Спасти олигарха - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 1

Банька на участке – вот романтика! Гости от нее без ума. Жгучий пар, пахучие веники, за крошечными оконцами – ярко-белый, не чета городскому, снег. В тесном предбаннике пьют ледяное пиво, задыхаются в парилке, прыгают голышом в сугроб… «Ах, Ниночка, как тут чудесно! Какая же ты счастливая!»

Только и остается кисло улыбаться и бормотать: «А вы приезжайте почаще… Мне для вас пара не жалко!»

Баня для городских гостей – это особый колорит. Как шапки-ушанки для иностранцев. А деревенский дом с жарко протопленной печью – вообще символ России. Гостям, бледным от московского смога, кажется, что здесь, в Веретенниках, и есть настоящая жизнь. Свежий воздух, могучие ели, следы зайцев и лис на снегу… Кто ни приедет, обязательно воскликнет: «Да у вас тут как в сказке!» (А особое умиление у столичных жителей вызывают бабули, что бредут к колодцу с ведрами на архаичном коромысле.)

Нине не жаль: пусть гости восхищаются. И пусть никогда не узнают, каково это: жить в деревенском доме без удобств. Когда на улице – хлесткий минус, а в кране – ледяная вода. Туалет во дворе, помыться-постирать – только в бане, асфальта нет, телефон – один на всю деревню… В общем, колорит.

От столицы до Веретенников – всего двадцать два километра, а жизнь тут – словно на другой планете. В Москве – иллюминация, меха и супермаркеты, а в Веретенниках – два фонаря, ватники и сельпо. В столице – кого только не встретишь, целая панорама характеров. Юные милашки на «БМВ», «голубенькие» пареньки в узких джинсах, жесткие бизнес-леди, стильные рокеры в кожанках и еще миллион самых разных типажей. В Веретенниках роли незыблемы: если мужчина – то должен вполсилы работать и напиваться дешевой водкой, если баба – вести хозяйство и выть на свою горькую долю. А молодежь бежит от Веретенников как черт от ладана. Кто в институт поступает и сбегает в общагу, кто московских мужей-жен ловит, кто снимает в столице квартиру и пашет как бешеный, чтоб заработать хоть на какое жилье.

Нина тоже не сомневалась: она уедет из Веретенников. Она молода, талантлива и красива, и в деревнях такие люди не остаются. Но если у Нининых одномерных одноклассниц мечта-воробей: почитают за счастье, когда удается поступить в Текстильный институт и подцепить москвича с однокомнатной квартиркой в Капотне, то у Нины – мечта-сокол. Учиться – так в МГУ, работать – как минимум в крупной корпорации, а жить – в центре столицы или в загородном особняке.

– Аппетиты безразмерны и потому нереальны, – сказала школьная учительница, с которой Нина поделилась своими планами.

– Увидите, – пожала плечами Нина.

– Сбавь, Ниночка, запросы. Обломает тебя жизнь… – пророчила училка.

– Увидите, – повторила Нина.

И в июле, когда закончились вступительные экзамены в МГУ, прибежала к учительнице – похудевшая, бледная, с красными от бессонных ночей глазами, но с цветами и гордой вестью: «Я поступила!»

А на третьем курсе, когда английский с немецким были доведены до совершенства, в зачетке улыбались сплошные пятерки, а научно-исследовательские работы стабильно побеждали на межвузовских конкурсах, Нина снова докладывала учительнице:

– Я устроилась на работу. В крупную корпорацию, как и хотела. Пока – только ассистентом, и зарплата средненькая, и на «вечёрку» переводиться придется. Но зато какие перспективы!..

И добрая учительница радовалась вместе с Ниной и желала ей удачи в дальнейшем покорении Москвы и мира, но по-прежнему советовала умерить аппетиты – чтоб не было, как она говорила, горьких разочарований…

Но аппетиты, как ни старалась учительница, у Нины остались прежними. И поэтому, решив вопросы с учебой и с работой, она целенаправленно взялась за поиски мужа с квартирой в Центре (а лучше, конечно, с особняком).

Но добиться успеха вихрем, с наскока, не вышло. Нет, на пути, конечно, попадались достойные кандидаты, однако хорошая жилплощадь имелась только у стариков, а выходить за них замуж Нине совсем не хотелось. Молодые же симпатяги, кто тоже владел личными квартирами, жили в редкостных дырах вроде пресловутой Капотни или отличались неоправданным гонором. Полагали, что за столичную прописку ты всю жизнь обязана голос не повышать, обед подносить и благодарить как минимум по три раза на дню.

Такие условия Нину никак не устраивали, и поэтому она решила не спешить. «Или найду себе принца – если придется выслушивать попреки, так хоть за особняк, а не за девять метров жилплощади, или такую карьеру сделаю, что сама на особняк заработаю». А пока жила в Веретенниках, и коллеги, столичные жители, ей даже завидовали, ведь ни у кого не было такой баньки и такого чистого, сладкого воздуха…

На то, что приходится вставать в пять утра и полчаса идти через лес к автобусу, а белье сдавать в прачечную, а потом волочь домой на своем горбу, Нина никому не жаловалась. Зато рассказывала, как весной она ходит за подснежниками (экологической милиции в Веретенниках нет, можно сколько угодно рвать), летом – за полевыми цветами и темной от спелости малиной, а осенью – за грибами.

А зимой – вообще красота, настоящий фитнес-зал по месту прописки.

Зимой можно кататься на лыжах. Мчишься по лесу, пьянеешь от сладкого морозного воздуха, любуешься на ели под снежными шапками и на красные пальтишки снегирей.

К тому же, когда часами гуляешь по лесу, одновременно убиваешь двух зайцев. Во-первых, цвет лица улучшается безо всяких косметологов. А во-вторых, легко думается. То свежее решение по важному проекту придет, то новая идейка…

…Лыжных маршрутов у Нины было два. Первый она называла «эстетическим» – это когда просто воссоединяешься с природой. Например, доходишь до лисьей поляны, затаиваешься и ждешь. Если стоять против ветра и не сопеть – обязательно увидишь одну, а то и парочку остромордых лисичек. Или можно в березняк пойти – непременно натолкнешься на зайцев. Или выехать на водохранилище и постоять рядом с зимними рыбаками, посмотреть, как плещутся в полынье печальные селедки.

А второй маршрут назывался «овражным».

Идею «овражного маршрута», сам того не желая, ей подкинул отец.

Как-то батя подвыпил и начал клясть «проклятых буржуев» из соседнего с Веретенниками коттеджного поселка: