Предпоследний герой - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 42

– Спасибо, дорогая, – саркастически проговорил Сеня.

– Всегда пожалуйста!

– Обласкала. Век помнить буду, – заверил Сеня. – Значит, я неудачник? И, похоже, тебе на меня наплевать?

– На тебя – ни в коем случае, – быстро сказала Настя. Она поняла, что перегнула палку с «неудачником», и дала обратный ход. – А «Катран-мед»… Да гори он ясным огнем!… Жду не дождусь, когда его закроют.

– Позиция твоя ясна, – кивнул Сеня. – Впрочем, она ясна уже давно… Значит, помочь ты мне не сможешь. Или не захочешь? – прищурился он.

– А как я могу тебе помочь? – пожала плечами Настя.

– Я скажу тебе, как, – быстро ответил он. – Ты же, в отличие от меня, – он горько усмехнулся, – университет закончила. И друзей-однокурсничков у тебя полно. И поклонники остались, не отрицай. А из них многие хорошую карьеру делают…

– И что дальше?

– А то. Сама бы могла догадаться. Нужно узнать, кто под наш «Катран-мед» копает. И желательно – дезавуировать того, кто это делает.

– Дезавуировать? – прищурилась Настя. – Это что значит?

– Это значит – уничтожить, – твердо сказал Сеня.

– Нет, – покачала головой Настя. – На меня ты тут не рассчитывай.

– Почему?

– Потому. Сам же сказал: тебе моя позиция ясна. Ну, не знаю, насколько ясна, но пойми: лично тебе я готова помочь всегда. А судьба «Катран-меда» меня не интересует.

– Но ведь «Катран-мед» – это я и есть!

– Нет. Ничего подобного. Ты – умный, добрый, порядочный человек. А «Катран-мед» – это шарашкина контора, которая наживается на людском горе.

– Ты не права, Настя, – спокойно сказал Сеня.

Она твердо выдержала его взгляд и ответила:

– Может быть, я не права. Но помогать тебе в этом я не буду.

Не удержалась и добавила:

– Один раз уже помогла…

– И что? – вскинулся он.

– А то!… – припечатала она. – Когда ты из лагерей вышел, весь был такой бархатный-ласковый, грубого слова от тебя не услышишь. «Ах, Настенька! Ух, мое солнышко!…» А теперь… Теперь мне всякие гадости говоришь. Подозреваешь меня неизвестно в чем. Да тебе-то какое дело, на каком основании тебя освободили?… Главное – что ты вышел. Живой, здоровый, несломленный.

– А что, мои гадости – правда? – Сеня скривил рот в едкой ухмылке. – Что, все-таки я угадал? И преступника отпустили только потому, что его заступница переспала с важной шишкой из прокуратуры?

Настя встала. Выдержала паузу. Что ж. Свое решение она приняла.

И очень надеялась, что это правильное решение.

– Если быть точной, – вздохнула она, – переспала я с заместителем Генерального прокурора. Он принял твою историю близко к сердцу, захотел услышать о ней во всех деталях. И однажды пригласил меня на дачу.

Сеня судорожно вцепился в кромку стола.

– Дачка у него оказалась очень даже ничего. Да и сам он неплох. Немолод, конечно, но еще силен. – Настя улыбнулась, словно от приятных воспоминаний. – Ну, соответственно, и я ему тоже понравилась. И история твоя тронула его так, что уже через месяц твою апелляцию удовлетворили… Ну что, Сеня? Ты доволен? Расколол меня? Добился правды? Сейчас орать начнешь, что не желаешь жить со шлюхой?

Настя схватила свою сумочку и крикнула уже из коридора:

– Все, можешь меня не провожать. Я ухожу. Вещи – свои и Колькины – заберу завтра. Чао, бамбино. Счастья тебе – с твоими катранами!

Настя думала, что мать запляшет от радости. Еще бы! Сбылась мечта всей ее жизни!

Прямо с порога Настя заявила: «Я ушла от Сени!»

И сделала эффектную паузу.

А Ирина Егоровна, вопреки ожиданиям, восторгов не выказала. Даже не сказала: «Я рада, что ты вернулась».

«Не поймешь ее, – думала Настя. – То мечтала, чтобы Сенька в тартарары провалился, а когда своего добилась – тоже нехорошо. Жилплощади ей, что ли, жалко? Боится, что мы мешать ей будем?»

Впрочем, мысли насчет квартиры Настя быстро отмела. Если Ирина Егоровна и была недовольна их с Коленькой вторжением – то держала свои мысли при себе.

Настя немедленно получила в полное и безраздельное владение свою бывшую комнату, комплект ключей от квартиры и обязанность хотя бы два раза в неделю мыть посуду, а также следить, чтобы мусорное ведро не заванивалось.

– Я буду следить, а Колюня – выносить, – предложила Настя.

– Не буду, – тут же захныкал сын. – В помойном ведре крысы живут!

– Что за ерунду ты несешь? – возмутилась Настя. – Нет там никаких крыс! А выносить ведро – это мужская обязанность. У нас же в доме нет других мужчин, кроме тебя.

Но Ирина Егоровна немедленно вступилась за внука:

– Он, конечно, мужчина… но пока маленький. Мы ему лучше другую работу дадим. Будешь, Коля, мороженое с шоколадом перемешивать?

Николенька с восторгом согласился, а Настя только головой покачала – кажется, ее сын вьет из бабушки не то что веревки, а самые что ни на есть толстенные канаты.

Ирина Егоровна как на внука посмотрит – так сразу засияет. И неприкрыто радуется ему – явно больше, чем дочери. Даже поселила Николеньку в комнате, смежной со своей спальней: «Чтобы рядом быть. Я ему стану на ночь сказки рассказывать. И укрывать, если он разметается». Настя тут же вспомнила, как та же Ирина Егоровна – в ее, Настином, детстве – возмущалась, если рядом с маминой спальней бывал хоть малейший шум. А теперь она согласилась спать по соседству с ребенком – озорником, крикуном и любителем с грохотом покатать по полу машинки. И даже больше того: она играла с ним в машинки! И очень похоже имитировала вой милицейских сирен…

«Еще чуть-чуть – и я ревновать начну, – думала Настя. – Не ребенок, а прямо царь и бог какой-то. Тиран семьи!»

Показывают по ящику кино – а бабушка без всякой жалости переключает программу на Хрюшу со Степашкой. А когда в доме появляются шоколадные конфеты (в последнее время доставать их становилось все труднее), бабушка обязательно говорит: «Это для Николая. А нам с тобой, Настя, – „Коровки“.

От тягучих «Коровок» у Насти болели зубы – но с матерью она не спорила. Давно уже поняла: если Ирина Егоровна что решила – ее ни на дюйм не сдвинешь. А шоколадные конфеты можно элементарно похищать – как в детстве. Чем не приключение: солидная замужняя женщина, редактор в крупном издательстве, крадется ночью на кухню и воровато открывает холодильник…

Настины дела в издательстве шли неплохо. Она с удивлением обнаружила, что отсутствие мужа на карьере сказывается очень даже благотворно. Во-первых, ей теперь не надо спешить домой – из садика Николеньку забирает мама, ужины тоже готовит она, да и с воспитанием внука справляется прекрасно. В голове у Насти, соответственно, появилось гораздо больше умных, полезных для работы идей. Вместо того чтобы размышлять, что приготовить Сеньке и сыну и где достать Николеньке новый костюмчик, Настя теперь думает, как лучше организовать работу с авторами, а то и на более смелые идеи замахивается. Размышляет, например, о высоком. О перспективных планах. О том, на какую, говоря красиво, стезю встать их издательству в свете идущих в стране перемен.

Идей в голове роилось много, и уже не раз Настя подумывала поделиться ими с начальником. Но каждый раз ее что-то останавливало. Да и мама – с ней Настя теперь частенько советовалась – сказала: «У нас в министерстве всегда ценили не балаболов, а тех, кто предлагал что-то конкретное. Со всеми выкладками и расчетами. Так что сначала все просчитай – а потом уже иди к шефу».

«Разумно», – оценила Настя и решила не спешить. Продолжала генерировать идеи. И тешила себя надеждой, что скоро заявит о себе не просто как о толковом исполнителе, а…

Ну и конечно, как только Настя избавилась от мужа (пусть не навсегда, пусть на время!), сразу и в сердце место освободилось для всяких мелких радостей. Приносит, к примеру, автор цветы с конфетами, припадает к ручке – и смущаться уже не надо, она женщина свободная, вполне может принимать невинные ухаживания.

Теперь Настя с удовольствием болтала с издательским шофером, покуривала с симпатичным редактором-практикантом и, конечно, стала чаще улыбаться шефу – главному редактору Андрею Ивановичу. Она решительно не понимала, почему коллеги так страшатся вызова к нему «на ковер». Сама Настя ходила в кабинет к начальнику с удовольствием – он никогда ее не распекал и безапелляционных приказов не отдавал. Только советовался – как с равной. И ей очень хотелось сделать что-то такое, чтобы шеф не просто ее похвалил, а пришел бы от ее действий в полный восторг.