Предмет вожделения № 1 - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 28

– А меня вот окольцевали. – Леша повертел на безымянном пальце свеженькое кольцо.

– И кто счастливица? Модель?

Неприкрытый ужас отразился на лице Леши.

– Ты что, с ума сошла?! – Его передернуло. – Избави меня бог от моделей! Говорю же тебе: ими я восхищаюсь на расстоянии. А супруга моя – финансист.

Бухгалтер.

– Значит, денежки твои считает?

Леша закатил глаза:

– Еще как считает!

– Ну, вот и я решила: дам-ка тебе заработать.

– Да брось ты, Танюха! Сниму тебя просто так, без всяких денег!

– Э-э, нет, Лешечка. Дружба – дружбой, а табачок врозь.

– Ну что ты, право… – заломался Лешка.

– Нет, я сказала. А то сейчас развернусь и уеду к Владу Локтеву.

– Влад дороже, чем я, берет.

– Вот я и хочу, чтоб ты сэкономил мне мои денежки.

– Ох, ладно, дорогая. Уговорила. Я с тебя по минимуму возьму.

– Триста гринов?

Леша замахал на нее обеими руками.

– Какой!.. С тебя – двести. И еще семьдесят – стилисту.

– Идет.

– Ну, пошли в гримерку. У меня стилистка – золотце. Лучшая в Москве… А я пока тут фон выставлю.

Ты запасную одежку привезла?

– Не гони, Лешечка. Я тебе еще не сказала, какие мне фотки нужны.

– Ну?

– Во-первых, на электронном носителе. Только на электронном. Не надо никакой пленки.

– Нет проблем. Сегодня же получишь диск.

– А во-вторых… – Таня невольно оглянулась и понизила голос:

– Мне нужны эротические снимки.

– Супер! – совсем не удивился, но восхитился Леша. – Хочешь оставить память для потомства? Для того и новый имидж слепила? Чтобы было, что внукам показывать? Вот это молодец!.. Это я понимаю!

– Да, годы уходят… – изобразила, что взгрустнула, Таня.

– Правильно! Я считаю, каждая девушка должна сделать это, – философски заметил Леша. – Когда ей двадцать, как тебе. А то не успеет оглянуться, а ей уже пятьдесят. Грудь висит, животик торчит, целлюлит выпирает… И вспомнить нечего… Впрочем, – спохватился Леша, – такую красавицу, как ты, никакие годы не возьмут. Еще придешь ко мне через тридцать лет сниматься. Для «Пентхауса».

– Договорились.

Таня совершенно не собиралась распространяться, для чего ей в действительности понадобились собственные откровенные снимки. Да Лешка и сам придумал для себя объяснение.

Фотограф озабоченно почесал в затылке:

– Тогда надо будет стилистке заплатить стольник.

Ты ж понимаешь: она не одно лицо тебе будет гримировать, а все декольте.

Леша движением руки продемонстрировал, какой величины придется гримировать «декольте» – от шеидо ступней.

– Да! В «Плейбое» ахнут.

Леша предвкушающе потер руки и окинул взглядом всю фигуру Тани. Но его взгляд был отнюдь не плотоядным, а профессиональным, озабоченно-рабочим.

Художник предвкушал сложную, но интересную творческую работу.

В то же самое время Танин отчим сидел за компьютером в особняке-убежище и в очередной раз просматривал привезенный Синичкиным список. Вдруг он что-то упустил? Вдруг в его рассуждения вкралась неточность? Или же список из двенадцати подозреваемых можно сократить, кого-то вычеркнуть? Ведь не успеет Павел всех проверить, не справится…

Краем глаза Валерий Петрович посматривал на включенный без звука телевизор Типично «летние новости» – то бишь переливание из пустого в порожнее. Но вдруг на экране появилась картинка – и тут же заставила Ходасевича отвлечься от монитора, схватить пульт управления и сделать звук громче.

– ..Убийство, по всей видимости, произошло несколько дней назад, – вещала за кадром женщина, ведущая сводку криминальных новостей – Убитую обнаружила ее мать, приехавшая в гости к дочери из Украины…

На картинке появилась залитая кровью простыня на пустой кровати; затем мельком показали стол, на котором помещались две бутылки и закуска. Экс-полковник Ходасевич заметил: одна из двух бутылок, стоявших на столе, очень похожа на недешевое французское вино.

– ..По свидетельству соседей, – бесстрастно-победительным тоном продолжала ведущая, – погибшая, приезжая из Украины, снимала жилье на Сиреневом бульваре. Она, по всей видимости, занималась в Москве проституцией…

Показали плачущую мать – она закрывала глаза рукой…

Лица соседей, глядящих с жадным любопытством…

Мешок на носилках, заталкиваемых в машину…

Потом на экране возник усталый следователь.

– Основная версия мотива совершения преступления у следствия, – косноязычно проговорил он, – криминальная разборка…То есть убийство от руки сутенера.

– А возможно ли, что девушка была убита ее клиентом? – жадно спросил репортер.

– Следствие не исключает также и данный поворот развития событий… – проговорил следак.

– Может быть, убийца был маньяком? – не отставал репортер.

– Мы не исключаем и данный факт, – важно промолвил следователь.

Картинка на экране сменилась. В телевизоре появилась искореженная машина.

– ..На улице Большая Ордынка произошло дорожно-транспортное происшествие… – проговорил голос за кадром.

Ходасевич выключил звук. Пожевал губами.

– Еще одна… – пробормотал полковник вслух. – Кажется, он пошел вразнос…

Таня выскользнула из гримерки в халатике, который ей одолжила стилист Стелла.

Все ее «декольте», от шеи до бедер, Стеллочка подмазала тон-кремом. Заретушировала, скрыла мелкие прыщички и дефекты кожи. А лицо… Таня сидела в кресле с прикрытыми глазами, а когда снова открыла их и посмотрелась в огромное, во всю стену зеркало, то… Нет, не то чтобы она НЕ узнала себя. Конечно, узнала. В зеркале отражалась она, Таня. Вернее, не она, а словно бы ее подредактированная копия. Улучшенное и исправленное издание.

Глаза стали больше и ярче. Брови – более крутыми и дерзкими. Скулы – четче очерченными. Губы – полнее и сексуальнее.

Прическа, спасибо стараниям мастеров в салоне, выглядела встрепанной, непокорной – но теперь лежала особо элегантно, то есть чрезвычайно встрепанно и непокорно.

– Стелка… Ты волшебница… – ахнула Таня.

Еще раз с нескрываемым удовольствием осмотрела себя – ни единого изъяна! И философски подумала: "Вот оно в чем заключается массовое искусство.

Натуральная лакировка действительности. Глянец. Все вроде как в жизни – только намного красивее и ярче".

Таня налюбовалась собой, встала с кресла. Стелла тоже пошла вместе с ней к Леше в студию.

– Прекрасно, – пробормотал фотомастер, оглядев Татьяну с головы до ног. Он был сосредоточен: уже начал работать. – Ну-ка, давай становись сюда, выставим свет. Видишь вот эту полосочку на полу? На нее вставай. Халат можешь пока не снимать.

Стелла села в уголке и принялась листать глянцевый журнал.

Таня встала на указанное место. На душе было страшновато, но как-то ярко и радостно – словно перед первым парашютным прыжком. Все тело покрылось гусиной кожей. Соски напряглись.

Не обращая на Таню никакого внимания, Леша включил софиты и принялся передвигать с места на места штативы и зонтики, изнутри покрытые отражающей свет фольгой.

– Леша, – робко попросила Таня, – а можно меня снять так, чтобы лица не было видно?

– О! – удивился художник. – Это еще зачем?

Внуки же тогда тебя не узнают. Скажут: Анжелина Джоли какая-то.

– А может, я в «Молодежные вести» на конкурс «Купальник месяца» хочу себя послать? – попыталась пошутить Таня. – И лишней славы не желаю?

– И ты в этом конкурсе победишь! – заверил ее мимоходом мастер фотопортрета, в очередной раз поправляя софиты. – Ладно. Сделаем все, как ты скажешь. Но я б посоветовал и лицо тоже снять. Не везде, но все же… А потом ты сама решишь: кому себя показывать, кому нет…

– Хорошо, Лешечка, – покорно проговорила Таня. – Но все равно: побольше таинственности, ладно?

– Угу, – сосредоточенно кивнул фотограф. – Давай показывай свою одежку.

Через пять минут одежда, привезенная Таней, была безжалостно забракована: только что купленные прекрасный откровенный купальник, и суперминиплатье, и обтягивающий шейпинговый топик. «Условно» (как сказал Леша) он оставил только трусики-стринги и туфли на высоченном каблуке.