Второй раз не воскреснешь - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 40

…Дочка опять отправилась в Москву. На мамино строгое: «Куда пойдете?» – ответила неопределенно:

– Да так, прогуляемся. По мороженому съедим. Если денег дашь, – Наташа выразительно посмотрела на мать.

Евдокии Семеновне очень не нравились эти поездки. Москва – место известное. Известное в том смысле, что столица – сияющая огнями казино, ресторанов и ночных клубов – не место для школьниц. Тем более что Наташа – как и ее подруги – совсем не выглядела на свои шестнадцать. Под щедрым слоем дешевой косметики и не разглядишь, что девочка – несовершеннолетняя. «Что они там делают?» – в который раз спросила себя Евдокия Семеновна. Наташа упорно утверждала, что просто гуляют. Покупают мороженое и ходят туда-сюда. Иногда с мальчиками знакомятся и ходят вместе в кино… А билет в «Пушкинский» или «Кодак-Киномир», мама знала, стоит не меньше сотни. И спиртным от дочки несколько раз попахивало – она утверждала, что кавалеры купили им «всего-то по одному пиву».

Добром это не кончится, была уверена Евдокия Семеновна. Дочка возмущалась:

– Ну, мам… А чем мне еще заняться? Уроки я выучила, книжек интересных нет. По ящику – одни глупости. Хочешь – купи мне абонемент на теннис. Или на английские курсы могу пойти…

Наташа знала, что говорит: ни на какой теннис, тем более на английский в семье денег нет. Отец отделывался алиментами – по двести рублей в месяц. Евдокия Семеновна со всеми надбавками и суточными больше двух тысяч не получала… Она с ужасом думала, что на будущий год Наталье поступать в институт. Дочка сказала, что хочет идти на юриста. «В МГУ или куда-нибудь на платное». А у них не то что на репетитора – на подготовительные курсы денег нет. Наташа как-то со злостью сказала: «Хоть самой идти зарабатывать».

– Ну и иди. Устрою тебя к нам в больницу. Нянечкой.

Евдокия Семеновна сама понимала, как глупо звучит ее предложение. Нянечкой! С окладом в триста рубчиков! А один месяц на курсах стоит четыре с половиной тыщи!..

Наташа тогда выразительно пожала плечами:

– Нет уж. На государство я работать не буду…

И замкнулась в гордом молчании. А Евдокия Семеновна с тех пор терзалась: если не на государство – то на кого же она собралась работать? Мать представляла свою Наташу – стоящую в коротюсенькой юбке на обочине Тверской – и у нее холодело сердце…

Наташа ушла, небрежно бросив на прощание:

– Вернусь с последней электричкой.

А Евдокия Семеновна долго сидела, бессмысленно разглядывая рисунок на обоях. Сгустились ранние осенние сумерки, потом подступила полная чернота… Не хотелось вставать, включать свет, что-то готовить к ужину… Где там ее непутевая Наташка? Холодно уже, ветрено, а она щеголяет в своей мини-юбке и тонких колготках.

В дверь позвонили. Сердце радостно екнуло – неужели Наташа передумала ехать, вернулась?

Евдокия Семеновна распахнула дверь. На пороге стоял совершенно незнакомый молодой мужчина.

…Три дня назад Игорь запросил кипятильник, канистру с питьевой водой и банку растворимого кофе. Санкцию на самостоятельное кофеварение он получил лично у Олега Олеговича.

– Я, знаете ли, без кофе – никак. Можно сказать, кофейный наркоман. Иногда просыпаюсь ночью и чувствую – все, умираю. Нужно чашечку выпить. Что же мне – в пять утра официантку вызывать?

Олег Олегович похмурился и ничего не ответил. Но в тот же день Игорю доставили и кофе, и воду. А вместо кипятильника – роскошный электрический чайник. К его корпусу был приклеен скотчем товарный чек на сто тридцать долларов и совсем уж хамская записка: «доставка – 50 у. е.».

«Это что же, они намекают, что я обеднел на 180 гринов? Ну и ну! – весело подумал Игорь. – Что поделаешь, на то и казино. Здесь все зарабатывают, как могут».

Вчера на обед он заказал пельмени. «Только про перец не забудьте! И про уксус!» Эту просьбу, к счастью, выполнили бесплатно. Ему еще нужна была марганцовка. Но он так и не смог придумать, как обосновать эту просьбу, не вызывая излишних подозрений. А посвящать в свои планы Марину он не хотел ни в коем случае. Что ж, придется обходиться дедовскими методами…

Все было готово. Оставалось ждать сигнала от Татьяны. Если, конечно, он ее правильно понял.

…Крючок дремал перед мониторами. В пепельнице затухала недокуренная сигарета. Такая скучища, хоть засыпай с концами. В игровых залах пусто, в жилых комнатах – курортная идиллия. Кто читает, кто в ящик пялится, морды у всех тоскливые. Тишина… Только напарник пищит игрушкой – «Тетрисом». Нет, засыпать нельзя. Крючок на секунду оторвался от мониторов, энергично поморгал, звучно, с хрустом, потянулся… Внезапно тишину разорвал душераздирающий крик. Напарник уронил «Тетрис» и рванулся к экранам…

– Позовите врача. Правда, очень плохо.

– Да гонит он все! – Напарник Крючка был настроен решительно.

Крючок подошел к Игорю, приложил тому руку ко лбу. Горячий… Взялся за шею: по американским боевикам он знал, что пульс надо искать где-то в районе сонной артерии. С трудом нащупал. Строчит, как хорошая секретарша на машинке. Крючок взялся за телефон.

Олег Олегович, одетый в неформальный свитер и спортивные брюки, появился в комнате Игрека через две минуты.

– Говоришь, сомнений у тебя нет… – произнес Хозяин. Между строк читалось: «А у меня они есть».

– Симптомы соответствуют, – довольно-таки растерянно объяснил Олег Олегович.

– Ты когда последний раз больного видел?

Олег Олегович ответил спокойно:

– Симптом Щеткина-Блюмберга – положительный. Ровзинга – положительный. И самое главное: температура небольшая, а пульс – сто тридцать. Это – основа клинической картины…

– Ровзинг, говоришь… Блюмберг… Вкатите ему баралгина и реланиума и пусть дрыхнет.

– А если перитонит?

Хозяин задумался. Проще всего было сказать: «Ну и хрен с ним». Игорь ему больше не нужен. Его все равно придется убирать. Но… не так же некрасиво – дать ему загнуться от банального аппендицита… Нет, убирать он его будет не так… Напоследок они еще поиграют…

Шеф принял решение:

– Никаких «Скорых». Отвезите его в Сичино. Пусть возьмут кровь на лейкоциты – и если симулирует, выкатим ему штраф сто штук.

…Когда охранники вновь зашли в комнату Игоря, тот уже не стонал. Он лежал на полу, в двух шагах от постели, в глубоком обмороке.

…Звонок на двери они проигнорировали. Принялись стучать ногами. Им долго не открывали. Наконец на порог выполз заспанный парень в несвежем синеватом халате. Он злобно рявкнул:

– Хрен ли так дубасить?!

– Принимайте тело, – ответил Крючок. Вместе с напарником они с трудом втащили в помещение Игоря, который еле стоял на ногах.

– Наркота? Упился?

– Зови доктора, плесень! – приказал Крючок.

Он не собирался иметь дело с какими-то санитарами. Игоря весьма небрежно положили на кушетку. Тот, не открывая глаз, тихонько постанывал. Санитар наклонился к больному и принялся принюхиваться к его дыханию. Он авторитетно сказал Крючку:

– Должен убедиться… У нас тут не вытрезвитель.

Но усталая докторша, которая вышла в приемную, потирая заспанные глаза, приняла решение очень быстро. Она затратила на осмотр больного не больше минуты. И тут же приказала:

– Готовьте операцию.

Нещадно тошнило. В горле полыхало огнем: проклятый уксус! Под мышками щипало – спасибо красному перцу… Он так вошел в роль, что чувствовал самую настоящую, острую боль в животе. И самую настоящую слабость: от огромного, всепроникающего напряжения. От ядреного – десять ложек на стакан! – кофе, который он выпил для того, чтобы участился пульс. И от воды с уксусом, которую пришлось проглотить, чтобы вызвать рвоту. Не было сил открыть глаза – веки стали тяжелыми и непослушными… Вот его куда-то несут… Вот его раздевают… Как в тумане он слышит возмущенный голос докторши: