Рецепт идеальной мечты - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 45

Надя выбрала, как ей казалось, меньшее из зол и решила дождаться начальницу. Только и оставалось тоскливо поглядывать на часы, а покуда – воспитывать Наташку, чтобы лечилась по науке, а не по архаичным медицинским справочникам. И Надя принялась читать ей лекцию о современных антиаллергических средствах.

Записывать на бумажке названия рекомендуемых лекарств. А Наташка преданно кивала и грустила из-за того, что Митрофанова запретила ей есть апельсины и шоколадки…

Санпросвет прервала шефиня. Ворвалась наконец в зал пулей, словно девчонка-студентка. Увидела Наташку, нахмурилась:

– Опять ты здесь?!

– Принесла справочники, как велели, – вытянувшись во фрунт, доложила та.

– Обложку приклеила?

Наташка гордо продемонстрировала неровную заплатку из скотча.

– Поставь на место. – Михайловна махнула на стремянку – А ты, Надежда, в хранилище беги, тебя Нина Аркадьевна уже заждалась.

Надя послушно подхватила приготовленные к сдаче книги.

Наташка жалобно заморгала. Опасливо взглянула сначала на стремянку, потом – на Дарью Михайловну.

Лестница, кажется, пугала ее больше, чем начальница зала. Верхушка стремянки – четыре метра от пола! – уходила под самый потолок, терялась в вечернем полумраке. Наташка захныкала:

– Можно.., можно я завтра поставлю? А то так темно…

Дарья Михайловна молча подошла к выключателю и дала полный свет, обычно не включавшийся из экономии На пятиметровом потолке заиграли тени. Стало заметно, что за окном сегодня особенно сумрачно и колко: поднялась настоящая вьюга.

Натаха подхватила справочники и обреченно направилась к лестнице.

– Я и не знаю, куда их ставить, в первый ряд или во второй, – бурчала она. – А стремянка у вас какая-то шаткая…

Дарья Михайловна не сводила с нее гневного взгляда, и Наташкино бурчанье быстро смолкло, переродилось в какие-то невнятные звуки. Она опасливо поставила ногу на нижнюю ступеньку. Лестница скрипнула. Наталья поднялась выше – стремянка качнулась и заелозила по паркету.

– Ой! – пискнула Натка.

Надя, уже дошедшая до дверей, остановилась. Фу, просто смотреть противно!

– Сейчас свалится, – напророчила она.

– Ну ты-то хоть под руку не говори! – возмутилась Наташка.

"Ну вот, я же еще виновата!" – Надя поспешно вышла; из зала. Ее остановила начальница:

– Надежда, вернись!

Пришлось возвращаться.

– Поставь сама. А она, – презрительный кивок на Наташку, – пускай вместо тебя в хранилище сходит.

Наташка спрыгнула со стремянки. Обрадованно кинулась к Наде, протянула ей справочники. Ну и ладно, Надя лазить по стремянке совсем не боится. А что в хранилище не идти – это хорошо: с ворчуньей Ниной Аркадьевной общаться не придется.

Наташка весело помчалась прочь из зала. Дарья Михайловна вслед припечатала:

– Неумеха. Смотри книги по дороге не растеряй.

Надя ловко вскарабкалась по стремянке к самому потолку. В ее опытных руках лестница вела себя идеально: не скрипела, по полу не елозила. С толстыми справочниками, правда, пришлось повозиться: книги-соседи уже успели сомкнуться и никак не хотели принимать товарищей назад. Пришлось, глотая пыль, положив справочники поверх книг, обеими руками раздвигать строй томов.

– Вот уж эта Наташка, – ворчала Надя, – "Трое в лодке", что ли, ей дать почитать? Как мужик у себя все болезни нашел – кроме воды в колене?

Дарья Михайловна, снизу наблюдавшая за Надиными мучениями, не удержалась, поправила:

– Не воды в колене, а родильной горячки!

Надя, воюя с талмудами, возразила:

– А вот и нет! Я "Троих в лодке" на английском читала, и в оригинале болезнь называется "хворью горничных" – в смысле, они на коленках пол моют, и от этого у них коленные чашечки воспаляются. А родильная горячка – это переводчик придумал, чтоб смешнее было.

Вредные книги наконец согласились принять в свои ряды беглые справочники. Надя как могла отряхнула пыльные руки, украдкой от начальницы протерла их о книжные корешки. Как, интересно, полки до сих пор не обрушились? Стоят ведь одна на другой и талмудами перегружены – считай, вдвое. По нормам полагается ставить их в один ряд – но томов расплодилось столько, что уже давно стоят в два. Последний – у самой кромки полки, а некоторые толстые издания даже полувисят в. воздухе. За такие полки, спускаясь по лестнице, и не подержишься – Наташка, наверное, потому лазить боится.

Плюс потолки, конечно, у них в библиотеке высоченные. Наверно, самые высокие во всей Москве. Только в церквях – выше. Самой большой стремянки – и то до верхней полки не хватает.

– Спускаюсь! – сообщила Надя.

Взглянула вниз: эх, высоко, как на парашютной вышке стоишь! Побыстрей спуститься и наконец домой…

Надя отцепила руки от полки и забалансировала на верхней ступеньке.

– Эй, аккуратней! – тревожно крикнула Дарья Михайловна.

– Все в порядке! – ответила Надя киношным штампом и ловко перенесла ногу на вторую сверху ступеньку, потом на третью… Нет, руки пока девать некуда, нужно еще чуть-чуть вниз спуститься, и тогда она будет держаться и за верхние ступени, и за кромки книжных полок.

Надя стала искать новую точку опоры.., и внезапно почувствовала, что нога тычется в пустоту. В первые полсекунды она разозлилась: на себя, что такая неловкая.

Потом вдруг услышала дикий, какой-то животный визг начальницы:

– Надя!

Митрофанова – скорее недоуменно, чем опасливо – опустила глаза и увидела, ясно, как в замедленной съемке: стремянка разъезжается пополам. Вот одна ее половина отделилась.., задела за люстру.., шваркнула по стене…А она, Надя, одной ногой еще стоит на второй половинке, но лишенная опоры конструкция скользит по паркету, и оттого кажется, что ты – на зыбкой болотной глади и болото тебя засасывает, заглатывает…

– Держу, Надя! – Начальница, как пантера, прыгнула к ней.

И тут половина лестницы дрогнула. Ударила начальницу прямо в грудь, отшвырнула ее к стеллажам с газетами.

Надя отчаянно, сразу повлажневшими от страха пальцами, успела вцепиться в крошечную кромку третьей сверху книжной полки. А ее ноги заболтались метрах в трех от пола.

Ей просто повезло: книги на полке хоть и стояли в два ряда, но кромка все же имелась. Узкая, конечно, но пальцами уцепиться можно. Надя отчаянно зашарила ногами, ища хоть какую-то точку опоры… Нет, больше никаких кромок, только гладкие, неприступные ряды книг. А начальница стоит, прижатая секцией лестницы к газетным стеллажам, и смотрит на нее диким взглядом. Эти затравленные, беспомощные глаза Надю и подстегнули. Не будь их, она бы принялась истерично кричать.

Но истерики можно закатывать только тогда, когда их есть кому адресовать.

А когда ты одна и помощи ждать неоткуда – нужно действовать. Поревем потом.

– Лестницу! Несите лестницу! – выкрикнула Надя.

– Я.., я не могу, – придушенно откликнулась начальница. Она отчаянно пыталась выбраться из-под придавившей ее половины стремянки.

– Дергайтесь! Выбирайтесь!

Надя чувствовала: пальцы уже онемели. Еще от силы минута – и они разожмутся.

Начальница сделала титаническое усилие и оттолкнула от себя половинку стремянки. Лестница с оглушительным грохотом шлепнулась на паркет. Дарья Михайловна, морщась, вцепилась в плечо. Кажется, ее пальцы были в крови.., но тут же, надо отдать ей должное, она поволокла стремянку к Наде.

Митрофанова уже не чувствовала своих окаменевших пальцев, а начальница все никак не могла поднять тяжелую половинку лестницы. "И никто не поможет! Где они все?! Неужели все до единого разошлись по домам? Но где же сторож, охранники? Ничего не слышат?"

Дверь в зал скрипнула, приоткрылась.

– Помогите! – громко крикнула Надя Она чувствовала, что пальцы на левой, более слабой руке уже разжимаются.

Никого. Надя отчаянно обернулась к двери – и левая рука разжалась, тело сразу налилось тяжестью и с удвоенной силой потянуло ее вниз.

– Пожалуйста! – умоляла она: то ли того, кто за дверью, то ли себя.