мухаев, доставая из подсумка мятую пачку сигарет. – Атаковать засевших на станции дройдов?

– Я предлагаю всем вместе подумать, как действовать дальше. Сколько их было? Скольким удалось прорваться к энергоблокам?

– Сколько было, не знаю… – Мухаев искоса посмотрел на Мари и добавил: – А за забор прорвалось их десятка три. С двумя бронемашинами.

– Нужно пробираться к городу. Доложить обо всем. Их вышибут отсюда. – Подал голос Керби.

– Кто вышибет? – Негромко осведомился Ковальский, жестом отказавшись от предложенной сигареты.

– Действительно… – Без особого энтузиазма поддержал лейтенанта сержант Мухаев. – Мы выдвигались в составе сводной бригады сил безопасности. В городе больше нет резервов. Разве что пара полицейских…

– Ребята, неужели больше никого не осталось в живых?.. – Спросила Мари.

– Может, кто и остался. – Ответил ей Алан. – Тут все в дыму было, когда дройды пошли на прорыв. Наших точно всех положило… – в его глазах сверкнула слеза. – Эти суки железные перли напролом, плевать им на собственные потери, били во все что движется, как… – Он не выдержал и умолк, махнув рукой.

– На. – Мухаев протянул ему сигарету. Повернувшись к Мари, он добавил:

– Должно быть ты права. Кто-то еще должен был уцелеть в этом содоме. Не одни мы… Ты то же так думаешь, лейтенант?

Ян кивнул.

– Нужно обойти периметр станции. Тихо и осторожно, под прикрытием забора. Если соберем хотя бы человек десять – можно будет подумать о проникновении на территорию. Не атакой в лоб, конечно.

– Если отобьем станцию – хана им. – Глубоко затянувшись, произнес Алан. Очевидно, за прошедшие несколько минут он успел обдумать перспективу, скупо обрисованную Ковальским. – Не хочу подохнуть от голода или замерзнуть. – Скривился он.

– Ты? – Ян посмотрел на Мухаева.

– А что я? – Пожал плечами сержант. – Я жить хочу. Прав ты, Ковальский, без энергии нам худо придется. Друг друга убивать начнем… Я это почему-то чувствую.

Керби, к которому теперь обратились взгляды долго молчал, потом, сделав усилие, выдавил, пытаясь справиться с внезапно появившейся нервной дрожью:

– Я с вами… пойду. – Он почему-то взглянул на Мари, наверное ему стало не по себе, что девчонка в боевой экипировке (женщин в войска не брали вообще) не плачет навзрыд, а лишь сидит бледнее бледного, да кусает губы. До крови…

– Может, познакомишь нас лейтенант? – Сергей Мухаев то же посмотрел на Мари.

– Я биолог. Мари Лерман.

– Раны перевязывать сможешь?

– Смогу… – Она вдруг решительно подняла взгляд. – Я все смогу, ребята. – Ее подбородок все же дрогнул. – И стрелять смогу. Ян мне показал.

Она была готова разрыдаться, но не от страха или жалости к самой себе – эти чувства отболели, выгорели в душе – ей было невыносимо смотреть на своих ровесников и думать о том, сколько их сейчас лежит вокруг… мертвых.

– Если андроидов всего три десятка я бы пошла… даже впятером. Просто чтобы их никогда больше не было… – Она не выдержала и все же разрыдалась, отвернувшись в сторону зарослей почерневшего прогорклого от дыма кустарника.

Только много позже, спустя годы, Мари смогла полностью осознать, как силен оказался моральный удар, как вышвырнула их жизнь из юности прямо в беду… и не думали они в те роковые для всех часы, минуты, ни о чем глобальном.

Выжить. Не сойти с ума.

Объяснения она станет искать позже, а сейчас, пробираясь вслед за Аланом вдоль высокого бетонного забора энергостанции, ощущая все еще непривычный вес оружия и экипировки, она думала совсем о другом.

Ян вряд ли проходил специальную психологическую подготовку, и молодому лейтенанту, потерявшему свой взвод, было не легче чем остальным, но он сумел сделать главное – отвлечь бойцов от мысли о собственной обреченности.

Он заставил их всего на минуту задуматься не о себе, а о других, и это помогло – ребята будто очнулись, пришли в себя от шока, страх в их глазах постепенно сменялся на выражение глухой, вскипающей в сознании ненависти к чужакам, что разрушили их устоявшееся мировоззрение, заставили пережить ужас и отчаянье, а теперь, запершись за периметром энергостанции, грозят погрузить в пучину хаоса все сущее…

Этого оказалось достаточно, чтобы на время изгнать страх, хотя ненависть являлась не лучшим его заменителем, но сейчас, когда рассудок бойцов вновь понемногу начал тонуть в адреналине, иные чувства блекли, растворялись в желании отомстить, ибо вокруг, куда ни глянь, взгляд ловил запредельные для разума картины, память жадно хватала их, унося в свои глубины, чтобы потом, если повезет выжить, выталкивать по ночам в форме ледяных кошмаров…

– Осторожно. – Раздался в коммуникаторе голос Яна. – Здесь какая-то серебристая дрянь на кустах. Старайтесь не задевать ветви.

Мари оглянулась.

Действительно почти у самого забора, на границе вырубки, среди обгоревшего кустарника застыли в нелепых позах разметанные гранатным взрывом корпуса дройдов. Под каждой из пяти человекоподобных фигур серебрилась лужица непонятной субстанции. Она же мягкими, отвратительными на вид плевками испятнала обугленные ветви, а кое-где уже успела проползти  по ним, оставляя за собой серебрящиеся дорожки.

– Непонятно что это такое. – Пробурчал в коммуникатор Керби. – Сканеры показывают сложный металлокерамический сплав.